– Да, так, – невозмутимо подтвердил шехзаде Орхан и, направляясь с кубком в руке к ложу, ухмыльнулся. – О ней хочешь поговорить?

– Она тебе нравится, – не спрашивая, а утверждая, воскликнула Айнур Султан и, поймав на себе чуть удивленный взгляд севшего рядом брата, который не стал это отрицать, а отпил из кубка вина, порывисто протянула к нему руку, решив отвлечь и себя, и его. – Я хочу попробовать.

– Нет уж, родная, – хохотнул тот, отодвинув от нее кубок с вином. – Твоя валиде и так считает, что я дурно на тебя влияю. Хочешь оправдать ее опасения?

Капризно нахмурившись, султанша улучила момент, когда брат этого не ожидал, и, подавшись к нему, почти что выхватила кубок из его руки, но тот со смехом вытянул руку в сторону, чуть расплескав вино, и они, смеясь, повалились спинами на ложе, будто в объятиях. Айнур Султан это нисколько не смутило – они часто обнимались, поэтому она, отсмеявшись, расслабленно выдохнула и, чуть перекатившись, легла поудобнее, смотря в потолок. Шехзаде Орхан лежал совсем рядом с нею, вытянув руку в сторону и подложив ее сестре под голову. Некоторое время они молчали, каждый думая о своем.

– Орхан? – нарушил тишину тихий голос Айнур Султан.

– М?

– Ты сказал, что меня скоро выдадут замуж, – она говорила не печально, а скорее растерянно и задумчиво. – Выходит, вскоре я буду вот так лежать со своим мужем. И мне странно думать об этом… Он будет ждать от меня исполнения долга жены, но я ведь ничего об этом не знаю.

– На то он и муж, чтобы научить тебя, – ответил шехзаде Орхан, но тон его из ласкового стал чуть напряженным, выдавая то, что ему не очень нравится эта тема. – Если он будет терпелив и ласков… ты даже не будешь считать это исполнением долга.

– А чем я буду это считать? – совсем как ребенок спросила султанша.

– Удовольствием, как и он.

– А если он не будет терпелив и ласков? – привстав на локте, Айнур Султан заглянула в лицо брата.

Его серые глаза вдруг потемнели и словно забурлили, как всегда, когда он злился. С тяжелым чувством во взгляде он оглядел ее лицо, нависшее над ним, нежно заправил сестре за ухо серебряный локон и процедил сквозь зубы:

– Тогда я собственными руками убью его и преподнесу тебе его голову.

Айнур Султан захихикала, посчитав это шуткой, и не заметила, что шехзаде лишь выдавил улыбку, но глаза его остались такими же серьезными и злобными, говоря о том, что он явно не пытался шутить. Они еще немного полежали так, но становилось слишком поздно, и Айнур Султан с неохотой отстранилась от брата, грустно посмотрев на него.

– Мне уже пора…

– Ну так иди, – улыбнулся ей шехзаде Орхан, а после насмешливо добавил: – Только не забудь

– О чем? – недоуменно переспросила девушка и, глянув на него, улыбнулась, сразу все поняв. – Ах, ты об этом, – наклонившись, она чмокнула его в щеку и с веселым лицом отодвинулась. – Спокойной ночи.

– И тебе, мой ангел.

Скинув с себя шерстяное одеяло, Айнур Султан изящно поднялась с ложа и, пройдя через покои до дверей, обернулась на наблюдающего за ней брата, нежно ему улыбнулась и, развернувшись, ушла. Шехзаде Орхан чуть омрачился, стоило дверям за ней закрыться, шумно выдохнул и угрюмо поглядел в пламя, полыхающее в камине напротив

Дворец Топкапы. Гарем.

Близилась полночь, и гарем, погруженный в темноту, спал – каждая из наложниц лежала, скрытая под одеялом, на своей постели и наверняка видела сны, полные тоски по покинутой родине или чаяний о будущем султанши. Тихо проходя мимо них по возвращении из уборной, она заметила, что на одной из постелей наложница не спит, а сидит боком к ней, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Когда она уходила по нужде, ее еще не было. Поразмыслив, она решила, что эта наложница, вероятно, вернулась из султанских покоев, куда сегодня ходила на хальвет к регенту престола на время военного похода шехзаде Осману. Да и на ней было нарядное оранжевое платье с широкими шифоновыми рукавами, подтверждающее эту догадку.

– Эй, ты в порядке?

Лейла-хатун, вздрогнув от неожиданности, подняла голову с колен, в которые упиралась подбородком и, всхлипнув, подняла заплаканное лицо на подошедшую к ней девушку, у которой оказался приятный низковатый голос с бархатными нотками. Она была по-своему красивой, высокой, со стройной фигурой и бронзовой кожей, которая в темноте казалась намного темнее. Волосы у нее были темные и очень густые, которые вились крупными кольцами на зависть многим в гареме. Под красиво изогнутыми бровями беспокойством и настороженностью сверкали узковатые зеленые глаза, которые не вписывались в ее восточный облик. Лейла видела эту девушку в гареме на днях, но имени не знала – она сама была здесь только вторую неделю и еще толком не освоилась.

– В порядке, – буркнула Лейла и украдкой стерла слезы с щек.

Девушка вздохнула, но не стала настаивать и невозмутимо присела рядом на ее постель, тоже подтянув босые ноги к груди.

– Как тебя зовут? – шепотом спросила она, чтобы не разбудить остальных.

Не понимая, с чего вдруг она решила проявить дружелюбие и поболтать с ней посреди ночи, застав плачущей, фаворитка все же ответила:

– Лейла.

– А меня – Десен.

Они некоторое время молчали, просто сидя рядом и вслушиваясь в тишину.

– Странно, что ты плачешь. Все мечтают оказаться на твоем месте. Или шехзаде… обидел тебя?

– Нет, не обидел, просто… – Лейла помедлила, пытаясь объяснить то, что чувствовала. – Я думала, все будет иначе, – она не знала эту рабыню, но почему-то почувствовала, что ей можно довериться. – Как увидела его, оказавшись во дворце, так сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Такой красивый, высокий, статный… И ведь он шехзаде. Я и размечталась… Подошла к Идрису-аге и попросила помочь мне стать его фавориткой. Все свое золото отдала, которое только успела получить за прошлую неделю в качестве жалованья. Известно, как часто шехзаде меняет наложниц, вот я и решила использовать свой шанс. Почему-то возомнила, что стану особенной, что он после ночи со мной забудет обо всех.

Лейла, замолчав, с досадой усмехнулась и, покачав головой, снова вытерла рукой скользнувшую по щеке слезу.

– Но не вышло, – с пониманием откликнулась Десен и пожала плечами. – Что же, это гарем, а он – шехзаде, который, к тому же, не отличается нравственностью. Что ему до нас?

– Ты давно здесь? – решив сменить тему, поинтересовалась Лейла. – Я сама всего пару недель, как привезли из Кафы.

– Около месяца.

– Такая красавица и до сих пор не попала к нему? – с горькой иронией усмехнулась фаворитка.

Десен улыбнулась, и у нее оказалась красивая улыбка с крупными белыми зубами, которые ярко контрастировали с ее смуглой кожей. Лейла заметила, когда та откинула густые темные волосы на спину, что у нее в ушах серьги в форме крупных и тонких золотых колец. Интересно, откуда они у нее? Может, купила у торговки, что заходит по субботам, на свое жалованье?

– Я пыталась освоиться здесь, училась, – заговорила Десен и, поглядев на нее, снова улыбнулась, но уже веселее. – Думаешь, приложи я усилия, стала бы фавориткой?

– Да, конечно, – с ноткой зависти ответила Лейла. – Ты красивая, а здесь это ценят. И ведь не обязательно стремиться попасть в гарем шехзаде Османа. У него есть еще два брата. Они, правда, еще совсем юные, но ведь и они – шехзаде. Говорят, шехзаде Орхан тоже красив. Эзги-хатун вернулась от него сегодня вечером такая счастливая и веселая, как будто вовсе и не на хальвете была, а на свидании с возлюбленным.

– И все равно они еще дети, – фыркнула Десен, и они хихикнули, а после огляделись, проверяя, не разбудили ли кого. – Если уж пробиваться в фаворитки, то к шехзаде Осману, – добавила она. – Я тоже пару раз видела его, когда он проходил мимо ташлыка. Красивый, ничего скажешь.

– Но сердце холодное, – удрученно заметила Лейла. – Наверно, оно и любить не умеет.

– Брось, – хмыкнула Десен, махнув рукой. – Всякое сердце способно любить, просто нужно найти к нему подход.