— Я так рада, что мы вновь собрались под одной крышей. Помнишь, Карин, как мы все вместе жили в одном доме? Ведь было весело, хоть и ругались иногда, — Лейла лучезарно улыбается.

Я смотрю на эту молодую женщину и не понимаю, как такая скромница и красавица, соблюдающая все правила ислама, вышла замуж за самоуверенного Азамата. Мне кажется, что он не такой уж и милый на самом деле, хоть и улыбается приятно. Вот муж Карины, Али, тот не скрывает свою натуру: холодный, слегка надменный и редко улыбающийся тип. Другое дело Аман, муж Сафины, он настоящий душка, к которому хочется прижаться и ощутить его заботу. Старший брат Саита и его жена Хабиба в силу своего возраста кажутся мне очень взрослыми. В теории я могла бы приходиться им дочкой. По мировосприятию мне близки Алия и Азат, потому что мы почти ровесники.

— Вы все вместе жили в одном доме? И Саид Каюм с вами? Не разрешал жить отдельно? — Не скрываю иронию в голосе, чем сразу привлекаю к себе всеобщее внимание. — Я, конечно, ничего не имею против жизни с родителями, но это уместно, когда нет возможности иметь свое жилье. А жить по своему желанию со свекром и свекровью — сомнительное удовольствие.

— Твой сарказм неуместен, Дева. Никто нас не заставлял жить со свекром, он никогда никого не держал возле себя принудительно. Мы могли в любой момент заявить своим мужьям, что хотим свой дом, но нам и в голову не приходило об этом просить. Знаешь почему? Потому что мы семья. Большая дружная семья, когда один за всех и все за одного. И если Саид Каюм сейчас попросит нас вновь всех собраться под одной крышей и жить с ним до последнего его вздоха — мы соберемся без проблем. — Карина окидывает меня холодным взглядом, встает с кресла и уходит. Следом за ней, как по команде, встают и другие невестки, кто-то смотрит с осуждением, кто-то — с недоумением. Я остаюсь одна, растерянно провожая их взглядом.

— Дева, что-то случилось? Девочки тебя обидели? — Мать Саита присаживается рядом, заметив, что я сижу в одиночестве. — Вы вроде так мило болтали.

— Все хорошо. — Расстраивать женщину мне не хочется, она так старается мне понравиться и так радуется Ричарду, что я прикусываю язык, дабы не выпалить очередную насмешку в адрес ее мужа.

— Сегодня для меня просто особенный день, словно у меня день рождения. Все собрались за одним столом, у нас так давно не было семейных посиделок. Прям праздник. Приехал сын с внуком и невестой, вернулся муж домой.

Я вижу в голубых глазах столько любви, что смущенно отвожу взгляд в сторону. Оказывается, искренние чужие чувства заставляют испытывать какую-то неловкость. И слушая воспоминания матери Саита о том, как она встретилась с его отцом, невольно очаровываешься нежностью, которой пропитаны ее слова. Удивительно, прожив с таким непростым человеком, как Саид Каюм, много лет, его жена сумела сохранить то чувство эйфории, которое возникает при первой встрече. Я вдруг понимаю, что хочу тоже через тридцать лет рассказывать невесте своего сына, как сильно люблю его отца. И повторять ей, что семья — это самые ценные узы в жизни человека.

— Аля, Дева! Идемте в библиотеку, будем фотографироваться для семейного портрета, — Аман машет нам рукой.

Я не очень хочу фотографироваться, но моего желания не спрашивают. Аля берет меня за руку и тянет за собой. Когда мы оказываемся в библиотеке, все уже организованно собрались в одну кучку. Ричард с улыбкой сидит у деда на коленях, а тот ему игриво подмигивает и щекочет бока. Саит берет меня за руку, притягивает к себе, обняв за талию. Все разбились по парам, а роль фотографа исполняет незнакомая мне пожилая женщина. Она умело наводит на нас фотоаппарат, что-то говорит на арабском, все смеются, и я тоже.

— Предлагаю на днях организовать большую семейную фотосессию.

Создается впечатление, что Карина в семье Каюм исполняет роль организатора различных мероприятий. Ее идею поддерживают Анна и Аля, мужчины энтузиазма не проявляют, но, похоже, их мнение никого не интересует.

Я незаметно для всех отхожу в сторонку, наблюдая, как библиотека постепенно пустеет. О сыне не беспокоюсь, его подхватывает на руки Саит. Когда закрывается дверь, в комнате остаемся только я и Саид Каюм, стоящий ко мне спиной. Он погружен в свои размышления и меня, похоже, не замечает. Тяжело вздохнув, медленно поворачивается и устремляет на меня спокойный и безмятежный взгляд.

— Ты хотела о чем-то со мной поговорить? — Смотрит в глаза так, словно знает наперед все, что я ему сейчас скажу.

Переступаю с ноги на ногу, как школьница перед директором, при этом не опускаю глаза. Стоим напротив, каждый пытается пересмотреть другого, в итоге первой сдаюсь я. Жизненного опыта у меня маловато, чтобы выдержать зрительный прессинг, а Саид Каюм блестяще умеет подавлять своего соперника одним только взглядом.

— Я слышала, что вы говорили своим детям. Семья — это все, что есть у человека.

— Ты с этим разве не согласна?

— Согласна. Вам огромный плюс, что вы сумели сплотить детей, несмотря на большую разницу в возрасте, мировоззрении и жизненном опыте. Вам даже удалось невесток сплотить между собой так, что они за вас горой.

Слезы, непрошеные слезы текут по щекам. Я часто моргаю и пытаюсь выровнять дыхание. Отец Саита склоняет голову на бок и медленно приближается ко мне. Он протягивает руку и вытирает мои щеки. Я всхлипываю от этого отцовского жеста.

— Ты можешь стать часть этой семьи, Дева. Ты уже часть этой семьи. Ты сделала моего сына счастливым, любишь его, подарила ему чудесного малыша. Ты подарила моей жене радость, заставила ее глаза сиять. За это я тебе вдвойне благодарен.

— Она у вас чудесная, — улыбаюсь, глядя на Саида Каюма. — И знаете, Саит, конечно, вслух никогда не признается, но я чувствую его тоску. Он безумно по вам скучает. Ему не хватает ужинов с родителями, выходных с семьей братьев и сестры, футбола с братом и сестринских объятий. Как бы сильно я его ни любила, как бы сильно на вас ни обижалась, я не в состоянии заменить ему его большую семью. Ричард тоже имеет право быть частью семьи Каюм.

— Как и ты, Дева. В любой момент ты можешь приехать в этот дом, двери для тебя будут всегда открыты. Если какие-то трудности вдруг возникнут, потребуется помощь, ты можешь смело обращаться к любому моему сыну. Захочется теплоты — моя жена с радостью тебя согреет.

— Вы меня уговариваете перебраться в Дубай? — подозрительно прищуриваюсь. Слишком красиво рисует Саид Каюм перспективы членства в его семье, чувствую подвох.

— Даже не думал, — мужчина смеется, отходит от меня. — У вас налажена жизнь в Лос-Анжелесе. Я сейчас про поддержку, про опору, про то, что в любой сложной ситуации тебе есть к кому обратиться. Вытри слезы, а то Саит подумает, что это я довел тебя до истерики.

Меня оставляют одну в библиотеке. Я падаю в ближайшее кресло и прикрываю рукой глаза. Разговор вышел эмоционально тяжелым для меня. В голове крутятся подслушанные слова Саида Каюма, обращенные к его детям, прокручиваю нашу беседу и пытаюсь понять саму себя. Меня раздирают противоречия. С одно стороны, меня всегда тянуло к большой семье. Именно поэтому мне нравилось приезжать к родственникам мамы в Россию, где близкие отношения поддерживают не только брат с братом, но и с сестрой двоюродного брата, племянниками, и так до бесконечности. Правда, если в такой семье происходит раскол, то обида может жечь душу годами. Пример тому Саид Каюм и его братья. Они не сумели сохранить отношения. С другой стороны, взять и забыть, по чьей милости я оказалась в собственном аду — не могу. Как не могу забыть слезы на глазах Ричарда каждый раз, когда я оставляла его в приемной семье, боясь, что его у меня отнимут люди Каюма. Не забыть мне и омерзительного Омара, а ведь уничтожь его Каюм сразу, когда тот ранил Саита, не пришлось бы самому Саиту марать руки в его крови. Всего можно было избежать, не будь Саид Каюм упрямцем и принципиальным типом.

— Дева? — слышу встревоженный голос Саита.

Он заглядывает в библиотеку, увидев меня в кресле, подходит. Садится напротив. Внимательно меня разглядывает, не ускользают от его взгляда и мои покрасневшие глаза.