По мнению философа Сенеки, Поллион — «незаурядный» оратор, но слог у него «неровный, скачущий, обрывающийся на тех местах, где меньше всего ждёшь», а речь «летит стремглав, за изъятием немногих мест, построенных по заданной мере и единому образцу»[179]. Историк Тацит, указывая на его архаический стиль, писал, что «Азиний, хотя и родился уже не в столь отдалённое от нас время, кажется мне трудившимся в пору Менения и Аппия. А уж Пакувию и Акцию он подражал не только в своих трагедиях, но и в речах, — настолько он угловат и сух»[180]. Ему вторит ритор Марк Фабий Квинтилиан, считавший, что «в Азинии Поллионе много изобретения; рачительность в высочайшей степени, так что некоторые находят её уже безмерною: довольно расположения и силы; но от красоты и сладости Цицерона отстоит он так далеко, как будто жил прежде его целым веком»[181].

Азиний Поллион был известен и как историк. Главный его труд — это «История» в семнадцати книгах, от которой, к сожалению, сохранились лишь небольшие отрывки. В этом произведении излагалась история гражданских войн начиная с 60‑го и примерно до 42 года[182]. Поэт Гораций, друживший с Поллионом, посвятил ему одну из своих од, в которой так пишет об этом произведении:

Действительно, поскольку Поллион как очевидец писал о гражданской войне, многие участники которой были ещё живы, ему нужно было быть очень осторожным. Однако известно, что он в своём сочинении старался подойти максимально объективно к описанию недавних событий, даже невзирая на лица. Например, он положительно оценивал деятельность Марка Брута и Кассия — убийц Цезаря и личных врагов Октавиана. Впоследствии его «История» пользовалась популярностью и служила источником для Светония, Тацита, Аппиана, Плутарха и других античных писателей[184].

Известно, что Азиний Поллион увлекался литературной критикой. В основном его интересовали исторические труды Саллюстия, Юлия Цезаря, Тита Ливия, а также сочинения Цицерона[185]. Особенно критиковал он «Записки» Цезаря. По словам Светония, «Азиний Поллион находит, что они написаны без должной тщательности и заботы об истине: многое, что делали другие, Цезарь напрасно принимал на веру, и многое, что делал он сам, он умышленно или по забывчивости изображает превратно; впрочем, Поллион полагает, что он переделал бы их и исправил»[186].

Поллион вёл обширную переписку, от которой, к сожалению, сохранилось всего три письма Цицерону, написанные в Испании в городе Кордубе весной 43 года[187]. Из их содержания видно, что Поллион был сторонником республиканцев и ярым противником единовластия, несмотря на то, что ранее являлся соратником Юлия Цезаря. «Если дело идёт к тому, чтобы всё снова было во власти одного, объявляю себя недругом ему, кто бы он ни был, и не существует опасности, которую бы я, сражаясь за свободу, стал избегать или отвращать мольбами», — писал он Цицерону в марте 43 года[188].

Фигура Азиния Поллиона замечательна ещё и тем, что он первым ввёл в моду так называемую «рецитацию» (recitatio) — публичное устное чтение авторами своих произведений[189]. Проходили рецитации следующим образом: автор устраивался перед публикой, сообщал, что за произведение он будет читать, а затем со скромным видом разворачивал свиток и начинал чтение. Особую роль играли правила произношения, понижение или повышение тона в нужных местах. В процессе чтения автор исподволь следил за реакцией публики, чтобы по мимике и жестам понять, как на самом деле принимают его сочинение. Кроме того, приличие требовало, чтобы он, прочитав достаточно большой кусок, периодически останавливался и объявлял, что хочет закончить чтение, тем самым заставляя публику просить его продолжать. По окончании чтения публика различными способами выражала свой восторг, а затем начиналось обсуждение услышанного. Каждый мог безбоязненно выражать своё мнение и указывать автору на его ошибки[190].

Однако уже столетие спустя публичные чтения стали делом обыденным и скучным. В одном из своих писем известный литератор Плиний Младший жаловался близкому другу на безразличие публики: «Большой урожай поэтов в этом году; в апреле не было почти ни одного дня без публичных чтений. Я радуюсь оживлению литературной деятельности и выступлениям талантливых людей, публично о себе заявляющих. Слушатели, однако, собираются лениво. Большинство сидит в портиках, тратит время на болтовню и время от времени приказывают сообщить себе, вошёл ли чтец, произнёс ли вступление, свернул ли уже значительную часть свитка. Только тогда они собираются, и то медленно, с задержками и уходят, не дожидаясь конца, — одни тайком и прячась, а другие свободно, без стеснения»[191].

Желая помочь начинающим писателям, Азиний Поллион основал литературный кружок, в который входили, например, поэты Корнелий Галл, Гораций, Вергилий. Последний познакомился с Поллионом ещё в период своего обучения в Риме, возможно, в школе ритора Эпидия, или же через кого-то из общих друзей. Есть также мнение, что Азиний Поллион был знаком через Цицерона с философом-эпикурейцем Сироном, у которого учился Вергилий.

После знакомства с Азинием Поллионом Вергилий приступил к работе над историческим эпосом, в котором он намеревался воспеть деяния легендарных царей древней Альба Лонги. Впоследствии в «Буколиках» он кратко упомянул об этом: «Стал воспевать я царей и бои…»[192]. Однако материал оказался для молодого поэта очень сложным, и он, по словам комментатора Сервия, не решился продолжить это дело, «испугавшись грубости имён»[193].

Во время своего обучения в Риме Вергилий познакомился ещё с несколькими влиятельными людьми. Один из них — Марк Валерий Мессала Корвин (64 до н. э. — 8 н. э.). Этот человек прожил непростую жизнь. В юности он обучался в Риме, вероятно, вместе с Вергилием. В 45 году он отправился для продолжения учёбы в Афины, как это было принято среди отпрысков знатных семей[194]. После убийства Юлия Цезаря в 44 году Мессала примкнул к республиканцам, а в июле 43 года уехал в Македонию к Бруту и был назначен легатом[195]. После этого он был проскрибирован в Риме — внесён в список людей, подлежащих уничтожению. Позднее, по сообщению историка Аппиана, «опасаясь его высокомерия, триумвиры издали следующий эдикт: «Поскольку Мессала, как доказали нам его родственники, даже и не был в Риме, когда убит был Гай Цезарь, он исключается из списков осуждённых». Однако Мессала не воспользовался этим прощением»[196]. В 42 году он участвовал в битве при Филиппах и командовал легионом на правом фланге войска Кассия[197]. По словам Аппиана, «когда же Брут и Кассий пали во Фракии, а войско их было ещё многочисленно, был и флот и деньги, были и большие надежды, войско избрало полководцем Мессалу; но последний, отклонив это избрание, убедил их покориться непреодолимой судьбе и присоединиться к армии Антония. Он был с Антонием в дружеских отношениях до тех пор, пока не завладела Антонием Клеопатра; тогда он в неудовольствии на него перешёл на сторону Цезаря (то есть Октавиана. — М. Б.)[198].