— Может быть, я попытаюсь взять билет на другой рейс? Ты же знаешь, как я не люблю маленькие самолеты. — Она делает паузу. — Как думаешь, что мне делать?

 — Тебе решать.

— Это безопасно, Пирс?

— Я летал на частных самолетах всю свою жизнь, и у меня никогда не было проблем.

Рэйчел вздыхает.

— Тогда я согласна. Я действительно хочу домой.

— Я передам сенатору. Мы с Гарретом поедем в Хартфорд, чтобы тебя забрать, а по дороге домой остановимся где-нибудь на ужин.

— Мы должны пойти в ту симпатичную маленькую закусочную, которую так любит Гаррет, ту, в вагончике, куда мы ходили на его день рождения. Ему было так грустно без нас в последние пару дней, и это поднимет ему настроение.

Я улыбаюсь.

— Если мы вернемся домой, уже одно это поднимет ему настроение, но да, мы можем отвезти его туда. — Надо мной из громкоговорителя раздается объявление, что пора подняться на борт. — Я должен идти, объявлена посадка. Скоро увидимся, дорогая. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я прячу телефон, и сажусь в самолет. Во время полета готовлюсь к встрече, а когда мы приземляемся, то сразу же сажусь в машину и еду прямиком в офис. По пути быстро звоню маме, чтобы предупредить, что скоро приду домой, и она может вернуться к отцу.

Встреча проходит хорошо, я убеждаю клиентов из Лондона подписать с нами многолетний контракт. У меня прекрасное настроение, которое становится еще лучше, когда я прихожу домой и вижу, как навстречу мне бежит мой сын.  Я так сильно по нему скучал, хотя уезжал ненадолго.

— Папа! — Он обнимает меня с широкой улыбкой на лице.

— Твой день прошел хорошо?

— Да. — Он тянет меня в дом. — Каникулы же почти целую неделю!

— Привет, Пирс. — По лестнице спускается моя мама, держа чемодан.

— Привет, мама. — Я обнимаю ее. — Еще раз спасибо, что осталась с Гарретом.

— Мы хорошо провели время. — Она улыбается ему. — До свидания, Гаррет.

— Пока, бабушка. — Он тоже обнимает ее. Ей все еще не очень нравится это делать, но она не возражает, если ее обнимает внук. Она обнимает его в ответ, затем отпускает, и он прижимается ко мне.

— Как поживает отец? — спрашиваю я ее.

— Я разговаривала с ним час назад. Похоже, он чувствует себя лучше, но мне нужно вернуться домой, чтобы убедиться.

Я открываю перед ней дверь.

— Тогда увидимся в четверг.

— Да. Обязательно.

Мама уходит, я закрываю дверь и возвращаюсь к Гаррету.

— У меня для тебя сюрприз. — Я отвожу его к дивану, вынуждая присесть.

— Какой? — он нетерпеливо ерзает, глядя на меня.

— Твоя мама прилетит домой раньше, в шесть, но она приземлится в Хартфорде, поэтому нам нужно подъехать туда и забрать ее. А по дороге домой мы отвезем тебя в ресторанчик в виде вагона, который тебе так нравится. Мы собираемся там поужинать.

— Да! — Гаррет вскакивает, рассекая кулаком в воздух. — А я получу их фирменное мороженое?

Это его любимый пункт в меню, и Рэйчел тоже. Огромное мороженое с измельченным печеньем, покрытое глазурью. Оно такое большое, что мы обычно заказываем одно на троих.

Я улыбаюсь.

— Мы обязательно его закажем и разделим, как всегда.

— Когда мы выезжаем?

Я проверяю свои часы.

— Чуть позже пяти.

По дому разносится звонок, и я встаю, чтобы открыть дверь. На пороге стоит маленький мальчика с соседней улицы. Ему девять, на год младше Гаррета.

— Привет, мистер Кенсингтон, — говорит он, глядя на меня. У него вьющиеся каштановые волосы, а на лице полно веснушек. — Гаррет выйдет поиграть?

Гаррет появляется рядом со мной.

— Привет, Сэм.

— Привет. Ты не хочешь поиграть в футбол?

— Мы с Гарретом скоро должны уходить, — говорю я мальчику. — Но вы пока можете побросать мяч на заднем дворе.

— Пошли, Сэм. — Гаррет зовет его за собой, и они бегут через кухню, открывают раздвижную дверь и исчезают на заднем дворе.

Я поднимаю свой чемодан наверх и распаковываю вещи. Одежду бросаю в корзину, застегиваю молнию на чемодане и оставляю его у двери, чтобы спустить вниз. Снимаю костюм, выложив на кровать джинсы и рубашку на пуговицах. Быстро принимаю душ и затем одеваюсь. Подумываю о бритье, но решаю оставить щетину, Рэйчел она нравится.

Мы расстались только утром, но я уже скучаю по ней. Дом не тот, когда ее здесь нет, и теперь я понимаю, почему Гаррет был так расстроен, когда мы уехали. Нехорошо, когда мы не вместе, как семья.

Я смотрю в окно, проверяя мальчиков. Они бросают мяч друг другу, бегая по заднему двору. Гаррет теперь снова улыбается, когда я дома, и зная, что его мама тоже скоро вернется.

Он был так взволнован, когда я сказал ему, что мы поедем в закусочную. Она в маленьком студенческом городке, и обычно мы ходим туда только на его день рождения, но ему там нравится, так что мы должны чаще брать его с собой.

Я снова проверяю часы. Уже почти пять, Рэйчел должна быть в самолете. Они, вероятно, взлетели десять или пятнадцать минут назад.

Я несу свой чемодан вниз и прячу его в шкафу. Затем иду на кухню, беру стакан воды и сажусь за кухонный стол. С улицы доносятся крики и смех мальчишек.

Звонит телефон, и я встаю, чтобы ответить.

— Да.

— Это Пирс Кенсингтон? — голос мужской, мне незнаком.

— Да, а вы кто?

— Офицер Ландер из государственного патруля штата Вирджиния.

Я замираю, мое сердце бьется быстрее, а внутри все переворачивается, пока я делаю короткие, неглубокие вдохи.

— Что случилось, офицер? — Я едва могу выдавить из себя пару слов слова, мое сердце стучит где-то в горле. Этот звонок слишком похож на тот, несколько лет назад, когда нам сообщили о смерти родителей Рэйчел. Тогда тоже звонил офицер полиции, говорил очень осторожно и серьезно. Прямо как этот, с которым я сейчас разговариваю.

Этого не может быть…. Этого не может быть….

— Мне очень жаль сообщать вам…

Нет! Стоп! Я хочу, чтобы он остановился! Пожалуйста, пусть он замолчит! Я не хочу больше ничего слышать!

Но он не слышит мою немую мольбу, и продолжает говорить. Но я слышу только обрывки фраз.

— … Произошел несчастный случай… самолет упал… вскоре после взлета…

Стоп. Пожалуйста, остановись!

— ... загорелся... выживших нет...

О Боже, нет, пожалуйста, нет!  Пожалуйста. Это не реально. Это все не реально.

— ... расследование причин... дадим вам знать... кому бы вы хотели, чтобы мы позвонили...

Я пытаюсь дышать, но не могу. Я задыхаюсь, мои легкие горят в агонии от каждого его слова. Я не могу думать. Я не понимаю, реальность это или я сплю, и вижу ужасный кошмар.

— Мистер Кенсингтон? Вы меня слышите?

— Да. — Я подношу телефон к уху. — Я… я просто… как это случилось?

— Мы не узнаем, пока следователи не соберут обломки.

Я сжимаюсь при слове «обломки», воображая изуродованный самолет и трупы повсюду.

— Вы уверены, что выживших нет?

— Он загорелся после удара, — скорбно сообщает он. — Мне очень жаль.

Боже, нет, пожалуйста.

— Вам нужно, чтобы я кому-нибудь позвонил? Другим членам семьи?

— Нет, — это все, что я могу ему сказать.

— Мы свяжемся с вами, как только узнаем больше об аварии. Запишите мой номер, если у вас возникнут какие-либо вопросы. У вас есть ручка?

— Не сейчас… Я не могу.

— Я понимаю и сожалею о вашей утрате. До свидания, мистер Кенсингтон.

Я бросаю трубку, все мое тело сотрясает дрожь, когда я падаю на колени, закрывая ладонями лицо. Как такое могло произойти?! Это, должно быть, ошибка. Рэйчел была в порядке, с ней все было хорошо. Все было идеально. Она планировала вернуться домой раньше, мы бы поужинали с нашим сыном, а потом мы бы легли спать, я поцеловал бы ее, пожелав спокойной ночи, и она заснула бы в моих объятьях, как всегда.