В то время как местное дворянство делало все возможное для сопротивления и истребления английских захватчиков, принцы королевской крови казались неспособными к решительным действиям. Только 28 августа, через полторы недели после начала осады Арфлера, королевский совет, наконец, издал общий призыв к оружию для защиты страны, которому должен был подчиниться каждый мужчина, способный носить оружие. Письма короля, разрешающие объявить призыв в каждом городе и на каждом публичном собрании, были разосланы бальи и сенешалям каждого округа с указаниями, что сбор должен состояться в Руане. Письма были также направлены непосредственно в такие города, как Верден, Турнэ и Амьен, где имелись собственные городские ополчения, с приказом послать помощь в Арфлер. Пятьдесят арбалетчиков действительно с запозданием покинули Турнэ 17 сентября, но они не дошли до Арфлера и вернулись домой через два месяца, так и не встретившись с англичанами. 1 сентября были отправлены посольства к Карлу Орлеанскому и Иоанну Бесстрашному, герцогу Бургундскому, с просьбой прислать по пятьсот человек вооруженных людей. О том, насколько глубоким оставался разрыв между ними, несмотря на мир, который был заключен всего несколько месяцев назад, говорит тот факт, что обоих герцогов попросили не приезжать лично со своими войсками.[365]

1 сентября дофин вместе со своей свитой отправился из Парижа и через несколько дней прибыл в Вернон, чуть больше половины пути до Руана, где он оставался до конца месяца. Сам Карл VI не мог вести свою армию в бой, но 10 сентября он совершил личное паломничество в великое королевское аббатство Сен-Дени и там взял с главного алтаря священную орифламму. Затем она была передана Гийому Мартелю, мессиру де Баквиль, который принес ритуальную клятву как ее носитель, после чего отправился на соединение с армией короля, собравшейся в Руане. Один из жителей Парижа был достаточно взволнован этими событиями, чтобы записать в своем дневнике все приготовления и отъезд. Показательно, для общего настроения горожан в Париже, что его возмущение вызвало не бедственное положение жителей в далеком Арфьере, а налог, введенный для финансирования кампании. Он жаловался, что этот налог самый тяжелый из когда-либо существовавших.[366]

Поскольку положение в Арфлере становилось все более отчаянным, де Гокур отправлял дофину одно послание за другим, умоляя о помощи. "Ваши покорные подданные, столь тесно осажденные и доведенные англичанами до большого бедствия, умоляют ваше высочество поспешить прислать им помощь для снятия осады, чтобы они не были вынуждены сдать этот самый известный и ценный порт и тем самым опозорить величие короля". Дофин был то ли смущен этими мольбами, то ли просто равнодушен к ним, так как посланникам было почти невозможно добиться допуска к нему. Когда же им это удалось, их заверили, что "наш отец король разберется с этими делами в подходящий момент". Все, что они могли сделать, это сообщить, что огромная армия, численностью в сорок тысяч человек, как утверждалось, собирается в Руане.[367] Но они не могли сказать, прибудет ли она вовремя, чтобы спасти храбрых защитников Арфлера, или просто отомстить за них.

Демонстративный отказ Рауля де Гокура сдать Арфлер только укрепил решимость Генриха V. По словам капеллана, он решил "приступить к более суровым мерам против этого жестковыего народа, которого ни убеждающая доброта, ни разрушительная суровость не могли сделать более сговорчивым". Вечером того же дня Генрих разослал по лагерю своих трубачей, чтобы объявить, что финальный штурм начнется на следующее утро и что каждый моряк флота, а также каждый солдат армии должны сделать свои приготовления. В то же время он приказал усилить бомбардировку, чтобы не дать французам уснуть и облегчить их разгром на следующий день.[368]

Такая быстрая реакция на отказ от условий короля окончательно поставила Арфлер на колени. Де Гокур, д'Эстутевилль и гарнизон, возможно, и не желали сдаваться, но горожане не могли больше терпеть. В ужасе от перспективы захвата города силой, со всеми ужасными репрессиями, разрешенными Второзаконием, городской совет решил предложить капитуляцию на определенных условиях. Перед рассветом в среду 18 сентября, на который был запланирован финальный штурм, группа из четырнадцати бюргеров отнесла герцогу Кларенсу послание с предложением отдать город в его руки, если до воскресенья 22 сентября они не получат помощи от своего короля.[369]

В этой капитуляции есть какая-то загадка. Английский капеллан, который был очевидцем, просто отметил, что осажденные вступили в переговоры с королем, и не упоминает о роли герцога Кларенса или бюргеров. Томас Уолсингем, автор "St Albans Chronicle" ("Хроника Сент-Олбанса"), написанной в начале 1420-х годов, описывает предложение, сделанное Кларенсу, но приписывает его одному герольду, посланному де Гокуром и другими командирами гарнизона. Монах Сен-Дени, писавший между 1415 и 1422 годами, приписывает согласование условий исключительно вмешательству герцога Кларенса.[370] Но почему предложение капитулировать должно было быть сделано Кларенсу, когда сам король присутствовал при осаде и только он мог санкционировать прекращение боевых действий? Монах намекнул, что это могло произойти потому, что Кларенс воспринимался как более симпатичная фигура: во Франции было широко известно, что при жизни своего отца он поддерживал арманьяков. Но вероятно на самом деле существовало совсем другое объяснение. Несколько французских источников указывают на то, что здесь имело место предательство. Хронист Руассовиля, расположенного недалеко от Азенкура, сообщает, что "обычно говорили, что Клинье де Брабант [арманьякский лидер и адмирал Франции] и мессир де Гокур с коннетаблем Франции продали его". Это можно списать на злобные сплетни, как и слухи о том, что Карл д'Альбре заключил с Генрихом V предательское соглашение не сопротивляться английской высадке.[371] Но монах Сен-Дени узнал от де Гокура и д'Эстутевилля, что англичане действительно начали штурм 18 сентября "с южной стороны" и что осажденные мужественно сопротивлялись им целых три часа, пока те, кто находился "на другой стороне" города, не открыли ворота врагу. Если эта версия событий верна, то это объясняет, почему предложение сдаться было сделано Кларенсу, а не самому Генриху, что было бы более уместно. Ворота "на южной стороне", откуда начался штурм, были Лёрскими воротами, где находились и де Гокур, и сам Генрих. Ворота "с другой стороны", из которых вышла делегация, чтобы предложить условия, были Руанскими воротами, где командовал Кларенс. Тот факт, что штурм "на южной стороне" продолжался три часа, можно объяснить длительностью времени, которое должно было потребоваться для передачи сообщения Кларенсу, а от него — королю.[372]

Дополнительным подтверждением такой трактовки событий служит письмо, которое сам король написал мэру и олдерменам Лондона в день официальной сдачи Арфлера.

"…нашей целью было напасть на город в среду 18-го дня сентября месяца; но те, кто находился в городе, поняли это и предприняли большие усилия, используя средства, которые они до этого не применяли, чтобы посоветоваться с нами. И чтобы избежать пролития человеческой крови с обоих сторон, мы склонились к их предложению, после чего мы дали им ответ и послали им последнее заключение нашего завещания, с которым они согласились, и за это мы благодарим Бога, ибо мы думали, что они не так легко согласились бы на это заключение. И в ту же среду по нашему приказу из упомянутого города вышли сеньоры де Гокур, д'Эсрусевиль, д'Аквилль и другие лорды и рыцари, которые управляли городом и предоставили заложников; и все они… поклялись на теле Спасителя нашего, что полностью освободят нам упомянутый город".[373]