— Статус? — угрюмо затребовал доклад капитан Смит.

— Две минуты до отстыковки, — отрапортовал старпом Каройи.

Смит тихо выругался сквозь зубы. Отстыковка это ещё не всё, кораблю нужно выйти из дока и покинуть осевое поле станции, только тогда можно будет начать разгон, только тогда «Окинава» станет боеспособной.

— Основной целью противника будет «Кантабрия». Прикрываем флагман, но и себя не забываем. Зенитки на заградительный, артиллерия к бою, — распорядился он, — в скафандры, сукины дети!

Персонал мостика, по известному только им алгоритму, по очереди, подменяя друг друга, один за другим, начал облачаться в защитное снаряжение, в расположенных при входе специальных боксах.

Николай, глядя на сближающиеся малые корабли, прекрасно понимал, что все эти распоряжения Смита бесполезны. Если не случится чудо, ракетный удар будет страшный. И уйти из-под него не удастся. Станцию и три эсминца будут рвать, в буквальном смысле, сотни потоковых боеголовок. Капитан это тоже понимал, по его напряжённой позе было видно, что внутри он просто кипит от отчаянного чувства беспомощности. Как и Соколов. А в тактической проекции «кинжал» Майер выжал максимально возможную досветовую скорость. Ему навстречу потянулись шестнадцать псевдоинверсионных следов от двигателей «малышек». А Николай просто напросто ничего не знал о ситуации там. Что может противопоставить нападающим старая машина Консорциума? Сбить ракеты? Уйти от них? Какая дальность стрельбы его пушек? Что вообще задумала Катрин?

— Капитан! — не выдержал Соколов, — мы можем вызвать наш «кинжал»?

Смит на секунду озадаченно оглянулся, потом быстро обратился к посту связи и перехвата:

— Картер, связь с истребителем?

Старший связист отозвался через секунду:

— Нет известных каналов, сэр. Но я попытаюсь связаться.

А в это время «кинжал» отразил ракетную атаку и вышел на дистанцию стрельбы. Ракетоносцы рванули в разные стороны, без паники, чётко, парами расходясь равносторонним конусом. Целые букеты пусков средних ракет расцвели вокруг них. Вспыхнули лучи потоковых пушек истребителя Майер. Всего пара мгновений и четыре из восьми нападавших исчезли с проекции. «Кинжал» получил несколько потоковых боеголовок прямо в лоб, но уцелел. Нападающие разлетелись и Майер пронеслась мимо них, оставляя точку боестолкновения и весь шквал их ракет далеко позади.

— Внимание экипажу! — объявил старпом, — отстыковка. Экстренный разгон, всем принять меры предосторожности!

Палуба под ногами вздрогнула — эсминец отцепил стыковочные захваты. И сразу же начал выход из дока, Николая потянуло по инерции назад и влево.

— Капитан, канал и коды истребителя сейчас будут, — сообщил связист, — и ещё, сэр. Получен приказ командующего. Нам следует при первой возможности прыгать в систему Зеро. Ситуация критическая.

Ускорение корабля перестало расти, Соколов кое-как восстановил равновесие. «Окинава» выходила из причальной зоны и стремилась покинуть осевое поле станции.

— Похоже, она везде будет критическая, — пробубнил Смит, — понял тебя, Картер. Навигация, расчёт автономного прыжка в Зеро. Точка выхода базовая номер шесть.

Николай вернул взгляд на тактическую проекцию и поначалу глазам не поверил. Майер разворачивалась, собираясь снова атаковать неизвестные ракетоносцы. Её истребитель совершал немыслимый манёвр, а на него неслась целая свора ракет. Что она делает? Она же могла уйти. Станция и три эсминца теперь должны справиться сами. Все цифры в тактической проекции и на мониторе внешних состояний говорили, что «кинжал» всё ещё может уйти. «Окинава» уже выходила за пределы осевого поля «Ярданга» и готовилась к отражению нападения. «Кантабрия» и «Саксония» делали то же самое. Если бы не контратака Майер, все три эсминца уже готовились бы не драться, а стать облаком обломков и остывающей плазмы. Но теперь ей нужно уходить, просто уходить от чёртовой тучи ракет. Соколов кинулся к пульту связиста, он должен успеть отговорить Катрин от её затеи. Картер как раз получил дельта частоту и кодировочный пакет для связи с «кинжалом». Он кивнул головой и посмотрел на Соколова.

— Связь?!

— Есть канал, — ответил Картер, — давай, лейтенант.

Николай вдавил кнопку вызова.

— Борт К семнадцать! Катрин, уходи! Катрин!! Форсаж и уходи по прямой! У тебя ещё хватит времени! Мы здесь справимся!

Но она не отвечала. Умом Соколов, конечно, понимал, почему. Этот разворот, на такой скорости, наверняка стоил неимоверных усилий, за ней гнались множество ракет и ей просто некогда было ответить ему. Но он не мог просто стоять и смотреть, как Майер несётся к неминуемой гибели. А ракетоносцы захватили свои цели. На мостике взвыл сигнал ракетной атаки. Нападающие снова кинулись врассыпную, один из них выпалил все свои крейсерские ракеты веером. Николай снова лихорадочно нажимал кнопки, пытаясь вызвать Майер.

— Катрин!!

Вспыхнули потоковые пушки «кинжала», накрывая один из ракетоносцев.

— Форсаж! Зенитки полная готовность! — громогласно распорядился Смит.

Передовая часть стаи вражеских «малышек» настигла «кинжал». Заработали его противоракетные системы, но с таким количеством ракет они не справились. Вспышки потоковых боеголовок полыхнули одна за другой. Целый каскад смертоносных лучей, ярких, как далёкое местное солнце. После полутора дюжин, сполохи прекратились, оставшиеся ракеты не находили цель. Ни в тактической проекции, ни на мониторах дальних сканеров истребителя Майер больше не было.

Предупреждающая сирена продолжала напоминать о летящих в эсминец крейсерских ракетах. Капитан получал доклады и отдавал приказы, «Окинава» выходила в бой. А Соколов стоял у поста старшего связиста и не мигая продолжал смотреть в тактическую проекцию. Ноги приросли к настилу палубы. Пальцы вцепились в спинку кресла-капсулы и рамку бокового монитора. Наверное, у других людей было бы иначе. Кто-то рвал бы на себе волосы, кто-то орал бы и рычал. У него же только шум в голове и мерзкий холод в животе. Всего несколько минут назад он держал её в руках, она прижималась к нему. Живая и такая красивая. Никак невозможно было поверить, что она только что сгорела там, вместе со своим истребителем. Он был здесь, всё видел и ничего смог поделать.

— Соколов! — донеслось до Николая откуда-то издалека, он уставился на капитана. Медленно, очень медленно ворочающиеся мысли стали возвращаться к реальности. Окрик Смита, наконец, подействовал, — у нас тут бой идёт. Чего стоишь? Где твой скафандр?! Бегом отсюда! К чёртовой матери!

Очнувшись, Николай пошёл к лифтам. Палуба под ногами дрогнула знакомым, дробным ритмом — зенитные установки выдали заградительный залп. Ракеты нападавших подлетели, зенитки и противоракетные комплексы обороняющихся встретили их. Одни машины сражались с другими машинами за человеческие жизни. Но всё сейчас было бы совсем иначе, если бы в этот бой первой не стартовала одна единственная женщина. Иной, более громкий ритм толчков в палубу возвестил о залпе потоковых пушек. «Окинава» огнём по объёму выжигала часть разделившихся боеголовок, облегчая задачу противоракетным системам.

Гвоздикина сидела в своей новой, чужой каюте, в единственном кресле, ссутулившись и обнимая ноги, прижимаясь подбородком к коленкам. Форменная куртка расстелилась по кровати, уставные туфли валяются у входа. Боевая оболочка стоит в углу, Наталья даже на сняла с неё вооружение, только штурмовой комплекс приставлен рядом к стене. Тревога и экстренные манёвры корабля для неё не существовали. Её голова была занята совсем другими мыслями. Когда она увидела их рядом, Соколова и ту высокую блондинку, с ней что-то случилось. Почему это её так задело? В ней же вспыхнула самая настоящая ревность. Злая, колючая, жгучая, от которой выгорают здравый смысл и даже сами чувства, её породившие. Из-за этого она пропустила мимо ушей половину всего, что было на собрании. Кто Соколов ей? Кто она ему? И тем не менее, именно для него она напялила на себя мундир, комбинезон которого был специально подогнан так, чтобы подчеркнуть все прелести её фигуры. А он даже не посмотрел на её туго обтянутые серой форменной тканью округлости. Отчего она так с ума сходит? Такого с ней никогда не было. Как же глупо она опять ведёт себя.