— Это звучит очень похоже на то, что предки Джандро были какой-то группой беженцев, которые покинули планету до разрушения, поглотившего атмосферу.

— Итак, он хочет пойти с нами, — сказал Андервуд. — Интересно, может ли он быть нам полезен в разгадке тайн планеты.

— Я хотел бы использовать его просьбу, чтобы поторговаться с ним, — сказал Дрейер. — Я очень хочу знать, почему он вырезал этот орган и что он с ним сделал. То хирургическое мастерство, которое он продемонстрировал, не пришло инстинктивно.

— Мы его возьмем, — согласился Андервуд. Дрейер снова обратился к Джандро:

— Ты сможешь отправиться на планету с нами. Есть только одна вещь, которую мы хотели бы получить взамен — информацию о том, почему ты вскрыл труп и удалил орган.

— Для дискары, конечно. О! Вы имеете в виду, что хотите оказать апологетику? — Внезапные выражения понимания и крайнего недоумения смешались на его лице.

Дрейер на мгновение запнулся:

— Апологетика? Да, конечно! Мы хотим оказать апологетику.

— Очень хорошо. Вы гости в моем доме. Мой отец будет доволен.

Джандро развернул свой велосипед и помчался по шоссе. Дрейер передал содержание разговора остальным и они направили свои скутера за незнакомцем. Следуя за всеми, Терри возмущался:

— Что, черт возьми, такое апологетика?  Мы не знаем, с чем ее едят. Мы можем оказаться в затруднительном положении, если будем совать нос в религиозные обряды этих хирургов-любителей!

Летя над дорогой, Андервуд размышлял о Дрейере. За спокойной внешностью этого человека скрывался мозг, чья непрерывная активность часто текла по самым извилистым каналам. Какие цели он ставил перед собой, проявляя такой глубокий интерес к особенностям чужой культуры? Андервуд был уверен, что это был не просто праздный интерес, как  казалось на первый взгляд. Общеизвестный факт, — у каждой вещи существует особое слабое место для соответствующего оружия. Может быть Дрейер так тщательно изучал чужие культуры с целью найти их слабые места и подобрать для них оружие, которому они не смогут противостоять?

Лес закончился и они оказались на поляне, которая сияла на солнце, как лужица мыльных пузырей. Впереди начинался город. Его дома, как и покрытие улиц, были из разноцветного стекла, которое сверкало, словно своим собственным светом. Весь город был похож на гигантскую корону из драгоценных камней. На улицах и бульварах было много высоких меднокожих людей. Андервуд был впечатлен их изяществом и простой без вычурности красотой. Безмятежность и довольство жизнью были в их лицах и в изяществе осанки. Земляне, верхом на скутерах, летевшие над поверхностью дороги, привлекли к себе внимание. Крики поднялись в воздух и десятки людей распростерлись ничком.

Джандро слез с велосипеда и жестом показал скутерам остановиться. Затем он обратился к своему народу с речью, которая была слишком быстрой даже для понимания Дрейера. Дрейеру удалось уловить только то, что Джандро говорил, что пришельцы явились, чтобы оказать апологетику его отцу, и что Джандро был избран, чтобы отправиться с ними в Небесный Мир. Некоторые  смотрели на Джандро с удивлением и недоверием, другие же склонялись перед ним, как перед землянами. Джандро закончил говорить и вновь жестом пригласил продолжить движение. Все соплеменники Джандро поднялись на ноги и стояли в тишине и благоговении. Джандро  остановился перед большим одноэтажным кубом оранжевого оттенка, спешился и посторонился, пропуская их внутрь.

— Вы делаете честь моему дому, — сказал он.

Дрейер остановился у входа и с сомнением посмотрел на свою сигару. Невозможно было ее бросить —  безукоризненная чистота вокруг. Он потушил сигару о ботинок и засунул разорванные остатки в карман.

Интерьер дома был обставлен с простой роскошью. Обильный солнечный свет струился из цветных   декоративных полупрозрачных панелей, образующих стены. Из противоположной двери в комнату вошли две женщины. Одна выглядела пожилой, другая была моложе Джандро. Это были те самые женщины, которые были на корабле с Джандро утром. При виде землян они от неожиданности вскрикнули. Вкратце, Джандро объяснил женщинам случившееся, особенно подчеркнув, что чужаки отрицают то, что они боги. Постепенно женщины успокоились и Джандро представил их Дрейеру, который на языке туземцев сказал женщинам, что он и все земляне рады с ними познакомиться. 

— Они приготовят нам еду перед тем, как мы уйдем, — сказал Джандро, — но вы хотели посмотреть дискару моего отца и оказать апологетику. Идите за мой.

Он повел их через весь дом. Даже железное спокойствие Дрейера покидало его, когда он задавался вопросом, что произойдет, если он не сможет мгновенно понять, чего от них ожидают. Джандро, остановившись у двери одной из комнат, широко распахнул ее, впустил их внутрь и сказал:

— Побудьте одни, я вас подожду. — Затем он закрыл дверь и ушел.

Все очень нервничали, что им предстоит увидеть? Но войдя, несколько успокоились, — зрелище, которое предстало их глазам особого беспокойства не вызывало. Большая комната, стены от пола до потолка заставлены полками, как в библиотеке. На полках квадратные стеклянные банки, совершенно одинаковые, и в каждой банке находится красновато-коричневый орган, точно такой же, как тот, который Джандро изъял у трупа на борту их корабля. Органы были залиты прозрачной жидкостью, а банки запечатаны.  Одна такая банка с стояла на столе, а в ней лежал орган. По его виду они поняли, что это тот самый, который они видели вырезанным этим утром. Терри набрал полные легкие воздуха:

— Ну, это уже кое-что. Морг для вымершей печени, а заведует им хирург-любитель, который ездит на работу на велосипеде. Что, черт возьми, вы об этом думаете?

Илия внимательно рассматривала образцы:

— Не все они были изъяты такими хорошими хирургами, как Джандро. Большинство из них выглядят так, как будто работали мясницким топором. Некоторые из них, похоже, находятся здесь с начала времен.

— Что-то вроде поклонения предкам, — сказал Андервуд. — Апологетика должна быть какой-то формой социального ритуала, оказываемого умершим. Сейчас мы должны совершить этот ритуал для его, как я понял, отца.  Все это интересно, но совершенно бесполезно для наших целей в данный момент.

— Все это не так просто, — сказал Дрейер. — Примите во внимание тот факт, что, хотя Джандро понимает, что мы из другого мира, он считает, что мы знакомы со всем этим. Видимо он считает, что эти вещи знакомы всем гуманоидным существам. За этим может быть научно обоснованная причина.

— Какая? — спросил Андервуд.

— Я не знаю, но я собираюсь это выяснить.

Джандро ждал их, когда они вышли. Он показал им на стол, где была приготовлена и ждала еда. Для Андервуда и Илии это была странная трапеза, потому что они не могли общаться с хозяевами. Файф и Терри постепенно вступали в диалог. Гости испытывали неудобства из-за негабаритной мебели, посуды и столовых приборов, но хозяйки старались как могли гостям в этом помочь. Чопорная сдержанность двух женщин к концу трапезы исчезла совершенно и, казалось, они стали воспринимать землян, как старых знакомых, зашедших в гости. После обеда Джандро сказал:

— Я полагаю, вы хотели бы увидеть нашу резу и установку абасы?

Не демонстрируя своего непонимания, Дрейер перевел коллегам этот вопрос.

— Я готов увидеть все, что можно увидеть, — сказал Андервуд, думая, что время у них еще есть, нужно дать земному флоту отлететь подальше.

Они вышли из дома и пешком пересекли город. Джандро привел их к одной из красивейших жемчужин этого сверкающего города, — к большому зданию кроваво-красного цвета, стоящему отдельно от других конструкций.

— Я хочу объяснить, — сказал Джандро. — Это место моей работы. Я установщик. Сегодня я не работаю, но операции проводятся, так что вы сможете оценить наши методы, а также материнскую плоть абасы. 

Он провел их по извилистым коридорам великолепного сооружения из стекла. Андервуд заметил, что каким-то образом блестящие полы обладали высоким коэффициентом трения, не теряя при этом своего блеска. Они вошли в помещение, которое образовывало небольшой амфитеатр, в некоторых отношениях похожий на операционные амфитеатры земных больниц. С некоторым шоком они обнаружили, что это было именно операционной. Они заняли места у защитных перил. Под ними, на столе, где работала пара хирургов, лежал младенец с большим разрезом на животе. Один из хирургов достал маленький мясистый орган из ближайшей ванны и умело вставил его в разрез. Они с завороженным изумлением наблюдали, как орган был пришит на место, крошечные кровеносные сосуды срастили, а соседние органы присоединили к новому органу. Илия, схватив Андервуда за руку, прошептала: