Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Всего вторая книга содержит 34 элегии, из которых 23 посвящены Кинфии[466], а остальные обращены к Меценату, к поэту Линкею, к друзьям, к богам Амуру, Юпитеру и Персефоне[467]. Однако по сравнению с первой книгой тон элегий, посвящённых Кинфии, несколько меняется. Теперь поэт часто упрекает свою любимую в неверности и непостоянстве, жалуется на страдания и боль, которые она причиняет ему. При этом не только Кинфия изменяет Проперцию, но и сам он сходится с другими женщинами. Они бесконечно ругаются и мирятся.

Обещание поэта «петь войны» и славить подвиги Августа осталось невыполненным. Проперций не стал эпическим поэтом и упорно продолжал воспевать Кинфию, признавая, что не в силах что-либо сделать с собой, поскольку целиком охвачен жгучей страстью и опьянён любовью. Тем не менее, поскольку уговоры Мецената сочинить эпос об Августе становились, вероятно, всё более настойчивыми, Проперций в третьей книге элегий, созданных в 23—22 годах, лукаво заявляет, что бог Аполлон как покровитель искусств запрещает ему становиться эпическим поэтом, а муза поэзии Каллиопа прямо велит сочинять только лирические стихотворения:

«Впредь будь доволен ездой на своих лебедях белоснежных!
Дерзкое ржанье коня пусть не влечёт тебя в бой!
Хриплым рожком выводить не берись ты морские сигналы,
С Марсом не тщись обагрять рощу святых Аонид
Или поля прославлять, где Мария видны знамёна,
Где победительный Рим войско тевтонов громит,
Петь, как варварский Рейн, насыщенный кровию свевов,
Мчит в своих скорбных волнах груды израненных тел.
Впредь влюблённых ты пой в венках у чужого порога,
Изображай ты хмельных, бегство их ночью глухой, —
Чтобы узнал от тебя, как выманивать песнями женщин
Тот, кто ревнивых мужей хочет искусством сражать»[468].

В девятой элегии третьей книги поэт вновь отказывается восхвалять Августа, ссылаясь на недостаток таланта, и обращается к Меценату с упрёком, что тот сам, будучи ближайшим другом императора, избегает славы и почёта[469].

Тем не менее в целом в третьей книге элегий поэт уделяет внимание не только своей любви к Кинфии, но и другим сюжетам. Из двадцати пяти стихотворений этой книги Кинфии посвящены только десять[470], а остальные касаются различных мифологических, исторических и бытовых сюжетов[471] или обращены к Меценату и друзьям[472]. Любовь поэта к Кинфии постепенно угасает, и тон обращённых к ней элегий теряет свою чувственность и страстность.

По содержанию третьей книги видно, что характер творчества Проперция постепенно меняется, и он начинает обращаться к «официальным» сюжетам. Так, например, четвёртая элегия повествует о будущих военных подвигах Августа. Поэт именует императора богом и упоминает о его предках — богине Венере и Энее. Одиннадцатую элегию третьей книги Проперций посвящает женщинам и их власти над мужчинами. При этом основное внимание он уделяет борьбе Рима против царицы Клеопатры и восхвалению военных побед Августа. Двенадцатая элегия рассказывает о любви римлянки Галлы к своему мужу Постуму, отправившемуся в дальний военный поход. Поэт восхваляет супружескую верность, что можно рассматривать как отклик на семейную политику императора. Восемнадцатую элегию Проперций специально посвящает памяти скончавшегося в 23 году в курортном городе Байи юного Марцелла, племянника, зятя и приёмного сына Августа, смерть которого оплакивали все римляне.

Последняя, двадцать пятая элегия третьей книги — самая патетическая. Она посвящена полному разрыву отношений с Кинфией. Поэт заявляет, что отрекается от своей былой возлюбленной, поскольку из-за неё пережил слишком много страданий и разочарований:

Сил у меня набралось пять лет прослужить тебе верно:
Ногти кусая, не раз верность помянешь мою.
Слёзы не тронут меня: изведал я это искусство, —
Ты, замышляя обман, Кинфия, плачешь всегда.
Плачу и я, уходя, но слёз сильнее обида.
Нет, не желаешь ты в лад нашу упряжку влачить!
Что же, прощайте, порог, орошённый слезами молений,
Гневной рукою моей всё ж не разбитая дверь.
Но да придавит тебя незаметными годами старость,
И на твою красоту мрачно морщины падут!
С корнем тогда вырывать ты волосы станешь седые —
Но о морщинах тебе зеркало будет кричать!
Будешь отверженной ты такое же видеть презренье
И о поступках былых, злая старуха, жалеть[473].

Последняя, четвёртая книга элегий Проперция вышла в свет около 16 года. Эту книгу в основном составляют так называемые «римские элегии», излагающие древнейшие римские сказания и мифы. Наконец-то, как и хотел этого Меценат, Проперций отходит от чисто любовной поэзии, серьёзно расширяет тематику и даже пытается создать новый жанр римской поэзии — этиологическую элегию, то есть исследующую и раскрывающую причины или происхождение чего-либо. Поэт старается в стихотворной форме объяснить происхождение некоторых древних римских названий и рассматривает некоторые сюжеты из истории и мифологии Рима, что отвечало интересам и политике императора, стремившегося к возрождению древних доблестей и религиозного благочестия.

В четвёртую книгу, состоящую из одиннадцати элегий, в основном вошли так называемые «римские элегии»[474], излагающие древнейшие римские сказания и легенды, например о происхождении древнего божества Вертумна, о происхождении названия Тарпейской скалы, о возникновении святилища Юпитера Феретрия, о борьбе Геркулеса с великаном Каком. Торжественная шестая элегия посвящена годовщине победы Августа при Акции и освящению храма Аполлона на Палатине. Третья элегия вновь поднимает тему супружеской верности, а пятая, напротив, обличает сводничество.

Одиннадцатая элегия четвёртой книги считается одной из самых знаменитых и представляет собой монолог рано умершей падчерицы Августа — Корнелии Сципионы (48—18), дочери Скрибонии, обращённый к её мужу Павлу Эмилию Лепиду и детям. Проперций с потрясающим искусством раскрывает перед читателями всю силу супружеской и материнской преданности, столь высоко ценимую императором.

В память о былой любви к Кинфии Проперций посвятил ей две элегии четвёртой книги. Самая грустная и проникновенная из них — седьмая. В 20‑м или 19 году Кинфия внезапно умерла, и поэт счёл своим долгом посвятить её кончине элегию, в которой описывает, как глубокой ночью к нему является призрак бывшей возлюбленной. Кинфия начинает корить Проперция за то, что он позабыл её, не подготовил погребальный обряд, просит сжечь все стихи, посвящённые ей, и под конец мрачно предрекает: «Ты отдавайся другим: но я скоро тобой завладею, / Будешь со мной, твой костяк кости обнимут мои»[475]. Эти страшные слова Кинфии оказались пророческими — в 15 году поэт безвременно покинул сей мир.

вернуться

466

Там же. II. 2, 3, 5, 6, 7, 9, 11, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 24, 26, 29, 30, 31, 32, 33.

вернуться

467

Там же. II. 1; II. 34; II. 4, 8, 22, 23, 25, 27; II. 12, 28.

вернуться

468

Там же. III. 3. 39-50.

вернуться

469

Там же. III. 9. 1-8, 21-34, 35-46, 59-60.

вернуться

470

Там же. 111.6,8, 10, 15, 16, 19, 20,21,24, 25.

вернуться

471

Там же. III. 1,2,4, 5,7, 11, 13, 14, 17, 18,23.

вернуться

472

Там же. III. 3,9; III. 12, 22.

вернуться

473

Там же. III. 25. 3-16.

вернуться

474

Там же. IV. 1,2,4, 9, 10.

вернуться

475

Там же. IV. 7. 93-94.

41
{"b":"741469","o":1}