Когда французская кавалерия обрушилась на английских лучников, отвечая на боевые крики англичан своим собственным "Montjoiе! Монжуа!" Сэр Томас Эрпингем, который сошел с коня и присоединился к королю в пешем строю на фронте главной баталии, вскинул в воздух свой служебный жезл в качестве сигнала к стрельбе и выкрикнул команду "Теперь бей!"[548]. После этого пять тысяч лучников подняли свои длинные луки и выпустили залп стрел, такой плотный, быстрый и яростный, что небо буквально потемнело, словно перед лицом солнца прошла туча. Можно представить себе, как стояли англичане, слушая звон тетивы и свист полетов стрел, проносящихся по воздуху, а затем, через несколько остановленных сердцем мгновений, стук наконечников стрел, пробивающих металлические доспехи и разрывающих плоть, и крики раненых и умирающих. Обезумевшие от боли стрел, испуганные лошади взвивались, вздымались и падали, сбрасывая своих всадников с копыт и падая в удушливую грязь. Те лошади, которые добрались до линии фронта, были либо насажены на колья, либо круто развернулись, чтобы избежать их, и бросились наутек: очень немногим удалось скрыться в соседнем лесу, но большинство либо были сражены смертоносным градом стрел, либо поскакали назад — прямо на свои собственные наступающие передовые линии, рассеивая и затаптывая их в своем стремительном бегстве.[549]

Трое из предводителей кавалерии были убиты во время первой атаки. Робер де Шалюс, Поншон де ла Тур и Гийом де Савез постигла одна и та же участь: их лошади были сбиты кольями, в результате чего они упали среди английских лучников, которые быстро расправились с ними.[550] Напряженность в руководстве кавалерийского подразделения, возможно, способствовала его бесславному выступлению. Гийом де Савез, "очень доблестный рыцарь", ехал впереди своих товарищей, ожидая, что они последуют за ним. Но они не последовали. Возможно, их отпугнули град стрел и колья, а возможно, и то, что де Савес и два его брата Гектор и Филипп были видными бургундцами в арманьякском войске. Гектор был печально известным капитаном банды головорезов, которая грабила и терроризировала большие территории Пикардии. Захваченный арманьяками во время якобы паломничества в Париж, он избежал казни только благодаря вмешательству графини Эно и двух арманьяков, которых его брат Филипп захватил в отместку и заставил ходатайствовать за него.[551]

Можно представить, что между такими людьми, как братья де Савез, и их коллегами-капитанами, верными делу арманьяков, не было ни симпатии, ни доверия. В частности, их отношения с номинальным командиром Клинье де Брабантом были напряженными. Де Брабант был арманьяком насквозь, камергером Карла Орлеанского и известным позером, который в начале года рыцарски бросил свое копье в поединке с португальским рыцарем, потому что у его противника отвалилось забрало. Как и братья де Савез, он имел репутацию человека, который во главе вооруженного отряда бродил по сельской местности вокруг Парижа, наводя ужас на жителей и опустошая их земли. Хотя он делал это во имя дела арманьяков, у него были свои личные причины ненавидеть бургундцев, которые четырьмя годами ранее казнили его брата как мятежника после осады и захвата города Муазма, капитаном которого он был.[552]

Между командирами этого отряда были не только политические разногласия но и личная неприязнь. Несколькими годами ранее между Жоффруа де Бусико и Жаном Мале, мессиром де Гравиль, произошла публичная ссора. Они оба влюбились в одну и ту же женщину, Шарлотту де ла Кошетт, фрейлину в свите королевы. Де Бусико, младший брат более известного маршала, в порыве ревности ударил де Гревиля, и де Гревиль поклялся отомстить ему до конца года. Поэтому около восьми часов вечера последнего дня года он набросился на де Бусико на улицах Парижа и жестоко избил его. Ни де Бусико, ни де Гревиль не забыли и не простили нанесенного им оскорбления, и весь этот постыдный эпизод был увековечен хроникерами, бульварными журналистами того времени.[553]

Каким бы высоким ни было мастерство наездников или превосходство их доспехов, благодаря которым эти люди были отобраны в престижные кавалерийские отряды, этого, вероятно, было недостаточно, чтобы перевесить политическое и личное соперничество между их командирами. Почему де Савез должен выполнять приказы де Брабанта? Почему де Брабант должен рисковать собственной жизнью, чтобы прийти на помощь Гийому де Савезу? Почему де Бусико должен сражаться бок о бок с человеком, который так публично его унизил? Как бы сильно они ни ненавидели англичан, эти люди ненавидели друг друга еще больше.

Больше всего поражает не столько то, что командиры кавалерийских отрядов не смогли достичь своей цели в сражении, сколько то, что почти все они спаслись. Клинье де Брабант, Луи де Бурдон, Гектор и Филипп де Савез, Жоффруа де Бусико, Жан Мале, мессир де Гравиль, Жорж, мессир де ла Тремуй (еще один неприятный персонаж, который несколько лет спустя вытащил мессира де Жиака голым из его постели, утопил его и женился на его вдове)[554], Жан д'Анженн, Аллен де Галанн, Ферри де Мейли,[555] все они выжили и избежали плена. Это сделало их уникальными среди отряда, сражавшегося за Францию в тот день, и придало вес современным подозрениям на то, что после неудачной попытки уничтожить английских лучников, они не предприняли больше никаких попыток присоединиться к своим соотечественникам в сражении.[556] По словам Жиля ле Бувье, кроме горстки убитых, "все остальные не выполнили свой долг, так как позорно бежали и не нанесли ни одного удара по англичанам". Как глашатай и регистратор подобных вещей, он должным образом отметил имена каждого из этих лидеров в списке вечного бесчестия.[557]

Неудача кавалерийской атаки имела гораздо более серьезные последствия для французов, следовавших по ее следам, чем для тех, кто в ней участвовал. Продираясь сквозь размешанную грязь и стараясь не быть затоптанными бегущими лошадьми, они оказались полностью во власти английских лучников, которые обстреливали их залпом за залпом. Стрелы летели так густо и быстро, что французы были убеждены, что Генрих устроил в лесу Трамекур тайную засаду из двухсот отборных лучников, чтобы атаковать их и с флангов. (Эта история была повторена несколькими хронистами, но ее категорически опроверг Лефевр де Сен-Реми: "Я слышал, как это было сказано и подтверждено как истина почтенным человеком, который в тот день был с королем Англии и в его компании, как и я, что он ничего подобного не делал").[558]

Принятым тактическим ответом на такой обстрел был ответный огонь. Французы не смогли этого сделать. Большинство их собственных арбалетчиков и лучников находились в тылу своей армии и поэтому не могли получить четкий обзор для прицела по противнику или, более того, нанести сопоставимый массовый залп, не ранив и не убив своих людей, которые стояли между ними и их целями. Те, кто находился на флангах, имели больше возможностей для этого, но они не могли соперничать в скорости и огневой мощи с английскими длинными луками. Французская артиллерия, состоявшая из катапульт и нескольких пушек, предприняла отчаянную попытку начать обстрел, но, опасаясь английских стрел, они слишком поспешно прицелились, нанесли мало вреда и, как с явным удовлетворением рассказывал капеллан, поспешно отступили. Им удалось нанести некоторые потери, поскольку в казначейских записях отмечается, что Роджер Хант, лучник из отряда ланкаширского рыцаря сэра Джеймса Харингтона, имел несчастье "быть убитым на Азенкурской битве cum intogune [из орудия]".[559]