Николай с усилием попытался уложить в голове услышанное. Зажмурился и снова прогнал в мыслях всю цепочку рассуждений.

— Сэр, а Консорциум? — спросил он Штайнера, — получается, что за ними тоже кто-то стоял? Ведь тот большой корабль, в Арахне Тридцать Два, откуда-то прилетел. И их технологический уровень, тоже, может быть, чужая заслуга?

Командор кивнул, каменное выражение немного смягчилось.

— Да, такие предположения есть. Только реальной информации почти нет. Но непосредственно нас касается положение дел в АНК, на Земле Центральной в первую очередь.

— Я ещё одно не понимаю. Как вы узнали, что это не люди? Что это другая форма жизни?

Штайнер поднял ладони, в дипломатичном жесте.

— Понимаю, к чему ты клонишь. Какое-то время я тоже сомневался, думал, что они такие же люди, только полностью беспринципные, извращённые, бесчувственные. Пока не выяснилось, что они способны читать мысли человека. Причём на некотором расстоянии. Нам не удалось узнать, как они выглядят, но их внутреннее строение, похоже, совершенно иное. Главная проблема в том, что они всё делают чужими руками. У них есть, скажем так, миньоны. Вот они изначально люди. Им вживляют какой-то дополнительный орган, созданный этими «не людьми», что делает их абсолютно верными хозяевам и даёт возможность влезать в разум человека. Вот эти миньоны и делают всю грязную работу.

Руки командора сжались в кулаки.

— И сегодня я смогу всё это доказать. У меня есть настоящее, вещественное доказательство. Тебе интересно?

— Ещё бы, сэр! То, что вы говорите, переворачивает привычный мир…

Командор сообщил Соколову, что показ его доказательства будет через три часа, на общем собрании. Для чего и были созваны экипажи. Осталось дождаться недостающих, что прибудут за это время. Николай направился в столовую, желудок уже свело. А в голове у него с одной стороны прояснилась логическая суть многих событий, а с другой — творился невообразимый кавардак. Та часть разума, что оперировала чувствами и привязанностями, наотрез отказывалась принимать реальность существования неких чужаков в верхах. Но та часть, что опиралась на логику и холодные доводы, говорила, что опровергнуть утверждение командора нечем. Мимоходом пройдя в офицерскую столовую, мельком глянул на нескольких посетителей в палубных скафандрах, так же, как и он недавно сошедших со своих кораблей. Взял привычный рацион на первом же пищевом процессоре, в котором почему-то не оказалось кофе. А Николаю до чёртиков захотелось выпить крепкого, обжигающего, чёрного кофе. Он съел свои порции, продолжая упорные попытки разложить по полочкам всё то, что рассказал ему Штайнер. Сложить это в единую картину с тем, в чём он привык не сомневаться и тем, что увидел и услышал за последнее время сам. И картина эта рисовалась мрачной.

Кофейный аппарат нашёлся в буфете, при входе, только он почему-то оказался платным. Не долго думая, Соколов выбрал нужный ему вариант и нажал оплату. Аппарат мигнул красным и противно пискнул. Николай нажал кнопку снова, с тем же результатом. Тряхнув головой, выходя из задумчивости, посмотрел в уник и увидел дважды повторённое сообщение: «Оплата невозможна, ваш счёт был аннулирован».

Не то, чтобы это был гром среди ясного неба, но неприятная новость стала неожиданностью. Вот так новости. Счёт со всеми сбережениями не заблокирован, не арестован, а просто уничтожен, стёрт. За всей этой волной событий и новостей последних дней, такие простые, бытовые вещи затерялись. Первым делом Соколов решил зайти в сеть и сделать запрос о причинах ликвидации его счёта. Хотя догадки у него появились сразу же. Однако внешняя сеть на станции оказалась недоступна. И на «Окинаве», Николай это тоже заметил, работала только внутренняя корабельная сеть. Ни корабельный компьютер, ни системы станции здесь и сейчас не имели прямой связи с банковскими сетями. От этой мысли в голове незамедлительно кое-что прояснилось и встало на места. Стало быть, счёт аннулировали ещё когда была доступна общая сеть, там, на Нуллусе. Оперативно. Просто за участие в делах Штайнера и Курназир. Он стоял и глядя на короткое извещение, думал о том, что он теперь ещё и нищий, без гроша. Кстати о грошах. Сунул руку в карман мундира и выудил оттуда монету, которую отдала ему Катрин. Мимоходом переложил тогда из флотского кителя в новый. Пять дукатов. Да ещё две сотни лежат в «сундуке», в каюте. Всё, что у него теперь есть. Сразу вспомнил о том, как хорошо, что он последовал её совету и зашёл в обменные пункты по прибытии. Хоть какие-то копейки у него остались. Служба службой, а денежные отношения никто не отменял. И эти самые денежные отношения лейтенанта КСПС Соколова и Альянса Независимых Колоний были аннулированы. Молча и в одностороннем порядке.

— Хорошо же. Не я это начал… — тихо сказал себе под нос Николай.

Большой зал для конференций и крупных совещаний, полукругом десяток рядов кресел. На возвышении кафедра, и огромные мониторы на стене. Здесь уже много людей в мундирах и скафандрах КСПС. Некоторые лица уже знакомы, но большинство Николай видел впервые. И люди всё прибывали. А он искал глазами её. Почему он решил, что она тоже будет здесь?

Майер и правда нашлась здесь. Поначалу, Соколов мельком приметил в толпе её светлые косы. И его потянуло туда. Катрин увидела его, и медленно пошла навстречу. Встретились как во сне, среди множества взволнованных и галдящих людей в форме. Она положила ладони ему на грудь, а когда он прижал её к себе, молча уткнулась в его плечо.

Почему, почему слова опять так трудно шли на язык? Поговорить успели совсем немного. Николай только спросил, она ли летает на «кинжале», а она спросила его, на каком корабле он сейчас приписан. А потом в зале появился Штайнер со своим окружением и собрание началось.

Командор прошёл на возвышение, все разговоры в зале стихли. Взволнованные, решительные и угрюмые взоры устремились на него. Штайнер обвёл глазами своих офицеров и заговорил:

— Вы все знаете, зачем я собрал вас здесь. Почти все вы сомневаетесь. Вы знаете, что когда-то были правы, но вас осудили, сослали сюда, как неблагонадёжных. И вы знаете, что в верхах творится неладное. Но вы не можете до конца поверить, насколько всё плохо. Да что там, я сам не хотел верить до последнего.

Он сделал паузу.

— Сегодня я хочу показать вам то, что развеет все ваши сомнения, — Штайнер повернулся к боковому входу, — я вызвал старших военврачей нашей группировки. Людей, в чьей компетентности здесь не усомнится никто. Шеф-лейтенанты Кроликов, Форсайт и Карояма.

Командор подозвал названных людей к себе, все трое поднялись к нему. Даже не слишком наблюдательному глазу было видно, что все трое нервничают. Выражалось это по разному, но всё равно было заметно. Даже японец, сохраняя невозмутимое выражение лица, на ходу теребил застёжку своего медицинского комбинезона.

— Вот этот контейнер был доставлен недавно на Нуллус, — продолжал Штайнер, набрав команду на своём унике, после чего на всех мониторах и проекторах зала появилось изображение. Закрытая карантинная лаборатория, почти посередине которой стоял контейнер. Тот самый, тёмно-серый контейнер, с эмблемой Консорциума, который Николай нашёл на заводе Курназир, — он был опечатан больше сорока лет назад, ещё во время войны. СКБ приложило серьёзные усилия, чтобы никто и никогда не открыл его. Почти все присутствующие уже давно служат под моим началом и хорошо меня знают. Мне пришлось пойти на фактический мятеж и впутать в него всех вас. Но как только вы увидите, что в этом проклятом ящике спрятано, вы меня поймёте.

Командор кивнул докторам.

— Приступайте, господа.

Военные врачи быстрым шагом прошли в боковую дверь, внутренние камеры слежения непрерывно выдавали на экран каждое их движение. Лаборатория оказалась оборудована совсем недалеко, на этом же этаже. Там уже ждали четыре медицинских андроида. Загерметизировав свои комбинезоны, все трое медиков вошли внутрь и приступили к работе. Первым делом провели осмотр внешней печати на замке контейнера. Сломали печать и вскрыли замок.