Рассохшийся от времени паркет под ногой Леры скрипнул, и Эльза Константиновна, вздрогнув, подозрительно всхлипнула. Лера насторожилась и на цыпочках подошла к дивану.

– Эльза Константиновна, – позвала она и осторожно тронула пожилую женщину за руку. – Вам плохо? Я сейчас «Скорую помощь» вызову…

Лерина подопечная медленно повернула голову на человеческий голос, узнала гостью и еще шире улыбнулась беззубым ртом (вставная челюсть стояла в стакане с водой на столике у дивана).

– Он разрешил мне остаться с вами, Лерочка, до тех пор, пока я не научу вашу душу быть счастливой, – тихо произнесла Эльза Константиновна и снова умиротворенно посмотрела в потолок.

– Кто он? – переспросила Лера, не замечая текущих по щекам слез.

– Господь! – последовал лаконичный ответ, и Лера подумала, что у Эльзы Константиновны начался бред. – Он такой добрый, так любит вас, Лерочка, и так переживает за вас, но вы не замечаете прекрасного вокруг себя, потому что несчастливы – это не ваша вина, это ваша беда: никто не научил вас быть счастливой – вот вы и страдаете в этой жизни. Господь все видит! Он милостив и разрешил мне какое-то время остаться с вами.

– Я сейчас вызову «Скорую», Эльза Константиновна. Врачи приедут и сделают вам укол, – попыталась Лера приободрить пожилую женщину и бросилась в прихожую к телефону.

Когда она снова вошла в плотно заставленную мебелью комнату, Эльза Константиновна уже не дышала.

Неподвижное женское тело, в котором еще минуту назад теплилась жизнь, медленно стало окутываться светящимся белоснежным облаком. Медленно колеблясь из стороны в сторону, белоснежное облако вытянулось, преобразовалось в некую полупрозрачную субстанцию в форме человеческой фигуры и повисло в воздухе над мертвым телом – безжизненное тело Эльзы Константиновны Вербицкой покидала душа…

Объятая суеверным ужасом, Лера застыла на пороге комнаты, боясь сделать лишнее движение.

Эфирное полупрозрачное создание со столь знакомым лицом Эльзы Константиновны медленно повернулось в сторону Леры и, улыбаясь, легко поплыло по воздуху ей навстречу.

Отшатнувшись, Лера уперлась спиной в дверной косяк и замерла, но неожиданно вместо суеверного страха перед необъяснимым явлением она вдруг почувствовала ответную, радостную взволнованность и тоже улыбнулась.

Душа Эльзы Константиновны приблизилась к Лере, радостно раскрыла свои объятия, а потом нежно обняла гостью бестелесными руками. Лера оцепенела, окутанная со всех сторон светящимся белоснежным облаком, и с ужасом заметила, что обнимающий ее призрак постепенно уменьшается в размерах, как бы растворяется в ней, проникая внутрь сквозь одежду и кожу. Лера зажмурилась от страха, сжалась, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, но ничего необычного не почувствовала. Не почувствовала и уже решительнее открыла глаза.

Окружавшего ее со всех сторон облака не было.

– Бред! – громко сказала Лера и тряхнула головой, прогоняя призрачное видение.

Светящееся облако над телом умершей Эльзы Константиновны исчезло – все вокруг снова стало обыденным и серым, но что-то внутри Леры все-таки изменилось: внутри у нее было тревожно, загадочно и необъяснимо покойно…

Повинуясь внезапно возникшему желанию внутри себя, Лера подошла к серванту, открыла верхний ящик и вынула из него большую плоскую шкатулку (Лера не рыскала по шкафам в поисках чего-то ценного, а точно знала, что ей надо и где это лежит, и взяла именно то, что хотела взять). Посчитав свои действия недопустимыми, Лера попыталась отдернуть руки от шкатулки, но руки ее почему-то не послушались: они явно выполняли чью-то волю, находившуюся внутри Леры, и не подчинялись своей истиной хозяйке.

После некоторой борьбы с чужой волей внутри себя Лера «сдалась» – ей и самой захотелось посмотреть, куда же заведет ее это непреодолимое желание распоряжаться чужими вещами.

Лера открыла шкатулку и заглянула внутрь – там лежали какие-то письма, документы и старые-престарые фотографии военных и еще довоенных времен, а сверху всего этого «добра» сиротливо лежал листочек в клеточку, вырванный из ученической тетради. Лера развернула листок и прочитала:

«Дорогая Лерочка! Наследников у меня нет, поэтому все свое имущество я завещаю вам! Нотариально мое завещание оформлено – вы найдете его на дне этой шкатулки. Единственное, о чем я вас прошу – это сохранить дорогие мне сердцу вещицы и фотографии.

P.S. Все деньги со сберегательной книжки я сняла заранее – они лежат в шкатулке под старыми письмами и завещанием. Распорядитесь ими по-своему усмотрению, но хотелось бы, чтобы мои похороны выглядели достойно».

Немного покопавшись среди чужих писем и фотографий, Лера достала из шкатулки завещание Эльзы Константиновны и внимательно прочитала его: квартира и все «движимое имущество» было завещано ей. Она пересчитала деньги и подивилась их количеству – полмиллиона рублей довольно внушительная сумма сбережений для российской пенсионерки. Немного поколебавшись, Лера оставила в шкатулке сто тысяч, а остальные спрятала в книгах, разложив деньги ровными стопками в томах Достоевского.

Чувство благодарности, «приправленное» легкой печалью, было единственным в душе Леры – плакать и страдать по поводу смерти Эльзы Константиновны ей почему-то не хотелось. Коря себя за черствость и неблагодарность, Лера смотрела на неподвижное мертвое тело умершей старушки, но ни жалости, ни скорби, по-прежнему, не испытывала. Такое равнодушие к мертвым было для Леры очень несвойственно.

«– А чего их жалеть-то? – услышала Лера в себе голос Эльзы Константиновны, вздрогнула и посмотрела по сторонам – никого в комнате кроме нее не было. – Жалеть надо живых – мертвым мы уже не в силах чем-нибудь помочь! – снова раздался внутри Леры знакомый голос ее подопечной, и Лера запаниковала: сознавать, что ты сходишь с ума ужасно страшно».

– Что со мной? – вслух спросила она и закрыла уши руками, чтобы не слышать мистический голос умершей женщины.

«– Вы, наверно, плохо меня поняли, Лерочка, – вновь зазвучал голос Эльзы Константиновны внутри Леры, – я же говорила вам, что Господь разрешил моей душе поселиться на какое-то время в вашем теле и научить вас быть счастливой».

Лера медленно опустилась на стул и уставилась в стену, завешенную допотопным ковром с оленями, пытаясь осознать происходящее.

– Вам плохо, женщина? – громко спросил входящий в комнату молодой мужчина в белом халате и направился в сторону Леры, а не к лежащей на диване Эльзе Константиновне.

Услышав человеческий голос, Лера вздрогнула и резко обернулась к двери.

– Как вы вошли? – спросила она, непонимающе глядя на вошедших в комнату людей.

– Дверь была открыта, – пояснил молодой врач «Скорой помощи», взял руку Леры, посчитал пульс и только после этого подошел к мертвому телу Эльзы Константиновны. – Скончалась старушка. Вы ей кто будете? – буднично поинтересовался он, присаживаясь к столу и раскрывая свой «видавший виды» чемоданчик.

Лера вздохнула и покосилась на мертвое неподвижное тело.

– Никто, – тихо вымолвила она. – То есть, знакомая – я привозила Эльзе Константиновне продукты. У меня есть ключ от ее квартиры – вот я и вошла.

– Она была жива, когда вы пришли? – вскинул на Леру усталые равнодушные глаза молодой врач.

– Да, но пока я вызывала «Скорую помощь»…

– Вам придется дождаться участкового и все ему объяснить, – предупредил врач, направляясь к двери. – Все, что от меня требовалось, я сделал.

Он сунул Лере в руки какую-то бумажку и вышел из квартиры, сопровождаемый медсестрой.

Лера повертела в руках «нужную» бумажку, машинально положила ее на стол и снова уставилась в стену.

«– Не жалейте обо мне, Лерочка, – снова раздался голос Эльзы Константиновны внутри Леры, – каждый проживает на этой земле свою отмеренную ему жизнь. Давайте, лучше поговорим о вас! У нас с вами не так уж много времени… я думаю».

– Для чего? – вслух произнесла Лера и поняла, что окончательно сошла с ума: слышит внутри себя голос умершей женщины и разговаривает с ними.