Беру у Вали револьвер, разряжаю патроны в карман — там уже бряцает приличная кучка. Протягиваю револьвер обратно.

— Держи, крепко держи!

Она кивает и я развоплощаю оружие.

— Ой! — вскрикивает классная оторва, оказавшись с пустыми руками.

— Ну вот и все мои нехитрые способности, — говорю ей. — Теперь ты мне веришь?

— Положим, я тебе поверила, Мэлс, — говорит Валя. — Вот только у меня отец — полицейский, а мама — врач. Ты не знал? Я не смогу убедить их покинуть город перед лицом угрозы. Попытаюсь, но не смогу. Они скажут, что нужны здесь.

Я молчу. Почему всегда так сложно?

— Тогда убирайся сама. Куда угодно, в деревню, к родственникам в соседний регион… — я останавливаюсь, потому что Валя качает головой.

— Я тоже никуда не поеду, Мэлсик, — нежно говорит она. — Я не оставлю родителей, друзей, подруг, товарищей по рукопашке. Нам, наоборот, нужно бить в набат! Нужно предупредить всех, организовать патрули, пусть на улицы выведут полицию, армию!

До меня доходит, что она права. Права, чёрт возьми!

Почему эта мысль не пришла мне в голову раньше? Я знаю почему. Потому что я думал только о себе, только о своём выживании. Происходящее вокруг просто перестало меня заботить. Умрут какие-то незнакомые мне люди? Ну и пусть, какая разница, главное, что выжил я.

О предстоящем столкновении с кланом оборотней я размышлял как об экстремальной попытке набить опыт и застолбить за собой превосходство в этой и соседней спаун-зонах. Ну и с Шейнами подружиться.

А теперь получается, что от исхода операции зависит жизнь Вали, её родственников и друзей.

Плохо, это очень плохо, вдруг понимаю я. До сих пор я выживал благодаря тому, что не обращал внимание на жизни других. Теперь же на меня есть крючок — красноволосая красотка.

Стоп! А почему эта идея не пришла в голову Шейнам? Элион? Это же они хотят всех спасти? Почему они не распространяют информацию, не трубят об этом по интернету, в каналах мессенджеров, по радио, не расклеивают листовки?

Бью себе фейспалм. Привет, двоечка интеллекта. Понятно почему! Чтобы застать оборотней врасплох! Когда они узнают, что кто-то распространяет информацию о предстоящем фарме города, то начнут вычислять виноватых и дойдут до Шейнов. А значит — завтрашняя операция будет провалена.

— Нельзя об этом говорить, — угрюмо поворачиваюсь к Вале. — Нельзя, потому что завтра мы… завтра мы попробуем им помешать.

— Мы — это кто?

— Я и мои товарищи, личности которых сейчас не нужно раскрывать.

— Вы, типа, супергерои?

Вспоминаю Элион и её «Один за всех и все за одного!».

— Скорее, мушкетёры, — ухмыляюсь, почему-то перед глазами стоит образ Боярского.

Валя некоторое время о чём-то размышляет, а потом её лицо светлеет:

— Ну и отлично! Ты и твои друзья остановят плохих парней, и ничего не произойдёт. Аргумент в пользу того, что никуда мне уезжать не надо.

— Валя, ты дура? — спрашиваю её в лоб. — А если у нас не получится? Это не сказка, не прикол, не фильм. Завтра мы пойдём мочить их, а они будут мочить нас. И непонятно, чем это закончится.

— Я в тебя верю, — просто отвечает она.

Фейспалм. Занавес.

— Ты не подумай, Мэлс, что я конченная дура, — добавляет Валя. — Я уже объяснила тебе, почему мои родители не могут уехать. А я не хочу их бросать — как я буду чувствовать себя, если потеряю и их тоже? Это очень сложно, жить и веселиться, когда другие мертвы.

Она кладёт мне голову на плечо, а я молчу, не зная, что сказать. События в школе изменили всех нас. Мёртвые тяжким грузом ложатся на душу — их надо постепенно отпускать, вспоминая и поминая. А если мёртвых слишком много, чтобы отпустить? Так и проживёшь всю жизнь с ними. Так теперь живёт Валя.

— Я верю в тебя не из-за глупой девчачьей любви, — продолжает красноволосая красотка. — А потому что ты сильный, невероятно сильный. Не телом, а… духом, что ли? Ты знаешь, что Толик восемь лет занимается рукопашкой? Что он победитель региональных турниров? А ты уделал его, разорвал, как тузик тряпку. Изукрасил ему всё лицо. Ты всегда был сильным, я помню, но в последние дни рядом с тобой стало страшно находиться. У тебя появилась аура, Мэлс, какая-то мрачная аура. Как будто ты не ручаешься за себя, как будто ты готов идти до конца. Люди чувствуют её — даже Максим Васильевич лишь для вида на тебя поворчал и отступил.

— Что, прямо так пугаю? — оскалился в гримасе я, изобразив из себя то ли вампира, то ли волка. — Смотри, девочка, съем тебя и всю кровушку выпьюууу!

Валя легонько тыкает меня локтем под рёбра.

— Не паясничай, я правду говорю. У тебя взгляд как у волка. Люди чувствуют, боятся. Скажи, Мэлс, в этой игре, в которую вы играете, ты за хороших? Ты за добро?

— Среди нас нет хороших, — качаю головой я. — И нет никакого добра.

— Так создай его, — прижимается она ко мне. — Стань хорошим, стань добром. Защищай слабых, карай злодеев.

— Это не так просто, — буркаю я. — Зачем ты мне это вообще говоришь?

Она садится ко мне на коленки. Берёт моё лицо в свои руки.

— Глупый Мэлсик, это знают все, кто читал фэнтези. Если ты не поддерживаешь добро, то помогаешь злу.

Её лицо приближается к моему, губы находят мои.

Мы целуемся в парке, сладко и страстно. Потом меняем скамейку на более укромную и продолжаем целоваться с такой отдачей и упорством, как будто хотим съесть друг друга. Как будто от этого зависят наши жизни. Как будто в последний раз.

Наверное, мы бы занимались этим до вечера, но время, проклятое время. Я провожаю Валю до остановки и иду дальше.

Валя поверила мне, но мне не удалось убедить её уехать. Ладно, это её решение.

Теперь на очереди родители и Лерочка.

N-ск — город не самый большой, но и не самый маленький. На юге и востоке расположены спальные районы, на севере и западе — производственные зоны. Правда, западная промзона заброшена, именно в ней находился злополучный приют. Где-то полмиллиона населения заняты кто чем: есть и работяги, и бюджетники, и бездельники.

Бабушки оккупировали скамейки во дворах и перед подъездами. Дедушки режутся в карты, нарды и шахматы. Говорят, среди них есть свои чемпионы и претенденты, свой негласный регламент вызова на поединок. Они тоже в своём роде игроки.

Школьники учатся или делают вид, что учатся, или просто отбывают положенный законом срок в школе без притворств и прикрас, тщательно выводя фломастером на задней парте три заветные буквы: «А.У.Е.».

Каждое утро город просыпается и стремится к центру или на север, поэтому все наши автобусные маршруты проложены характерным зигзагом. В центре находятся бюджетные учреждения и коммерческие организации, а на севере города расположены несколько до сих пор функционирующих предприятий.

Каждый вечер город устало возвращается с работы, чтобы вечером в кругу семьи посмотреть телевизор, поругать сына-ауешника за очередную двойку, да распить в одиночку или с товарищем пару баночек вечернего пивка.

Как-то так я представляю себе родной N-ск. Чувствую ли я за него ответственность? Я попытался прислушаться к себе и с удивлением обнаружил, что слова Вали засели в сознании. Быть за добро…

Я почесал затылок. Положим, бэтменом или суперменом я стать не смогу — я слишком слаб для ответственности за город. Моя суперсила заключается всего лишь в призыве револьвера. Пусть Элион добро защищает. Да, маленькая девочка, ну и что? Силушки у неё немерено, да и комбинация способностей невероятно мощная. Настоящая супергёрл.

Снова прислушиваюсь к себе и понимаю, что ни внутренняя Валя, ни проснувшаяся совесть таким ответом не удовлетворены. Ну хорошо, хорошо, ради душевного спокойствия я готов пойти на компромисс! Я всажу пулю из Феликса прямо в лоб лидеру клана оборотней, а потом добавлю по пуле его приспешникам, и дальше, уважаемые земляки, выживайте как-нибудь сами.

Всё ещё нет? Ладно, клянусь, что если мне на пути попадётся ещё какая-нибудь мразь, то не задумываясь грохну её! Достаточно?