Корабль располагался на синхронной орбите в 400 километрах от нейтронной звезды. Чтобы скомпенсировать гравитацию звезды, притягивавшей их с ускорением в 41 миллион g, Драконоборцу приходилось обращаться вокруг нее со скоростью пять оборотов в секунду. Экипаж, впрочем, не чувствовал даже намеков на столь быстрое вращение, поскольку корабль был стабилизирован относительно инерциального пространства, и его иллюминаторы не были все время обращены к Яйцу Дракона. Что было весьма кстати, ведь центробежная сила корабля, совершавшего по пять оборотов за секунду, могла бы запросто размазать их тела по внешней переборке Драконоборца.

Поскольку корабль двигался по орбите, не вращаясь при этом вокруг собственной оси, сверкающая громада нейтронной звезды проносилась мимо каждого иллюминатора по пять раз в секунду, отбрасывая мерцающий белый свет на стены центральной палубы. Сквозь иллюминаторы проглядывало и кольцо из шести огромных, раскаленных докрасна сверхплотных астероидов, находившихся всего в 200 метрах от самого корабля. Они тоже водили вокруг корабля хоровод, делая все те же пять оборотов в секунду, и их свечение перемежалось вспышками отдаленной звезды.

Смерив беглым профессиональным взглядом пейзаж, открывавшийся за одним из иллюминаторов, Сейко закрыла глаза и, обмякнув, осталась парить в воздухе. Ее руки и ноги были вытянуты в разные стороны.

– В чем дело?! – воскликнул Цезарь, встревоженно посмотрев на это действо.

Сейко медленно открыла один глаз. – Не беспокойтесь, доктор Вон, я просто проверяла точность приливной компенсации, – ответила она с легким раздражением оттого, что ее прервали. – На расстоянии 406 километров от нейтронной звезды приливный гравитационный градиент должен составлять 101 g на каждый метр. Хотя середина моего тела находится в свободном падении, руки, ноги и голова стремятся к совершенно другим орбитам. Мои ноги на метр ближе к звезде, и должны испытывать притяжение в 202g. Раз моя голова находится в метре от середины туловища, значит, и ее должно притягивать к звезде с ускорением в 202g, а руки – наоборот отталкивать с ускорением 101g.

– Шесть компенсаторов массы создают приливные силы той же величины, но противоположного знака. Я просто пыталась понять, насколько точно эти силы компенсируют друг друга, используя руки и ноги в качестве грубых акселерометров. Я удивлена, насколько слабым оказался остаточный прилив. Только у самого корпуса я чувствую усилие, которым сопровождается вращение корабля. – Она снова закрыла глаза, продолжая прислушиваться к переливам едва заметных гравитационных сил, которые по двадцать раз в секунду дергали ее за руки и ноги, следуя за движением компенсаторных масс и нейтронной звезды; те же, в свою очередь, мчались относительно неподвижного корабля с частотой в пять Герц, одновременно раскручивая вокруг него свое четырехлепестковое гравитационное поле.

Понаблюдав за происходящим несколько минут, экипаж Драконоборца начал ощущать неудобство из-за мельтешащих перед глазами огней. С общего согласия иллюминаторы были вновь закрыты металлическими щитами, и главный консольный зал снова заполнило ровное внутреннее освещение.

После этого экипаж вернулся к своим прямым обязанностям – а именно, изучению нейтронной звезды при помощи куда более хитроумных инструментов, нежели человеческий глаз.

Старец внимательно наблюдал, как Острый Резак, осторожно раскрыв свое яйцекладущее отверстие, поместила яйцо у входа яйцефермы. – Оно выглядит нездоровым, – заметил Старец со смесью тревоги и неодобрения.

Острый Резак взглянула на яичный мешок дюжиной своих темно-красных глаз. Яйцо было куда меньше обычного и к тому же очень бледным. – Когда оно созревало, мне тоже казалось, будто что-то не так, – сказала она в ответ. – Надеюсь, когда малек вылупится, с ним все будет в порядке.

– Не переживайте, мы с остальными Старцами о нем позаботимся, – заверил ее Громкий Голос. – Возможно, малек станет крупнее после того, как вылупится и будет лучше питаться.

Освободившись от своего бремени, Острый Резак покинула яйцеферму и вернулась к обязанностям в роли кланового Лидера. О ее яйце как следует позаботятся преданные делу Старцы. Через несколько оборотов она совершенно забыла об этом происшествии. За свою жизнь она успела пополнить клановую яйцеферму полудюжиной яиц, воспоминания о которых за это время успели наложиться друг на друга.

Бледное яйцо не было обделено вниманием, ведь Старцы были крайне обеспокоены судьбой всех доверенных им яиц. Громкий Голос проявлял особую осторожность, следя за тем, чтобы крошечное яйцо все время было надежно укрыто под рупорообразным краем кожи, игравшим роль мантии для вынашивания зародышей. Он не забывал переворачивать сплюснутое овальное яйцо по дюжине раз за оборот, чтобы растущий внутри него малек получал необходимую порцию физической активности.

Поначалу Громкий Голос был обеспокоен, когда яйцо не вылупилось в назначенный срок, но вскоре ощутил, как зародыш внутри яйца начал шевелиться. И вот, спустя какое-то время, он с облегчением почувствовал под своей мантией теплую влагу от прорвавшегося яичного мешка, из которого наконец-то выполз зародыш.

Громкий Голос осторожно откатил остальные яичные мешки от новорожденного малька, продолжая прятать их под мантией, игравшей роль инкубатора. Подтолкнув малька к краю мантии, он дал ему выбраться наружу.

– Розовые глаза! – изумленно воскликнул Громкий Голос, пристально разглядывая крошечного бледного чила своими холодными темно-красными глазами. Дюжина миниатюрных розовых глазенок, окружавших белое тельце новоявленного малька, нетвердо покачивались из стороны в сторону, взирая на прохладное, темное небо.

Его удивленная тарабань привлекла внимание другого Старца, который помогал с работой в питомнике. Двое Старцев с тревогой осмотрели нового малька. Маленький размер, розовые глаза и горячее, бледное тело явно указывали, что с ним что-то не так.

– Я еще ни разу не видел такого малька, – сказал второй Старец.

– Я тоже, – добавил Громкий Голос. – Но когда я был Лидером Объединенных Кланов, советники рассказывали мне о похожих мальках. Про них говорят, что они одержимы Светилом.

Громкий Голос перетянул на край тела еще одну секцию своей кожи и медленно накрыл ею крохотного малька. – Почему бы тебе пока не поухаживать за яйцами? – попросил он второго Старца. – А я тем временем отведу этого малька в питомник и предложу ему поесть? – Осторожно подталкивая маленького чила вперед, он покинул яйцеферму и направился к кормовому желобу питомника. Там Громкий Голос помог мальку положить в ротовое отверстие крупинку еды. Вскоре маленький чила успешно находил пищу и уплетал ее практически безо всякой помощи со стороны наставника.

Старец понаблюдал, как питается малек. Он был неуклюжим, однако таковыми были и почти все новорожденные, еще не успевшие попрактиковаться в приеме пищи в течение нескольких оборотов. Но этот малек, казалось, справлялся с задачей хуже остальных. Громкий Голос отрастил тонкий усик и приблизил его к одному из горячих розовых глазенок, но тот спрятался в защитной складке, лишь когда усик почти коснулся его поверхности.

– Бедный малек, – произнес Громкий Голос. – Боюсь, что эти розовые глаза служат тебе плохую службу. – Его защитные инстинкты обострились, и с этого момента малек стал особым проектом в ведении Громкого Голоса.

Розовые Глаза ел и рос, но всегда оставался гораздо меньше других мальков своего возраста. Он был смел и пытался играть в грубые игры, которые затевали остальные мальки, но всегда оказывался в невыгодном положении из-за плохого зрения. Больше всего в питомнике ему нравилось слушать истории, которыми делился клановый рассказчик.

Этим рассказчиком как раз и был Громкий Голос, ведь по своему опыту он намного превосходил остальных Старцев. Когда время историй подходило к концу, другие мальки с шумным грохотом утекали прочь, толкая и пихая друг друга, но Розовые Глаза оставался, чтобы расспросить Громкого Голоса о жизни за пределами питомника. О том, каково быть Лидером Объединенных Кланов и говорить одновременно с несколькими дюжинами чила, пока те молча слушают твои слова.