Вероника Тушнова Не отрекаются любя. Полное собрание стихотворений © Тушнова В.М., наследник, 2021 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021 Стихотворения Из цикла «Стихи о дочери» I Душная, безлунная наступила ночь. Все о сыне думала, а сказали: «Дочь». Хорошо мечтается в белизне палат… Голубые лампочки у дверей горят. Ветер стукнул форточкой, кисею струя. Здравствуй, милый сверточек, доченька моя! Все такое синее, на столе – цветы. Думала о сыне я, а родилась – ты. Ты прости, непрошеный ежик сонный мой. Я тебя, хорошую, отвезу домой. Для тебя на коврике вышита коза, у тебя, наверное, синие глаза… Ну… а если серые – маме все равно. … Утро твое первое смотрится в окно. II Мне с каждым днем милее ты: все тверже взгляд, все звонче лепет. Как будто новые черты рука невидимая лепит. Ночник… И тени на стене… Мне часто по ночам не спится, вот шевельнулись в полусне твои спокойные ресницы. Ты просыпаешься. И где б я ни была, зовешь в испуге. И пух волос твоих нелеп, как у нахохленной пичуги. И так похожи на цветы румянец щек, и мягкость лапок, и пухлость губ, и милый запах ребячьей сонной теплоты. III Ты счета не ведешь годам, встречая только третье лето. Твоих мгновений череда туманом солнечным одета. Уколы маленьких обид тебя еще не могут ранить, и огорчений не хранит твоя ребяческая память. И, милой резвости полна, – как знать ребенку тяжесть ноши? ты слово новое – «война» – лепечешь, хлопая в ладоши. IV Вагон бросало и качало. Молчали все. А вечер гас. И каждый знал: еще начало, еще неясный первый час. Казалось мне: за далью алой гремят грядущие бои… Но как бессильно я сжимала ручонки пыльные твои! А после ночь. Без искры света свершался необычный путь. Скажи, ответь – ты помнишь это? И если помнишь – позабудь. Живи, цветам и песням рада, смеясь, горюя и любя, а помнить этого не надо: я буду помнить за тебя. V Тревога. Грусть. Приходит почтальон – ни весточки о милом человеке… А городок метелью занесен до самых крыш. И, кажется, навеки. Наш новый дом в сугробах под горой, к нему бежит петлистая дорожка, в нем есть окно за ледяной корой, печурка есть, горячая картошка. Есть девочка. Зеленые глаза, лукавый рот и бантик цвета мака. Есть девочка. При ней нельзя заплакать, при ней нельзя о горьком рассказать. Она поймет. С недетской теплотой ладошки мягкие ко мне на плечи лягут… Нельзя при ней, при маленькой такой, – ей рано знать печаль житейских тягот. Я напишу ей буквы на листе, я нарисую зайчика в тетради. И засмеюсь – ее улыбки ради. Я буду плакать после, в темноте… VI Суровый год. В траве чернеют щели, но дни июня ветрено свежи. Опять шумят разлапистые ели, и чертят небо легкие стрижи. Орлы сидят за ржавою решеткой, полуприкрыв окаменелый взгляд. Кричит павлин, барсук ютится кроткий среди смешных мохнатых медвежат. Иду с тобой по парку не спеша я, над нами листьев солнечная дрожь… Когда-нибудь ты вырастешь большая и эти строки снова перечтешь. Как взмах крыла, как искра в синем дыме, они опять пересекут твой путь. Они тебе покажутся простыми, далекими, наивными чуть-чуть. И все-таки ты радостно и мило лукавый свой на миг потупишь взгляд, – совсем как та, которая ходила по воскресеньям с мамой в зоосад. VII А круг все ширится. В него вовлечены природа, люди, города и войны. Теперь ей книжки пестрые нужны, упав, она не говорит, что больно. Не любит слово скучное «нельзя», все льнет ко мне, работать мне мешая. Как выросла! Совсем, совсем большая, – мы с ней теперь хорошие друзья. Она со мною слушает салюты, передвигает красные флажки и, Прут найдя на карте в полминуты, обводит пальцем ниточку реки. Понятлива, пытлива и упряма. На многое ответы ей нужны. Она меня спросила как-то: «Мама, а было так, что не было войны?» Да. Было так. И будет, будет снова. Как хорошо тогда нам станет жить! Ты первое услышанное слово еще успеешь в жизни позабыть. |
