Порадоваться я не успел — навалилась темнота привычного уже забытья. Моё сознание покинуло меня от усталости. Не уверен, что это полезно для здоровья.

Очнулся я через полчаса, совершенно не ощущая себя отдохнувшим.

Почему же столь высока плата? Возможно потому, что действовал я постфактум, меняя уже сформировавшуюся причинно-следственную связь. А ведь «Подмена казуальности» задумывалась как способность, которую надо использовать заранее.

Несколько часов я пролежал, набираясь сил. Смартфон работал, но сеть по-прежнему не ловил.

Примерно в двенадцать ночи я понял, что надо выбираться дальше.

Лёжа на боку, я принялся ощупывать плиты вокруг. Мне нужен путь наружу, ну или хотя бы понять, в какую сторону этот путь прокладывать.

Асфальтовые обломки за спиной слегка шевелились. Значит, полезу через них.

На этот раз я заранее распределил по всему телу тяжесть обломков. Причём сдавливала эта тяжесть всю поверхность тела — и сверху и снизу. Затем, немного поигравшись со способностью, отложил все многочисленные раны и царапины, которые мне предстоит получить.

Несколько минут ушло на то, чтобы, аккуратно выравнивая равновесие, уменьшить будущее трение одежды. Провёл рукой по джинсам — получилось! Рука скользила словно по шёлку.

Прислушался к ощущениям — силы вроде бы не уходили. Как я и подозревал, если сделать всё заранее, то устаёшь меньше.

Всё, подготовка закончена.

Аккуратно раздвигая осколки бетона с торчащей арматурой, я, словно червяк, начал ввинчиваться в завал. Из-за распределённой тяжести и уменьшенного трения это получалось на удивление легко. Острые края бетона и арматуры упирались в кожу, но все раны были отложены.

Правда, моё продвижение усложняла необходимость тащить за собой Лерочкину голову. Но и оставлять её под завалами я не собирался.

Усталость чувствовалась, но в разумных пределах. Однако, по мере моего продвижения и действия абилки, она будет накапливаться.

Выбраться наружу за один заход у меня не получилось. Примерно через полчаса неторопливого протискивания между завалами, я понял, что сил больше не осталось. Пришлось остановиться и обустроить небольшую лёжку, раздвинув плиты и арматуру наподобие шалаша. Там я пролежал в усталом полусне-полузабытье несколько часов, надеясь только, что меня не раздавит всмятку.

Путь из-под завалов оказался неожиданно длинным. Всего на отдых я останавливался три раза, выбирая подходящие для временной лёжки места. Поэтому, когда я наконец выполз из-под ощетинившегося арматурой бетонной панели с разбитым окном, восходящее солнце освещало начало нового дня.

Усевшись эту же самую панель, я огляделся вокруг и обомлел. Я сидел на куче обломков, оставшихся от жилого дома, а привычного мне города не существовало, а вместо него были обломки и остовы разрушенных зданий. Подобное я видел только на фотографиях военного Сталинграда в учебниках истории.

Вокруг завалов суетились немногочисленные люди. Они кого-то искали, что-то кричали. Рядом с каждым домом, иногда аккуратными рядами, иногда никак не упорядоченными, лежали трупы.

Спасателей не было — вокруг домов бегали обычные гражданские, пытающиеся хотя бы немного разобрать завал и, видимо, найти выживших.

Несколько человек разбирали обломки «моей» многоэтажки. Сгорбленные от усталости, с осунувшимися бледными лицами, они явно работали всю ночь. В их глазах горел постепенно угасающий огонёк надежды.

Родственники, потерявшие своих родителей, детей, братьев и сестёр, мужей и жён. Вот кто они.

Пожилой мужчина, одетый в рабочую спецовку, поднял голову и крикнул, увидев меня:

— Эй пацан, что ты там сидишь! Помогай разгребать завалы, кто-то наверняка выжил!

— Не могу, — покачал головой я. — Мне сейчас будет очень плохо.

Мужик внимательно пригляделся ко мне.

— Головой что ли ударился? Ты же цел-целёхонек!

— Это пока, — заверил его я. — Есть рядом аптечка? Желательно с бинтами?

Мой собеседник не ответил и, плюнув на меня, продолжил свою работу. Впрочем, ответа не требовалось — я уже увидел большую оранжевую пластиковую коробку с крестом, лежащую на самой границе завала. Поднявшись, я направился к аптечке.

— Весь город разрушен? — всё же спросил я.

— Нет, завалило только восточную и южную сторону.

— Взрыв?

— Да, блядь, взрыв! Ссаные террористы! — рявкнул мужик сердито. — Иди приставай к кому-нибудь другому, раз не хочешь помогать. А мы тут делом заняты.

Значит, клановцам всё же хватило гексогена и организации, чтобы довести план до конца. Масштабы разрушений и смертей поражали. Сколько же им опыта привалило? Немерено.

Переступая через аккуратный ряд трупов на чёрном целофане, я подошёл к аптечке. Раскрыв оранжевую коробку, я поискал обезболивающее, но нашёл только кеторол в таблетках. Плохо, таблетки медленно действуют, мне сейчас подошёл бы раствор для укола. Зато нашлись бинты.

Быстро прочитал инструкцию и закинул таблетку под язык. Затем начал аккуратно перебинтовывать не прикрытые одеждой ноги и руки. Закончив, я стал немного похож на мумию.

Посмотрел на небо, на копошащихся мужиков, на руины вокруг. И сказал миру, одновременно дублируя команду мысленно:

— Теперь можно.

В один момент я превратился в кусок кровавого отбитого мяса. Первое, что я почувствовал — это боль во всём теле. Тупая и острая, местная и общая, боль буквально заполонила моё сознание.

Кажется, я стонал, но хотелось кричать. Впрочем, крик мне удалось сдержать. Кричать показалось мне позорным, хотя свидетелей практически не было: мужики всё так же разгребали завалы, не обращая на меня никакого внимания.

Впрочем, ко всему привыкаешь, где-то через пару минут привык я и к боли, после чего обратил внимание, что я весь мокрый, но не от пота — от крови, которая выделялась из многочисленных ран по всему телу. Раны были неглубокие, но многочисленные, а руки и ноги так и вовсе как будто на тёрке потёрли, судя по неприкрытым бинтами участкам.

Сами бинты быстро намокли и стали красными, и я понял, что с бинтованием поторопился — бинт не накладывается на свежую рану.

Пришлось отдирать намокшие бинты и наматывать новые. Висевшую лохмотьями кожу я содрал, раны как мог залил перекисью, содрогаясь от волн обжигающей боли. Кажется, обрабатывать раны можно только по краям, но определить, где у меня тут края, я не смог.

Осмотрев себя, глубоких ранений не обнаружил, но содранная и разорванная кожа — это не царапины. Кажется, её нужно сшивать, чтобы не оставалось шрамов. Плевать.

Вновь замотав конечности бинтами, я поднялся, пошатываясь.

Боль немного притупилась, ну или я к ней привык, но всё равно чувствовалась. Впрочем, передвигаться было можно, и я пошёл.

Проверил мобильник — связи не было. Должно быть, взрывом уничтожило и сотовые вышки.

— Эй, мужики, а связь есть?

— Только Гигафон! — ответил мне недавний собеседник и, повернувшись, удивился. — Эй, парень, что с тобой?

— Говорил же, сейчас мне будет очень плохо, — пожал плечами я.

Симка Гигафон у меня была в смартфоне второй. Нужно было только переключиться на неё, что я и сделал.

И телефон сразу заработал. Первым делом я отправил сообщение родителям и сестрёнке, просто дал знать, что со мной всё в порядке.

Немного подумав, оставил сообщения с вопросом «Как тебя найти/спасти?» в мессенджерах для Лиды. Её телефон так и остался у Шейна, но зайти в приложения можно и с другого устройства.

Открыл МЕНЮ и зашёл в Чат на канал Элион. Там меня ждало только одно сообщение:

На особняк напали! Мэлс, Топка, если вы живы и в сознании, свяжитесь со мной. 89*******42.

Написал Элион по указанному номеру, что меня завалило, но в целом я жив. Звонить не стал, у меня на очереди находился более приоритетный звонок.

Выдохнув, нашёл контакт Вали и… тут меня прервал входящий от Элион.

— Мэлс? — её голос звучал глухо.