Может связь плохая?

— Так точно, — ответил я.

— Ты как?

— Могло быть получше, но терпимо, — честно прислушался я к своему телу. — Что там у тебя?

— На особняк напали, — и снова этот глухой серый тон.

Нет, тут нет вины связи.

— Что произошло, Элион? — всполошился я. — Кто напал?

— Оборотни. Папу убили.

Наверное, я видел уже слишком много смертей. Кончина Шейна никак не всколыхнула в моей душе ничего. Всего лишь временный союзник.

Однако, Элион было жалко.

— Всех убили. Выжила только я, Павел и пара наёмников.

И пауза, словно она собирается с мыслями. Или справляется с эмоциями.

Она же маленькая девочка, вдруг сообразил я. Ещё младше меня. Да, необыкновенно развитая, решительная, волевая и смелая, но… маленькая девочка.

У которой сейчас убили отца.

— И город взорвали. Мы никого не спасли. Никого. Почему?

Элион не плакала, но в её голосе не было жизни. Ни капли от позавчерашнего оптимизма.

— Всё будет хорошо, — выдавил я из себя избитую фразу, потому что другие на ум не приходили.

— Там была Лида… — сказал безжизненный голос в трубке.

— Что она там делала? — напрягся я.

— Она была среди нападавших. Лечила их. Стреляла.

— Кто ещё был там?

— Они. Берендей. Скол. Его твари. Несколько оборотней.

— Что планируешь делать? — спросил я, уже зная ответ.

— Я отомщу.

А что ещё может сказать настолько безжизненный голос?

— А Лида?

— Лиде тоже.

— Она убивала? Стреляла? — поинтересовался я в надежде отвести гнев Элион от блондинки.

— Она выдала местоположение особняка.

И я понял, что спорить бесполезно. По крайней мере, сейчас. Немного шокировал контраст: этот глухой и безжизненный голос совершенно расходился с тем звонким жизнерадостным щебетание, которое папина принцесса обычно издавала.

— Ты со мной? — вдруг спросила моя собеседница.

— Вряд ли они сейчас высунут головы, — пожал плечами я. — Скорее всего, городу больше ничего не грозит, а вот твоя сила пригодилась бы в спасательных работах.

— Я не собираюсь никого спасать. Я хочу отомстить.

— Странно слышать от тебя такое, — всё же попытался я сбить её мстительный настрой. — Ещё вчера мы спасали город.

— И не спасли. А теперь я хочу только отомстить.

Скайуокер, ты ли это?

— Ты знаешь, где они?

— Нет, но у нас есть пленный. Когда очнётся, мы допросим его.

— А если он не знает?

— Всё равно найдём как-нибудь.

И верно, судя по опустошённым вчера подъездам, Скол наделал новых тварей, и теперь их нужно где-то прятать. Не в лесу же им пастись. После разрушения города, не так-то и много укрытий в нём осталось.

— Так ты с нами?

Мне показалось, или в её голосе звучала надежда.

Я медленно заковылял по непривычно пустой дороге — тротуары были засыпаны расколотыми в щебёнку частями разрушенных многоэтажек.

Несколько секунд я размышлял, поглаживая перекинутую через плечо спортивную сумку с Лерочкиной головой.

Нет, не над тем, стоит ли связываться с Берендеем и Сколом — им я уже выписал приговор в ад.

Нет, я размышлял, должен ли я втягивать в это дело Элион. Её тон мне решительно не нравился. Лучше бы она пошла разгребать завалы.

Что-то подсказывало мне, что события последних дней отвратительно сказались на всех нас.

— Я с вами, — наконец ответил я. — Но сначала разберусь со своими делами.

— Хорошо, как только у нас появится информация, я с тобой свяжусь.

Она положила трубку.

А какие у меня дела?

Я внимательно посмотрел на пришедшую во время разговора смску с незнакомого номера: «Где ты? Я у дома. Валя».

И я поковылял к Валиному дому. Идти было больно, но кеторол потихоньку начинал действовать, и боль постепенно уменьшалась.

Мой путь лежал через руины, на которых суетились люди. Кто-то деловито, кто-то бестолково. Кто-то выкрикивал команды, споро разбирая завалы, а кто-то выл в истерике.

Я неторопливо обошёл женщину, обнимающую портрет ребёнка. Вдалеке какой-то мужик в костюме ругался по мобильнику:

— Где спасатели, пожарные, МЧС? Что значит, взорваны? Почему не присылают помощь из Москвы? Что значит, нет свободных бортов? У нас тут люди умирают под завалами! По статистике, кто-то всегда остаётся жив…

Путь занял минут двадцать.

Валя стояла перед разрушенным домом, разглядывая его, словно пытаясь увидеть что-то под завалами.

— Привет, — сказал я.

И обнял её сзади.

Она вздрогнула. Дёрнула плечами, сбрасывая мои руки.

— Прости, я не в настроении… обниматься.

— Я понимаю, — ответил я.

Некоторое время мы стояли рядом.

— Мои родители погибли.

Я промолчал. Что я мог сказать?

— Пойдём отсюда, — Валя вдруг развернулась и пошла по дороге прочь от разрушенной многоэтажки.

Я потопал за ней.

Мы вышли в парковую аллею, сейчас припорошенную пылью, видимо, от взорванных зданий. Пыль накрыла всё: деревья, клумбы, дорожки.

Не было играющих детей, прогуливающихся парочек, сидящих на скамейках пенсионеров — аллея казалась заброшенной.

Смерть победила жизнь.

— Валя, где ты была… вчера днём?

— Я? На сборах спортивных…

— С Берендеем?

— С кем? — она удивлённо посмотрела на меня.

— С тренером вашим?

— А с Максимом Васильевичем! Да, конечно с ним, — ответила она. — Удивлена, что ты знаешь: у него в интернете никнейм «Берендей».

— А чем занимались там?

— Ну, обычные тренировки на природе. У нас так часто — выезжаем на денёк, потренироваться на травке. Тренер говорит, что полезно бывать на природе. Закаляет дух и тело.

Мы остановились у пыльной скамейки.

— Валя… у меня не получилось спасти город. Зло победило, — признался я. — Честно говоря, я и не собирался его спасть — это была так, побочная миссия.

Грустная красноволосая девушка повернулась ко мне.

— Из меня не вышло хорошего парня, — я сделал шаг к ней.

Она молча обняла меня, уткнувшись в плечо.

— Выходит, я злодей? — спросил я.

— Выходит, что так, Мэлсик, — ответила одноклассница.

— И что теперь делать?

— Теперь… ничего, — девушка легонько ударила меня кулачком в живот.

Вдруг до меня дошло.

— Валя, а откуда ты знаешь, что твои родители погибли?

— Потому что видела, как ты их застрелил, — ещё один лёгкий удар в живот и классная стерва, разомкнув объятья, отошла от меня.

В правой руке она держала длинный окровавленный стилет.

Я не чувствовал боли. То из-за кеторола, то ли из-за наплыва гормонов.

Однако, приложив руку, я ощутил, как из двух кровавых ран в левом боку вытекает тёплая жидкость. Моя кровь.

— Это не я, это Скол, — выдавил я из себя.

— Какой ещё Скол? — дрожащим голосом произнесла Валя.

Стилет в её руке тоже подрагивал.

— Он превратил твоих родителей в монстров!

— Не говори ерунды, ублюдок, я видела всё собственными глазами! Вы сидели и разговаривали, а затем ты выхватил свой револьвер и застрелил их. Никаких монстров там не было.

— Кто тебе показал запись?

— То есть ты не отрицаешь? — её голос потвердел.

— Кто тебе показал?

— Борис Анатолиевич, — пожала плечами она. — Друг Максима Васильевича. Какое это имеет значение сейчас?

— Лет сорок, тощий, высокий, одет небрежно. Очки в толстенной оправе, как в советских фильмах? — перебил её я.

— Да, — кивнула одноклассница.

— Кинжал тоже он тебе дал?

— Да, — ответила она уже задумчиво.

— Это Скол. Игрок. Его способность — превращать людей в химер и контролировать их. Твои родители были ловушкой на меня, Валя! Они были уже мертвы!

Девушка смотрела на меня широко раскрытыми глазами, переваривая информацию.

— Как мертвы, они же двигались, говорили…

— Там необратимый процесс. Это не жизнь, он лишает их разума, искажает сознание!