«…если даже ты найдёшь кого-то, кто будет выглядеть и говорить как твоя жена, это может оказаться всего-навсего порождение твоего собственного кошмара».

А что если он встретит здесь Эмили, которая не захочет иметь с ним дела, с презрением отвергнет его предложение помощи, откажется вместе с ним покинуть Кошмар? Ферн похолодел. Он понял, что действительно сомневается: может ли настоящая Эмили всерьёз обидеться на него, отказаться иметь с ним дело?

«Нет, нет, это невозможно!»

«А ты уверен, что хорошо её знаешь?..»

— Хватит! — вскрикнул Ферн, вскакивая на ноги.

Действительно, хватит. Хватит праздно рассиживаться. Надо идти и сражаться. Надо продвигаться к средоточию Кошмара, чтобы разрушить его.

Иначе Ферн никогда не сможет победить Кошмар в собственном рассудке.

Ферн обратил внимание, что с каждым его возвращением атаки чудовища становятся чуть менее точными, чуть менее быстрыми: ведь, в отличие от Охотника, у Людвига силы не восстанавливались между «раундами» боя. Раны, которые Ферну удавалось нанести, впрочем, каким-то образом затягивались, но, судя по всему, боль вдобавок к усталости обессиливала несчастного бывшего капитана Охотников Церкви Исцеления. А это давало шанс победить, измотав противника.

Однако всё оказалось не так просто: Людвиг компенсировал усталость новыми хитрыми приёмами, причём не ожидавший изменения тактики боя Охотник первые несколько схваток проиграл очень быстро, не среагировав на неожиданные атаки. Но дальше стало проще. Людвиг продолжал уставать, Ферн продолжал изучать его поведение.

В очередной, не поддающийся счёту раз Охотник вошёл под своды устланного мертвыми телами зала. Людвиг, заметив непрошеного гостя, в очередной раз немного потоптался на площадке лестницы и с ржанием и визгом ринулся в атаку. Движения его стали какими-то рваными и скованными, и Ферн без особого труда уклонился от первой атаки и, перекатившись, оказался прямо перед головой Людвига.

С чудовищной морды полуконя-получеловека на него мельком глянули огромные человеческие глаза — помутневшие от нечеловеческой усталости. Полный тоски и безысходности взгляд ударил больнее тяжёлого копыта.

«Даруй мне честную смерть, Охотник… Ты ведь можешь… Ты — мой достойный наследник. Помоги… во имя всего того, во что мы верили».

«Хватит! Пора заканчивать с этим!»

Ферн словно обрёл второе дыхание, будто не было этих десятков битв и смертей. Меч, носящий имя Людвига Священного Клинка, вдруг показался Охотнику легче кинжала. Древняя Кровь, исцеление и проклятие, вспыхнула в венах яростным пламенем. Это не безумие, не опьянение кровью, нет… Это — сила, решимость и отвага Охотников мастерской Церкви Исцеления.

Уйти от атаки, развернуться, ударить…

…Всё было кончено. Ферн стоял на коленях в луже крови, нашаривая в подсумке последний шприц с кровью — и не находя. В шаге от него — он видел смутно, будто сквозь подрагивающую пелену горячего воздуха или через струи воды, розовой от крови, — лежала отрубленная голова чудовища, которое когда-то было Людвигом, капитаном мастерской Церкви Исцеления и его, Ферна, примером, заочным наставником… Путеводным светом.

Оставив попытки найти какой-нибудь завалившийся за подкладку шприц, Ферн попытался подняться на ноги, но едва не упал ничком. Тогда он подполз на коленях ближе к лошадиной голове Людвига и заглянул в его мутнеющий глаз.

— Покойтесь с миром, мастер Людвиг, — хрипло выговорил он. — Я выполнил свой долг. Да воссияет над вами рассвет.

Веко, наполовину прикрывшее глазное яблоко, вдруг дёрнулось, и Охотник невольно отпрянул. Людвиг тяжело и горестно вздохнул. Ферн сквозь пелену подступающего беспамятства ещё удивился — как это голова может вздыхать, у неё ведь нет лёгких, — и боком повалился в лужу крови.

«Добрый Охотник, ты видел луч света? Просто вспышка, мимолётное видение, но я, весь пропитанный запахом крови и чудовищ, цеплялся за него. Я не хотел знать, что это было на самом деле. Действительно не хотел».

«Нет, мастер Людвиг, я не видел этого света, но я шёл по вашим стопам. Вы во многом ошибались, но вы желали ярнамитам добра, и вы искренне верили в то, что поступаете правильно и во благо людей. Вы были истинным героем, а все грехи вы искупили страданиями здесь, в Кошмаре. Теперь вы свободны. Покойтесь с миром».

Первым ощущением, вернувшимся вместе с сознанием, был тяжёлый запах крови. Охотник приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой глянцево блестящую алую лужицу. Поверхность её едва заметно подрагивала, словно кровь ещё струилась из чьей-то свежей раны.

С трудом приподнявшись, Ферн огляделся. Он лежал на полу того самого зала, где сражался с Людвигом, но теперь здесь снова было пусто и пыльно; кучи трупов и лужи крови куда-то исчезли, и только под Охотником по каменным плитам расплылось большое кровавое пятно, да в нескольких шагах виднелось чьё-то тело в изодранных и пропитанных кровью одеждах, похожих на униформу Чёрной Церкви.

Подняться на ноги не удалось, и Ферн пополз к лежащему человеку, отталкиваясь локтями. Собрав все силы, перевернул того на спину… И замер, вглядываясь в его лицо — измождённое, иссечённое шрамами, покрытое кровью, но до странности умиротворённое лицо первого Охотника Церкви Исцеления.

— Надеюсь, вы уже видите рассвет, — прошептал Ферн, закрывая остановившиеся глаза Людвига.

— Ты всё-таки сделал это… — произнёс кто-то над головой Ферна. Охотник вскинулся и снова попытался подняться, но в голове зашумело, и он едва снова не потерял сознание. — Тише, тише, не дёргайся так. Что, крепко отделал тебя наш капитан? — Рядом с Ферном на пол опустился Саймон, снял с плеча мешок и принялся в нём рыться. — Да, он хорош. И при жизни был лучшим, и после смерти… Так, лежи тихо, сейчас… Крови у меня нет, но бинты найдутся.

— Ты тут… Откуда? — Ферн поморгал, пытаясь сфокусировать зрение, но голова закружилась сильнее, и он просто зажмурился.

— Так, погоди, давай я с тебя плащ стяну, чтобы не резать. Смотри, сознание только не теряй, договорились? — Саймон принялся ловко перевязывать его раны. — Откуда, откуда… Это же Кошмар. Тут пространство вытворяет что хочет, нет прямых путей или постоянных проходов. Вот ты победил Людвига — и я смог пройти чуть ближе к цели. Я очень тебе благодарен. И за себя, и за него. — Саймон завязал концы последнего бинта на руке Ферна, легко поднялся на ноги и шагнул к телу Людвига. Опустившись на одно колено и прижав правую руку к груди, он склонил голову и ненадолго застыл.

— Спасибо. — Ферн пощупал повязку на груди и поморщился. — А как ты думаешь… Я правда освободил его? Или Кошмар просто играет со своими пленниками?

— Думаю, теперь с ним точно покончено, — глухо ответил Саймон, не поворачивая головы. — Трагичная судьба. Но ему больше нечего стыдиться. Он был истинным героем и заслужил это. — Бывший наблюдатель Церкви поднялся на ноги, обернулся к Ферну и поклонился ему. — Ещё раз благодарю тебя за то, что ты помог моему другу. И за то, что помог мне продвинуться дальше. Во всяком случае, я надеюсь, что смогу пройти… — Он глянул на дверь в левой стене зала. — Там меня ждут не менее жуткие кошмары. А ты… Я бы посоветовал тебе вернуться в церковь и отлежаться. Раны затянутся быстро, не так скоро, как от крови, но всё же это мир снов, и здесь всё не так, как в реальности… Давай помогу. — Он подхватил Ферна под мышки и поставил на ноги. — Вот так, опирайся на меня, и пойдём. Ох… Я просто глазам своим не поверил, когда заглянул сюда. Ты точно достоин носить меч Людвига, парень.

Короткий сон и вправду принёс исцеление и восстановил силы, будто Охотник побывал у Куклы. Проснувшись, удивлённый Ферн размотал с себя бинты и не нашёл даже шрамов от жутковатых ран, нанесённых когтями и зубами чудовища. Что ж, можно ведь сказать, что эти раны он получил во сне…