От подобных размышлений его отвлекла дочь, наконец, спустившаяся в холл. Эсма Султан с трудом переставляла ноги, с заплаканными глазами направляясь к нему. Она была такая бледная и мрачная, что повелитель понял – дело плохо. Без слов Эсма Султан приникла к отцу в поисках утешения, и тот обнял ее, став успокаивающе поглаживать рукой по спине.

– Как он?

– Очень плохо… – отстранившись, беспомощно покачала головой султанша. – Мне страшно, отец, – она возвела переполненные тревогой темные глаза к его лицу. – Если он умрет, как нам это пережить?.. Как мне это пережить?

– Будем надеяться на лучшее, Эсма, – попытался успокоить ее падишах. – Давуд-паша сможет побороть эту болезнь. И ты должна в это верить.

– А если нет?.. – снова давясь рыданиями, отозвалась она и, прикрыв рот ладонью, всхлипнула в нее.

– Ну будет тебе. Ты мне сердце разрываешь.

Эсма Султан еще поплакала немного на отцовском плече, а после возобладала над собой и заставила себя успокоиться. Они разместились вдвоем на тахте, как истинно близкие и родные люди, и говорили обо всем, не таясь. Выслушав все о том, что происходило в столице в его отсутствие, повелитель вдруг проговорил:

– Завтра утром я отправлюсь в Топкапы. И я хочу попросить тебя, Эсма. Никто не должен знать, что произошло со мной и Давудом-пашой на пути в Стамбул. От этого будут одни лишь неприятности, а мне их итак предостаточно. Для всех я достойно вернулся из военного похода.

– Да, разумеется, – с готовностью пообещала Эсма Султан и чуть улыбнулась, когда он взял ее руку и поцеловал в знак благодарности и признательности, как часто делал. – Я сохраню эту тайну.

– А теперь тебе пора отправляться спать, я полагаю, – как будто она все еще была маленькой девочкой, сказал султан с заботой в голосе. – Уже поздно, а ты устала. Завтра предстоит еще один трудный день. Тебе нужны силы. Да и я, признаться, с трудом борюсь со сном.

– Верно, мы что-то припозднились, – султанша покорно поднялась с тахты вслед отцу и подхватила его под локоть. – Я провожу вас в ваши покои. Слуги, должно быть, уже их подготовили для вас. Вы должны хорошо отдохнуть после долгого и трудного пути.

– Видит Аллах, хороший отдых мне не помешает…

Дворец Топкапы. Султанские покои.

Дворец еще с прошлого вечера был ошеломлен новостью о том, что султан Баязид вернулся в Стамбул. Фатьме Султан доложили, что по прибытии в порт ее брат отправил людей в Топкапы за лекарями для раненого Давуда-паши и потому, минуя свою резиденцию, отправился в дворец Эсмы Султан – дабы поддержать дочь в такой ситуации.

Наутро все члены семьи султана были осведомлены о его долгожданном возвращении и готовы были должным образом встретить своего господина в его покоях.

Фатьма Султан, стоящая первой в ряду, пыталась скрыть свое беспокойство. Она испытывала двоякие чувства: была искренне рада приезду брата, но волновалась о проблемах в гареме, узнав о которых, он придет в неописуемую ярость. Ведь, доверяя ей гарем, повелитель верил, что уж у нее-то, столь благоразумной женщины, не возникнет ни трудностей, ни стремлений плести какие бы то ни было интриги.

Следующей, поскольку другие сестры падишаха не приехали, а Бельгин Султан все-таки подхватила от сына простуду и не смогла покинуть постели, стояла Афсун Султан. Как всегда, приковывающая к себе взгляды в силу своей красоты и излучающая спокойную уверенность, она в предвкушении улыбалась и поглядывала на младшего из сыновей, находящегося подле нее.

Шехзаде Ибрагим волновался в ожидании отца, которого немного побаивался, и мать ему то и дело ободряюще улыбалась.

После них стояла Айнур Султан, и она с трудом сохраняла невозмутимый вид, тревожась и страшась своего будущего. Возвращение отца для нее было сродни подписанию приговора, ведь семья сразу же обратится к повелителю с предложением выдать ее замуж.

Из-за переживаний, связанных с подобными страхами, ссорой с матерью и вынужденным отчуждением в отношениях с шехзаде Орханом, она еще больше похудела и осунулась, став до ужаса хрупкой. Белокожая и с бесцветными белыми волосами Айнур Султан, казалось, вот-вот растает, как мираж. А голубой атлас ее изящного платья только подчеркивал усилившуюся болезненность девушки.

Последней в ряду оказалась Нергисшах Султан, бывшая сейчас образцом невозмутимости. Мило улыбаясь, она поглядывала на остальных, словно бы радуясь за них всех.

– Афсун, где Орхан? – с каждой минутой все больше беспокоясь, недовольно спросила Фатьма Султан.

– Рано утром он отправился кататься верхом, и я не успела сообщить ему о приезде повелителя. Как вернется, он сразу же засвидетельствует ему свое почтение.

– Повелитель будет этим недоволен, – заметила Фатьма Султан с явным неодобрением. – Он может решить, что Орхан намеренно проигнорировал его приезд и уехал.

– Любопытно, где же шехзаде Мехмет, наш образец нравственности и послушания? – не удержалась от иронии Афсун Султан.

Фатьма Султан наградила ее холодным взглядом, полным осуждения.

– Там, где и должен быть. Лично встречает повелителя.

Афсун Султан промолчала на это, а Айнур Султан глянула в их сторону с любопытством. Похоже, между султаншами неожиданно и безвозвратно пролегла пропасть. И пока еще было непонятно, кто в итоге не устоит и все-таки рухнет в нее.

Наконец, послышался голос аги, оповещающего о приходе повелителя, и тот спустя несколько мгновений вошел в покои – явно усталый и плохо спавший ночью, но улыбающийся своей семье. Он выглядел почти что прежним – высокий, широкоплечий и смуглый, с густой темной бородой и теплой улыбкой. Только взгляд его стал иным, как будто печальным от пережитых тревог.

Шехзаде Мехмет следом за ним вошел в покои и почтенно встал в стороне.

Все члены семьи склонились перед падишахом в поклонах, после чего султан Баязид подошел к своей сестре и призывно раскинул руки в стороны. Фатьма Султан, коротко обняв брата, вскоре отстранилась и мило ему улыбнулась.

– Наконец, вы вернулись, повелитель! Мы молились о вас и о вашей победе. Хвала Аллаху, наши молитвы были услышаны. И вот вы здесь, вернулись к нам с блестящей победой в руках.

– Благодарю, Фатьма, – с признательностью кивнул тот. – В гареме все хорошо?

– Беспокоиться не о чем, – этот ее ответ заставил остальных султанш покоситься на нее, ведь она наглым образом лгала. – Жаль, что Осман вас не дождался и вернулся в Амасью. Но с его отсутствием не много-то изменилось. Мы и не почувствовали, что остались без регента.

– Да, я об этом осведомлен, – помрачнел султан Баязид. – Он еще ответит передо мной за подобную дерзкую выходку.

– А как состояние Давуда-паши? Мы слышали, он был ранен. Как это произошло?

Теперь все обратили заинтересованные взгляды на султана, ведь никому ничего не было известно кроме того, что великий визирь был ранен.

– Он плох, Фатьма, и лекари советуют готовиться к худшему. Эсма в отчаянии. Я потому и остался с нею до утра. По пути в Стамбул на наш корабль напали пираты, и в итоге мы потеряли испанское золото, а Давуда-пашу ранили.

Новость о потерянном золоте испанцев повергла Фатьму Султан в смятение. Как же, она так надеялась, что это золото наполнит государственную казну, и тогда ей удастся с легкостью расплатиться по долгам. Она взяла в долг у одной ростовщицы, посчитав, что иного выхода у нее не остается, если она хочет уберечь гарем от новой угрозы бунта. Приближается срок выплаты жалованья, а у нее едва ли хватало золота на это. Так еще она была должна Афсун Султан.

Оставив сестру, султан Баязид подошел к своей хасеки. Афсун Султан охотно приняла его руку и оставила на ней поцелуй, после чего, распрямившись, озарилась широкой улыбкой. Было принято считать, что повелитель не особенно к ней привязан, почитает султаншу лишь как мать своих детей и редко принимает ее у себя в покоях. Но сейчас, видимо, истосковавшийся по своей семье и в частности по своим женщинам, повелитель с лаской во взгляде оглядел ее красивое лицо, улыбающееся ему так очаровательно.