– Просто я не хочу, чтобы чужие глупые предрассудки встали между нами, – мрачно произнес он, коснувшись пальцами ее щеки и случайно задев губы – от этого обоим на миг сделалось неловко, словно он шагнул за какую-то невидимую черту.

– Этого не будет, – с нежностью заверила она, перехватив его руку и легонько сжав ее – насколько сейчас позволяли ей силы. – Даже когда я выйду замуж, а ты уедешь в свой санджак, мы будем вместе – думать друг о друге, помнить и все также любить.

Айнур Султан снова положила голову ему на плечо и умиротворенно вздохнула, но шехзаде Орхан отодвинулся и, перекинув руку, приобнял ее за плечи. Не успела султанша прикрыть веки у него на груди – сон уже звал ее в свое царство – как двери отворились. Вздрогнув в испуге, Айнур Султан отстранилась от брата и увидела свою матушку, которая резко замерла на пороге и напряженно уставилась на них.

– Валиде?..

Айнур Султан села в кровати, подтянув к себе покрывало, под которым лежала, и почувствовала смущение из-за выражения лица матери.

– Могу я попросить оставить нас с дочерью наедине? – с нажимом проговорила Бельгин Султан, полная напряжения, как натянутая струна.

– Конечно, – расслабленно отозвался шехзаде Орхан и, поднимаясь с ложа, поцеловал руку сестры, заставив ее покраснеть, а Бельгин Султан – еще больше напрячься. – Доброй ночи.

До тех пор, пока двери за ним не закрылись, Бельгин Султан не двигалась, но после обратила к дочери недовольно-укоряющий взгляд.

– В такой час вам не пристало оставаться наедине в покоях.

– И я не понимаю, почему, – мягко возразила Айнур Султан. – Я искренне не понимаю, что предосудительного вы видите в моих отношениях с Орханом? И меня оскорбляют ваши недостойные подозрения. Мы брат и сестра! Что между нами может быть порочного, раз нам даже нельзя быть вдвоем вечером?

– Вы уже не дети, Айнур, – направившись к ней, нравоучительно воскликнула Бельгин Султан. – Нужно знать границы и не заступать за них, чтобы ни у кого не возникало подозрений.

– Почему меня должно заботить то, что подумают другие? Я поступаю так, как мне угодно.

Присев на ложе рядом с дочерью, Бельгин Султан беспокойно на нее посмотрела.

– Ты уже разговариваешь совсем как он… – с сожалением протянула женщина. – Об этом я и говорила, когда просила тебя меньше времени проводить с Орханом. Он оказывает на тебя слишком сильное влияние, и оно не доброе.

Айнур Султан была не согласна с этим, но и перечить матери не хотела. Она помолчала, а потом решила увести разговор в безопасное русло.

– Как прошел праздник в гареме?

Глядя на нее с мягким недовольством, Бельгин Султан покачала светловолосой головой и вздохнула.

– Орхан похож на свою мать больше, чем кажется. Они оба – не самые лучшие из людей. Это порочные натуры, и я не хочу, чтобы из-за близости с Орханом ты оказалась в их числе.

– Прежде вы никогда так не отзывались об Афсун Султан, – удивилась, но и насторожилась Айнур Султан. – Вам… о ней что-то известно? Почему она порочный человек?

– Я не должна с тобой об этом говорить, но раз уж начала… Ты знаешь, как я близка с Айнель-хатун. Она – моя первая и единственная подруга в этом дворце еще с тех пор, когда я была простой фавориткой. И у нас никогда не было друг от друга тайн. Много лет назад она кое-что поведала мне, но по большому секрету, взяв с меня обещание, что я сохраню свое знание в тайне. Надеюсь, также поступишь и ты, Айнур.

– Да, разумеется, если вы об этом просите.

– В то время я ждала рождения Мехмета, а Афсун тоже была беременна Орханом, но в гареме мы не были единственными фаворитками. Было еще две женщины. Об одной ты знаешь – сестра твоей матери, Элмаз-хатун, которая пошла на ужасное предательство ради того, чтобы стать фавориткой твоего отца. И она за это поплатилась – повелитель жестоко с ней обошелся, вскоре выгнав из гарема и сослав в Старый дворец.

– А кем была другая женщина? – поспешила сменить тему Айнур Султан.

– Ее звали Нефизе. Мы с ней вместе попали во дворец в свое время. Нас купила Хафса Султан в подарок повелителю. Одной из нас было суждено стать его фавориткой, и султанша выбрала меня. После появилась Афсун, а затем и Нефизе посчастливилось пройти по золотому пути. Мне об этом мало, что известно – в то время я не покидала своих покоев, так как беременность была трудной. Я слышала от Айнель, что Афсун и Нефизе враждуют. Нефизе из зависти, что та вскоре родит повелителю ребенка, постоянно ее задевала и провоцировала. И злоба ее росла с каждым новым днем. Один раз она попыталась отравить Афсун снотворным – та, пытаясь позвать на помощь, упала с лестницы в ташлыке, но выжила и чудом не потеряла ребенка.

– О Аллах! – ужаснулась Айнур Султан, представив, что Орхан мог вовсе и не родиться из-за этого злодеяния.

– Айнель выяснила, что это была она, и пригрозила, что в следующий раз не станет прикрывать ее и обо всем доложит повелителю, чтобы он выгнал ее из гарема, как и Элмаз. На время она затихла и, пока мы с Афсун носили детей, все эти месяцы… бывала у повелителя.

Айнур Султан наполнилась сожалением, заметив, как больно матери вспоминать об этом.

– Она так и не смогла понести, и это, видно, сильно ее печалило. И Нефизе решилась на ужасное. Я тогда уже родила Мехмета, а Афсун оставалось совсем недолго до собственных родов. Нефизе, не желая, чтобы ее соперница обошла ее и родила этого ребенка, снова решилась убить ее. Однажды ночью она оказалась в комнате Афсун и принялась душить ее подушкой. Не знаю, о чем она думала… Наверное, была в отчаянии и не понимала, что творит. Афсун сопротивлялась и, несмотря на свое положение, сумела вырваться и в порыве ярости и страхе убила ее прямо в своей комнате, пронзив несколько раз осколком разбившейся в их борьбе вазы.

Айнур Султан приложила ладошку к белоснежному лицу, и ее разномастные глаза полнились страхом.

– Убила ее? Но как же?..

– Айнель не одной мне помогала. В свое время она и Афсун оберегала. К ней-то Афсун и обратилась, моля помочь ей скрыть убийство, защитить ее. Понимая, что она не желала этого, а убила скорее вынуждено, защищаясь, Айнель позвала двух евнухов и помогла ей избавиться от тела. Евнухи на следующее утро отправились в Старый дворец, чтобы не смогли ни о чем рассказать, а о Нефизе было сказано, что она покончила с собой.

– Но ведь Афсун Султан действительно защищала и себя, и нерожденного Орхана от этой Нефизе-хатун! Почему же вы считаете ее порочным человеком? – в непонимании воскликнула Айнур Султан.

– Айнель рассказывала, что… – Бельгин Султан осеклась и с трудом продолжила: – …на Нефизе живого места не осталось. Это было не просто случайное убийство в попытке защититься, а яростное и жестокое. И вместо того, чтобы ответить за него, Афсун предпочла все скрыть, солгать. Я этого не в состоянии оправдать. И я хочу, чтобы ты запомнила: не позволяй жестокости, даже ответной на чужую жестокость, взрасти в твоем сердце.

Не зная, что ей думать после услышанного, Айнур Султан неопределенно кивнула и поежилась от неприятного липкого чувства, засевшего в груди.

Дворец Топкапы. Гарем.

Он возвращался к себе, когда столкнулся возле ташлыка с процессией в лице Идриса-аги, двух калф, евнухов и красивой рыжеволосой девушки в ярком и соблазнительном темно-розовом платье. Она быстро глянула на него из-под ресниц, и серые глаза ее выглядели расстроенными, после чего поклонилась и скрылась за дверьми ташлыка.

Ее красота поразила шехзаде Орхана, и он пару секунд стоял на месте, не понимая, что его так удивило. Он повидал много красавиц – в его гареме других и не было. Но эта рабыня одним взглядом зацепила его чем-то, а чем – он сам не знал.

– Шехзаде, добрый вечер, – приблизился к нему Идрис-ага. – У вас есть какие-то пожелания?

– Что это была за девушка?

Евнух удивленно приподнял седые брови и коротко оглянулся через плечо.

– Русская рабыня, Ольга-хатун. Этой ночью она в числе других рабынь танцевала для шехзаде Османа, и он даже выбрал ее, чтобы остаться с ней ночью, но… – тут Идрис-ага чуть усмехнулся. – Ее перехитрили. Другая рабыня притворилась, что ей стало дурно, а когда я пришел с лекарем, то слуги у дверей сообщили мне, что шехзаде Осман велел не беспокоить его, все еще находясь в обществе той находчивой девушки.