Перевожу взгляд на напряженного Саита с поджатыми губами. Я чувствую его досаду, как он себя накручивает. Он сейчас похож на сгусток наэлектролизованных микроэлементов. Одно неосторожное прикосновение и шандарахнет током до потери сознания. Ему сложно. Он думал, что расположение сына завоюет за два дня, сегодня заканчивается пятый, а воз и нынче там. Ричард не идет на контакт. Ему никто не нужен кроме меня, сразу плачет, если я пропадаю с поля его зрения. При попытке Саита взять его на руки, сын выгибается и орет еще сильнее, аж уши закладывает.

— Мне кажется, я никогда не смогу найти с ним контакт. Упрямый, как отец! Просто поразительно иметь такое сходство! — Саит берет из вазы яблоко и яростно в него вгрызается. Его взгляд обращен внутрь, меня совсем не видит, хоть я стаю на расстоянии вытянутой руки. Между нами всего лишь небольшой куханный островок.

— Ты сейчас о себе? — усмехаюсь, нарезая свежие овощи для салата на ужин. Впервые за долгие годы я кайфую от своего состояния. Мне спокойно здесь и сейчас. У меня все есть: дом, любимый мужчина рядом, сын. До остального мира и его проблем мне плевать. И эгоистично мечтаю, чтобы это умиротворение длилось вечно.

— Нет, я о своем отце. Я так и вижу в Ричарде его угрюмость, когда что-то делают не по его вкусу. Лучше бы он был похож на твоего отца или на тебя, чем вот это все. — Откладывает яблоко в сторону, взъерошивает свои волосы, обхватывает ладонями шею и задумчиво смотрит в окно.

— А мне нравится, и я его люблю таким, какой он есть.

— Тогда ты с легкостью полюбишь моего отца.

— А вот это исключено! — сверкаю глазами, Саит усмехается. — Я думаю, что твой отец переживет, если не получит с моей стороны любви и почитания.

— Он на самом деле неплохой.

— Ага, так я и поверила! — яростно перемешиваю овощи в тарелке. — Йогуртом или маслом заправлять? — вопросительно смотрю на мужчину, которой, отвернувшись от меня, наблюдает за Ричардом. Тот спокойно продолжает играть на полу теперь с кубиками.

Я отодвигаю в сторону салатник, накрываю руку Саита своей ладонью, сжимаю ее. Он тяжело вздыхает и с горькой усмешкой на губах убирает руку. В груди становится больно. Чувствую себя в безвыходной ситуации, не зная, как помочь. Обхожу островок, обнимаю его со спины, прижавшись щекой между лопатками. Напрягается, но не спешит выпутаться из объятий. Может быть, сын, глядя на меня, на то, как я проявляю ласку к его отцу, сменит свое отношение. Ведь он должен же понять, что его папа мне так же дорог, как и он сам. Должен почувствовать, что Саит не чужой нам человек.

— Может завтра поедем куда-нибудь все вместе? Устроим пикник. — Осторожно предлагаю, разворачивая Саита лицом к себе. Он хмурится, качает отрицательно головой.

— Мне нужно съездить в Лондон.

— Зачем? — настораживаюсь. — У тебя какие-то дела в городе? Мы можем с тобой поехать, все равно без тебя тут делать нечего.

— Не стоит. Я буквально одним днем. Надо проверить, как сестренка устроилась, чтобы со спокойной совестью к вам вернуться.

— А по телефону узнать, как у нее дела, не судьба? Она вроде уже большая девочка!

Плохое предчувствие гложет меня изнутри. И невозмутимое выражение лица Саита не успокаивает. Я прям чувствую, как над нашими головами сгущаются темные тучи, случится что-то плохое, как только Саит уедет. Я не фаталист. Раньше редко обращала внимания на тревоги внутри себя, сейчас часто прислушиваюсь к себе, как правило, хорошее иль плохое тут же сбывается. Сейчас я боюсь. Я не знаю из-за чего внутри меня страх, но оставаться без Саита в этой деревне мне не хочется.

— Дев, мне все равно надо вернуться в Лондон на один день. Я не вижу смысла вам ехать со мной. Ричард только устанет и будет капризничать. И, пожалуйста, давай без драмы. — Саит обхватывает мое лицо ладонями, целует в кончик носа. Потом обнимает меня за плечи, прижимает к груди. — Я вернусь, и мы обсудим, что нам делать дальше.

— То есть?

Конечно, засыпая рядом с Саитом, я задумывалась о том, что мы будем делать дальше. Я представляла себе, что уедем на Бали или вернемся в Канаду. В моем воображении мы оба работаем дистанционно, не привязаны к месту, часто путешествуем, а когда я вновь забеременею, где-то осядем. Купим дом, обустроем его и будем счастливы.

— Ты понимаешь, что мой дом в Эмиратах…

— А мой в Канаде.

— Я знаю, но мы будем жить в Эмиратах, там моя работа, моя семья.

— А в Канаде моя работа, моя семья.

— Дева!

Злится. Глаза сверкают, замечаю, как пульсирует венка на виске. Раньше не обращала внимания, при мне Саит в прошлом редко выходил из себя, а сейчас от него исходят волны ярости. Он похож на вулкан, сто лет спящий и вдруг проснулвшийся. Саит с годами стал более импульсивным и более резким в словах, в эмоциях. Еще он стал не таким гибким и лояльным, как был раньше. Хорошо, хоть не бьет, хотя…

— Когда ты вернешься сбда, мы обо всем поговорим. — Со спокойным голосом, сдерживая себя от желания устроить скандал, душу в зародыше ссору.

Мама бы мной гордилась, она считала, что я иногда бываю вспыльчивой и резкой на язык. Переживала, что в отношениях мне будет сложно. С одним парнем у меня точно никогда не будет проблем в общении: с сыном. Сейчас он только меня слушает и никогда не перебивает. Возникает физическая потребность подойти к Ричарду и обнять его, но когда малыш не в настроение, к нему тоже лучше не лезть.

— Я сейчас накрою на стол, мы поужинаем.

— Дева… — Саит берет мою руку, перебирает пальцы, потом подносит к своим губам и целует костяшки. В этот момент я тону в его глазах-океанах, забывая обо всем на свете.

— Спасибо тебе за то, что ты понимаешь… Поверь, я все вижу и ценю то, что ты для меня делаешь.

Вспышка гнева сразу же гаснет, на губах появляется улыбка. Нам тяжело. Ему тяжело уложить в своей голове мысли о нас без полной картины прошлого. Мне тяжело, потому что хочется всего и сразу, чтобы был наш персональный хэппи энд. Но мы обязательно справимся, просто нужно перетерпеть, где-то промолчать, а где-то в чем-то уступить. Работать над отношениями нужно вдвоем. Саит старается. У него криво-косо выходит, но и у меня не все гладко. Мы с ним почти в одинаковом положении, нам вместе многому предстоит учиться.

— Поможешь с ужином? Кажется, цыпленок почти готов! — веду носом, сжимая его пальцы. — На тебе нарезка, на мне все остальное.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Саит смеется, отпускает мою руку. Я иду к столу, но чувствую его за свой спиной. Хочу всегда знать, что он стоит сзади меня, и если буду падать, то он не позволит мне упасть.

Ричард на трехколесном самокате довольно далеко от меня находится. Я машу ему рукой, призывая вернуться ко мне, но малыш игнорирует жест. Задумчиво стоит на тротуарной дорожке, рассматривает большой черный джип, стоящий на проезжей части. Почему-то при виде этой машины у меня учащается сердцебиение.

Поправив на плече сумку, в которой собраны необходимые вещи для прогулки с ребенком, торопливо направляюсь к сыну, поглядывая на джип. Тонированные черные окна, блестящие черные бока — автомобиль похож на устрашающего хищника. И как жертва, за которой следят, у меня срабатывает инстинкт удрать.

Хватаю одной рукой Ричарда, второй — самокат, но сын упирается и готов закатить мне истерику. Подхватываю его под мышки, он дергает ногами, вырывается, начинает громко возмущаться, привлекая внимание прохожих. Плевать. Пусть думаю, что хотят, главное уйти отсюда подальше, а лучше бегом домой. К счастью, нам пройти нужно всего лишь пару домов и свернуть за угол.

— Дева!

Слышу за спиной голос, от которого у меня подгибаются ноги, замедляю шаг. Я не верю своим ушам, но оглядываться не хочу. Боюсь. Физически боюсь. У меня пот выступает на лбу, сбивается дыхание. Прибавляю шаг, но Ричард заходится в истошном крике, вынуждая меня вообще остановиться.

Ставлю сына на ноги, поправляю на нем одежду, вытираю слезы. Понимаю, что бежать сейчас нет смысла, поэтому готовлюсь достойно встретиться с человеком, который сыграл не последнюю роль в моей жизни.