По мере приближения лета 1415 года, а вместе с ним и начала кампании, темпы военной подготовки неуклонно возрастали. 20 апреля Николас Фрост, королевский мастер по изготовлению луков, получил полномочия по всему королевству нанимать за королевское жалование столько мастеров по изготовлению луков, а также закупать столько тетив, сколько потребуется. Через две недели Николас Менот, "поставщик", получил аналогичные полномочия нанять двенадцать других поставщиков и взять древесину для изготовления стрел и арбалетных болтов, а также кожи, воск и шелк, которые также были необходимы. У Джона Уайдмира, лондонского столяра, была заказана тысяча древков для копий по цене 6 пенсов каждое. Между 3 мая и 4 июня капитаны королевских кораблей в Тауэре получили полномочия набирать матросов для экспедиции. 16 мая Роберт Хант, сержант повозок королевского дома, получил общенациональные полномочия на приобретение "достаточного количества телег и повозок" для похода короля, а также дерева, железа, плотников и рабочих для изготовления новых, и "достаточного количества" лошадей, с "достаточным количеством" людей, чтобы вести и управлять ими"[190]. (Как слуги Генриха, должно быть, боялись слов "столько, сколько нужно" и "достаточно", пытаясь оценить потребности и выполнить приказы столь требовательного монарха!)

Приказы стали поступать все чаще и чаще. Стивену Ферруру, сержанту королевских кузнецов, нанять кузнецов, закупить железо, гвозди и подковы. Саймону Льюису и Джону Бенету, каменщикам, нанять для работы в экспедиции сто лучших и самых способных каменщиков Лондона и внутренних графств с их инструментами. Уильяму Мершу и Николасу Шокингтону, кузнецам, нанять сорок кузнецов на тех же условиях. Томасу Мэтью и Уильяму Гилле, плотникам, нанять сто двадцать плотников и токарей. Джону Саутемеду, "извозчику", предоставить шестьдесят две колесные повозки, а также лошадей и их упряжь.[191]

Ни одна деталь не была незначительной или неважной для всевидящего и вечно бдительного ока короля. Предвидя проблему прокорма огромной армии, которая должна была собраться в Саутгемптоне, он послал приказ шерифам Кента, Оксфордшира, Уилтшира и Хэмпшира, чтобы каждый из них закупил "за наш счет и по разумной цене" двести голов скота в своих графствах и доставил их в назначенные места. Месяц спустя шерифы двух ближайших графств, Уилтшира и Хэмпшира, получили приказ купить еще по сто волов, быков и коров. Еще одно предписание шерифу Хэмпшира обязывало его объявить, что все верные королю подданные в Винчестере, Саутгемптоне и других городах, марках и деревушках графства должны начать печь и варить "ожидая прихода короля, его свиты и подданных".[192]

Будь то наем плотников или заказ хлеба и эля, постоянным рефреном всех приказов Генриха было то, что ничего нельзя было брать из церковной собственности или без уплаты справедливой цены. Он настаивал на этом, как монарх, гордившийся своей справедливостью по отношению ко всем людям, но это не было всеобщей практикой. Скупщики вели себя отвратительно, изымая товары без оплаты или, что более распространено, реквизируя их по низкой цене, а затем продавая их по более высокой для собственной выгоды. Столкнувшись с поставщиком, размахивающим королевской грамотой и поддерживаемым группой вооруженных людей, мало кто из крестьян или мелких фермеров осмелился бы оспаривать его право конфисковать их зерно, горох и бобы, отогнать их крупный рогатый скот, свиней и овец или забрать их телеги и лошадей. Иногда за товары расплачивались деревянным жетоном, который был средневековым эквивалентом чека. Это была буквально палка, на которой были сделаны зарубки для обозначения суммы долга, а затем она была разделена посередине, так что у каждой стороны оставалась идентичная копия. К несчастью для получателя, когда стороны предъявляли свои палки к оплате наличными, они часто оказывались совершенно бесполезными.

Покупка живого скота, который можно было гнать к месту отправления, была новшеством, которое уменьшило нагрузку на тех, кто жил по соседству, для обеспечения поставки мяса. Что еще более важно, настойчивое требование короля о справедливом и разумном обращении распространялось не только на его собственных чиновников, но и на всех, независимо от ранга, в его армии. 24 июля шерифу Гемпшира было приказано объявить, что каждый лорд, рыцарь, эсквайр, камердинер "и все остальные", отправляющиеся с королем, должны обеспечить себя продуктами питания и другими предметами первой необходимости в течение следующих трех месяцев. В той же прокламации он также должен был объявить, что любой человек, который чувствует обиду или притеснение со стороны любого капитана или его солдат, должен предстать для исправления ситуации перед старшими должностными лицами его казначейства или двора. Полное правосудие, обещал король, будет восстановлено по его прибытии.[193] Это было новшество, не имевшее аналогов в Европе, где злоупотребления в системе сбора продовольствия воспринимались как жизненный факт. Это ознаменовало новую эру в отношениях между королем и его подданными в Англии.

Чувство справедливости Генриха требовало, чтобы эти злоупотребления были прекращены, но была и прагматическая выгода. Он хотел и нуждался в доброй воле своих подданных, если собирался начать войну, конец которой невозможно было предвидеть. По этой причине он позаботился о том, чтобы каждый мужчина, женщина и ребенок в стране знали, зачем он отправляется во Францию. Каждый ордер, который он выдавал для получения провианта, должен был зачитываться вслух в судах графства и на рынках шерифом графства, которому он был адресован. Это была возможность убедить подданных в законности его дела и необходимости действовать. Поэтому каждое распоряжение предварялось фразой, которая была одновременно объяснением и призывом к действию: "Потому что, как вам хорошо известно, мы, с Божьей помощью, собираемся отправиться за границу, чтобы вернуть и восстановить наследство и справедливые права нашей короны, которые, как все согласны, долгое время были несправедливо утеряны… "[194] Это была кампания, в которой должны были участвовать все подданные короля, а не только те, кто способен носить оружие.

"Что будет делать мудрый принц… когда… ему придется вести войны и сражаться в битвах?" спрашивает Кристина Пизанская в «Книге о военных деяниях и о рыцарстве». "Прежде всего, он подумает о том, сколько у него есть или может быть сил, сколько у него людей и сколько денег. Ибо если он не будет хорошо обеспечен этими двумя основными элементами, глупо вести войну, ибо они необходимы прежде всего, особенно деньги".[195]

Горький опыт Генриха V, когда он вел кампанию в Уэльсе на скудные средства, преподал ему важный урок: успешная война должна быть правильно профинансирована. Простыми мерами: сокращением мошенничества и расточительства, восстановлением центрального контроля и аудита, пересмотром арендной платы за земли короны и тщательным контролем за расходами, ему удалось повысить традиционные доходы короны до такой степени, что из некоторых источников он получал более чем в два раза больше доходов, чем его отец. Аннуитеты, или пенсии, которые его отец с удовольствием раздавал своим сторонникам, как сладости детям, чтобы завоевать их расположение, при Генрихе V были сокращены вдвое, а те, кто их получал, теперь были вынуждены отрабатывать, служа в экспедициях короля, под страхом их полной потери.[196]