Главное, что расходы русского военного ведомства снова сократились, что сразу вызвало недовольство и ропот кучки генералов. Зато солдаты, попавшие в демобилизационные списки, радовались от всей души. Ещё официально не начавшись, новая военная доктрина оказалась поддержана народом. Часть дембелей получила земли под Адрианополем, куда им помогли вывезти семьи и родтсвенников, нарезали наделы и даже позволили иметь оружие, как казакам каким-нибудь.
— Не понимаю, господа, чего Александр добивается своими действиями, — возмущался Альберт Юнгвальт, — это же возможность для смуты на границах.
— Скорее это укрепление наших границ в тех краях, — возразил Полянский, — за свои земли они будут драться и с болгарами, и с греками. Меньше войск потребуется для охраны.
Вроде всё просто, но часть дворянства опасалась новых веяний. Привычный налаженный быт разрушался под воздействием начинающихся реформ, особенно для казнокрадов. Финансовые потоки, проходящие через липкие ручонки, уменьшались в размерах и больно били по отдельным высокотитулованным семействам. Хоть императора меняй ударом табакерки или бомбой народовольца. В самых недовольных мозгах начали зреть планы по физическому устранению монарха, ведущему себя столь плохо. Долгоруков, перейдя из военных министров в руководители Третьего Отделения и став шефом жандармов, пока не очень ориентировался в каверзах и происках недовольных новым режимом. А Дубельт был переведён в попечители какие-то и сам начал выказывать недовольство. Впрочем до убийства Александра Второго ещё четверть века, если ориентироваться на реальную Историю. Как-нибудь рассосётся наверное?
А вот поступившее предложение от Мантейфеля ввести королевство Старко в состав Германского союза никак не проигнорируешь.
— Что делать будем, ваше величество? — начали приставать члены Тайного Совета.
— Дурацкая ситуация, господа, складывается. Резко отказываться нельзя, тянуть время глупо.
— И как быть? — достаточно серьёзно спросил Легостаев.
— Думать нужно, друзья. Мантейфель совсем обнаглел, став регентом короля после его инсульта. Возомнил себя полицай-президентом Германии и даже Вильгельма отодвинул в сторону.
Конечно, проще убрать руками убийцы мешающего политика, но гарантии нет, что это удастся сделать чисто.
— Если спровоцировать войну Пруссии и Австрии, то многого можно добиться, — Андрей Каретин явно заматерел в последние годы.
— Мне кажется, лучше подсобить конфликту между венграми и австрийцами, — предложил Рихтер, — тогда Пруссия вступится за мадьяр, а Россия вынуждена будет остаться в стороне. Ну и помочь Пруссии, но не за деньги, а за Южную Вестфалию. Ладно-ладно, сам вижу, что выглядит фантазией и прожектом.
— Иван Карлович, а ведь вы в чём-то правы, — наконец-то заговорил Олег, — только помощь предложить не Мантейфелю, который по-моему калиф на час, а Вильгельму, которого отстранили от регенства. Мало того, посвятить его в детали.
Нет, ну это уж слишком. Не станет шестидесятилетний наследник престола ввязываться в скользкую авантюру. В общем, отложили вопрос на неделю, как излишне сырой и непродуманный. Хотя война с Австрией уж очень интересна. Если Италия и Венгрия поддержат, то Вене очень плохо придётся. Да и Богемия может подняться, чтобы наконец-то вырваться на волю. Ладно, сейчас другой вопрос ближе к телу.
— Николай Иванович, поступило сообщение, что попытка проложить трансатланитческий кабель сорвалась. Сейчас акции рухнут и нужно побольше накупить под шумок.
— Олег, а вдруг это повторится, всё-таки дело новое?
— Если мы скупим достаточное количество, то сами будем контролировать процесс. И рано или поздно добьёмся успеха.
Старко угадал, в реальной истории кабель всё-таки уложили в 1858 году. Так что не будет проблемы заработать на сделках и получить контроль над средством связи.
Несмотря на возникшую проблему политического плана доводилось решать и приятные краткосрочные задачи. Всё-таки хорошо подкидывать на газетный вентилятор положительные новости, так как возникает внутреннее чувство класса «благодетель, надёжа и опора». Целая серия статей слегка медицинского характера в европейской прессе пришлась по душе держателям акций Панамского канала. Разъяснения специалистов успокоили мятущиеся души, особенно тех, кто в панике распродал свои акции, переживая за смертность от малярии и лихорадок. Всем одномоментно стало понятно, что люди, переболевшие такими заболеваниями, больше не заражаются и именно таких тщательно отбирали на строительство.
— Слава богу, — пыхтел Борис Алексеевич, — вовремя по дешёвке скупил, когда цена упала. Что теперь делать?
— Продавать, Борис, продавать, — посоветовал доктор Рихтер, — а то завтра опять наш Олег подсунет щелкопёрам какую-нибудь очередную гадость про канал и цены снова упадут.
— Твоё несносное величество, чего нам ждать теперь, — веселился Легостаев.
— Ну, вообще-то, в проекте имеется странный ляп, — улыбался Старко, — вспомните, как выглядит карта Западного полушария.
А чего её вспоминать, когда любой знает, что сверху нарисована Северная Америка, под ней — Южная и их соединяет перешеек. К западу от него находится Тихий океан, к востоку Атлантический.
— Тогда если я вам сообщу координаты концов самого канала, то получится странная картина. Выяснится, что тихоокеанский конец получается чуть-чуть восточнее атлантического.
Момент вспоминания, сопоставления в уме и… озарение!
— Так это не можеть быть, мошенничество какое-то, — вопль фактически групповой, хотя и высказан лишь Юнгвальтом.
— Да, если публика об этом узнает, то снова все начнут продавать акции, — сделал вывод Вересов, — только у них сейчас мало на руках, они же почти всё сбросили по низким ценам, когда упало.
— Друзья мои, а кто вам мешает продать свои сейчас, пока никто не знает об этой детали?
Между прочим, в реальной истории этот нюанс с координатами был одним из весомых аргументов, когда Лессепса и Эйфеля судили за мошенничество. Общество обычно не заглядывает в карты местности, а любит оперировать «фактами навскидку». А если уж в газете будет написано, тогда любой дурак поймёт, что его за нос водят.
— Так что, уважаемые, у вас есть месяц, чтобы избавиться от ценных бумажек. Благо все окажетесь в прибыли, причём солидной. Или вы не приемлете спекуляции?
— Олег, а в чём хитрость-то? Или потом опровержения координат придут?
— Борис Алексеевич, всё разъяснится когда акции упадут. Можно будет снова покупать.
Компаньоны не стали дальше допытываться, а просто начали избавляться от бумаг. Тем более, что прибыль уже получили достаточно хорошую. Приятно, что вверх полезли цены акций Самарской железной дороги. Всё-таки на местах началась отсыпка и приведение в порядок практически всяческих загогулин местности. Всё выглядело благопристойно и по-деловому, и пока никто не переживал, засомневавшись в светлом будущем. Хотя уже нашлись умники, которые сравнивали «русский проект» с «европейским». Даже газетная дискуссия на эту тему развернулась. Мол, Европа себя покажет через «Главное общество российских железных дорог», а «самаритяне» толком ничего не сделают, чисто по-русски. Все же знают, что европейское имеет знак качества, а отечественное — знак «как не надо делать». Не дай бог, малейшая ошибка будет у наших замечена, сразу раздуют скандал. Например то, что рельсы начнут поставлять из той же Европы (королевство Старко тоже Европа, кстати), а значит всё будет обходиться втридорого. Значит вместо прибылей пойдут сплошные убытки.
Контракт Генри Бессемера заканчивается и это разнесёт сталелитейную гонку по всему миру. Да, вернувшись в Англию, изобретатель начнёт активно и лично внедрять своё открытие повсюду, чтобы изрядно заработать на прошлогоднем патенте. Наверняка уже через год британцы зальют массовой сталью потребителей по всей стране. Параллельно дутьё пойдёт в Европу, как это было и в реальности. И всем понадобится руда или хотя бы чугун из-за возрастающей потребности. Так что Старко внедрял бессемеровский метод даже в сортирах, по всему королевству. Понимал, что потом у сверхдержав ничего не отожмёшь в смысле поставок сырья. Шведский парламент радовался увеличению сбыта руды ещё не зная о железной лихорадке и с удовольствием поддерживал новые заявки дружественного королевства.
