Продуктовый магазин находится в нескольких метрах от того дома, где мы сняли квартиру. Дева с деловым видом берет тележку и уверенно направляется к нужному ей ряду, я послушно следую за ней. Ходить за покупками мне в новинку. Дома у родителей этим занимается посторонние люди, как и у меня в Сингапуре и в Лондоне. Иногда я заказываю еду из ресторана с доставкой на дом, но вот чтобы самому ехать в супермаркеты — никогда. Поэтому с любопытством разглядываю полки, заставленными различными коробками, банками, консервами. Пытаюсь читать названия, но моего русского языка не хватает для полного понимания смысла. Слышу, как неподалеку от нас ругаются. Пока Дева выбирает овощи, я наблюдаю за парочкой, которая эмоционально выясняет отношения.

— А после ссоры обычно классный секс, — глухо замечаю, косясь на малышку возле себя. Дева вскидывает голову, прищуривается, сразу же понимает, о чем я.

— Хочешь поссориться, а потом жарко помириться?

— Мне с тобой жарко и без ссор. С самой первой встречи я понял, что с тобой скучно не будет.

— Я тоже подумала, что с тобой не заскучаешь. Какой перец брать: красный или желтый? — перед глазами появляются два перца. Неопределенно пожимаю плечами. Выбор Девы падает на красный перец, он отправляется в тележку к другим овощам.

— Если все сложится, через три дня прилетит твой отец. Мы сразу полетим в Канаду или еще побудем в России?

— Чтобы улететь в Канаду, нужно вернуть мои документы, но… — замирает перед полками с крупами, оборачивается. — Разве ты не вернешься в Дубай?

Несколько секунд смотрим друг на друга, я усмехаюсь. Медленно подхожу к девушке и беру ее за руку. Перебираю пальцы, поглаживаю костяшки. Разглядываю кончики ее темных ресниц. Сумасшедшая моя малышка, сводящая с ума, умеющая скучное сделать нескучным. Чертики в глазах пляшут озорной свой танец, кружатся. Нельзя желать человека в полное свое владение, эпоха рабынь давно позади, сейчас девушки независимые и уверенные в себе. Но я хочу Деву в свое подчинение. Хочу, чтобы ее интересы были тесно связаны с моими интересами, чтобы были совместные планы на жизнь не только здесь и сейчас, но и потом, когда мы покинем Россию.

— Мой дом там, где ты. И если ты будешь в Канаде, значит я буду там же.

Признаваться в чувствах страшно. Обжигаться больно. Оставаться у разбитого корыта горько. Дева смотрит мне в глаза, я вижу внутреннюю борьбу, и мне хочется ей помочь выиграть этот бой.

— Я… — она обрывает себя на полуслове, так как мы одновременно слышим мелодию моего мобильного телефона. Мысленно посылаю на хер звонившего, достаю мобильник. Звонит Азамат. Нехорошее предчувствие сосет пол ложечкой. Брат просто так не стал бы обрывать сейчас телефон. Что-то случилось. Паршивое, на грани полного пиздеца.

— Да, брат, — смотрю перед собой, беспокойный взгляд Девы чувствую на своем лице.

— Саит, у меня плохие новости.

— Что-то с мамой?

— Нет. С твоей матерью все хорошо, с двойняшками тоже.

— Отец… — ищу рукой на что опереться, хватаюсь за ручку от тележки. Дева тут же меня приобнимает, и ее тепло немного успокаивает, сбавляет градус тревоги.

— Отец узнал, где ты. И сегодня он вылетает в Сочи.

— Меня нет в Сочи, я уже несколько дней за пределами этого города.

— Я тебя предупредил, — Азамат неожиданно обрывает разговор, я смотрю на телефон в руке, потом на Деву.

— Что случилось?

— Отец вылетает в Сочи, но не думаю, что есть причина беспокоится… — ужас в глазах малышки заставляет меня заткнуться, спрятать мобильник в карман джинсов и обнять девушку. Она с готовностью прижимается ко мне, ее потряхивает. Чувствую, как футболка в одном месте становится мокрой. Обхватываю руками голову Девы, заглядываю в глаза полные слез.

— Все будет хорошо. Я сегодня постараюсь найти машину, и мы уедем отсюда, — целую ее в губы, утыкаюсь лбом в ее лоб. Дева судорожно вздыхает, всхлипывает.

Вечно быть в бегах не самый лучший выход сейчас, но страх Девы физически ощутим, мне не хочется выяснять причины ее молчаливого ужаса, я просто защищу ее. Даже от собственного отца.

Страх парализует. Страх заставляет тебя озираться по сторонам и бояться собственной тени. Страх будит ночью, пугает тебя каждым шорохом. Страх с тобой, в тебе, за тобой. От него никуда не убежать, не спрятаться, не исчезнуть.

Проходит долгих мучительных два дня, с того самого звонка, когда кто-то Саита предупредил о том, что его отец вылетает в Россию. Паника, молчаливая истерика и ужас меня держат в плену все эти дни. Я не могу сомкнуть глаз ночью, прислушиваюсь к шагам на лестничной площадке. Мне кажется, что как только я засну, в квартиру тут же ворвутся люди Саида Каюма или сам Омар. Уверена на сто процентов, что бывший жених проявит жгучее желание участвовать в поисках сбежавшей невесты. Удивляет спокойствие Саита. Он словно не чувствует, как над нами сгущаются предгрозовые тучи, как в воздухе пахнет грозой, как перехватывает дыхание от духоты.

— Дева, ты не видела мою белую футболку? — Саит выходит из ванной комнаты, замирает в дверном проеме на кухне. Отрешенным взглядом разглядываю его голый торс, не совсем улавливая смысл вопроса.

— Я ее вчера постирала, она на балконе сушится. Возьми в шкафу черную, она поглажена, — заставляю себя улыбнуться. Не хочу, чтобы Саит заметил мое беспокойство.

Может я просто себя накручиваю без повода. Мы уехали далеко, мы почти нигде не светимся, живем себе тихо в квартире, ожидая приезда моего отца. Вздрагиваю. Кто первый до нас доберется? Отец Саита или мой папа? Шансы одинаковые.

— Что купить? Хлеба и молока? — криво улыбается, зачесывает рукой волосы назад. Саиту не мешало пойти постричься. — Ты вчера хотела мороженое, взять? Какое?

— Не ходи никуда, — шепчу, затыкая рот своему страху. Саит смотрит на меня не мигающим взглядом, на мгновение становится чужим и далеким, но тут же подходит ко мне и садится на корточки. Берет мои руки, складывает их лодочкой и целует пальцы.

— Дева, ты какой день сама не своя. Я все вижу, но твоя паника беспочвенна.

— У меня плохое предчувствие. Останься дома. Или давай я пойду с тобой.

— Боже, да я иду в магазин, который находится неподалеку, не нагнетай обстановку, — сердится, резко встает, мои руки вслед за ним поднимаются вверх, но тут же безвольно падают. Я понимаю его гнев, но ничего с собой не могу поделать. Паника во мне, как кислород в легких.

— Прости, — опускаю голову, прячу от Саита свои испуганные глаза, но он приподнимает лицо, обхватив пальцами мой подбородок.

— Уверяю тебя, завтра ты уже будешь хохотать над своими страхами, если не будешь их кормить своей энергией, своими мыслями. Прекрати себя накручивать, думай о том, что первый приедет твой отец, а не мой. Когда хоть один человек будет на нашей стороне, противостоять Саиду Каюму будет легче, — озорные искры в глазах заставляю на мгновение расслабиться и забыть все плохое, что себе придумала.

— Ты прав. Купи мне большую упаковку пломбира.

— Вот и отлично, — нагибается, чмокает в губы. — Все будет хорошо, — эти слова звучат как молитва. И я верю им, верю в уверенность Саита.

Когда остаюсь одна, сижу на стуле какое-то время, пытаюсь настроиться на позитивный лад. Включаю радио на подоконнике, ловлю музыкальную волну и под мелодию какой-то популярной песни, встаю. Обед себя не приготовит, а когда в доме мужик, его нужно полноценно кормить. К счастью, Саит не требует изысканные блюда, его вполне можно накормить куриным супом, жареной картошкой и куриными отбивными. За эту неделю я так часто стояла у плиты, как никогда раньше. Готовит мне нравится, но не на постоянной основе.

— Ай, черт, масло растительное заканчивается, — вслух возмущаюсь, вылив остатки на сковородку для картошки. Придется высматривать из окна Саита и кричать ему, чтобы вернулся в магазин и купил масла.

Через пару минут подхожу к окну и цепенею. Наши окна выходят во двор, поэтому я сразу же вижу, как возле подъезда останавливаются два черных тонированных джипа. Сердце ухает вниз, там и остается. Я напрочь забываю о картошке на плите, о масле. Замечаю, как из-за угла появляется ничего не подозревающий Саит, а из машин сразу же выходят незнакомые люди. Они знают его, точнее знают, как он выглядит. Я бегу на балкон, распахиваю створки и во весь голос кричу: