Я ей об Ольке рассказал, совета спросил. Клинику чтоб и доктора хорошего посоветовала. Она же медработник, шарит в таких делах, а она…
— Да-а, — протянул мелодичный голос Алены на том конце провода.
— Какого хрена ты моей жене наговорила? — я все ещё не отошёл после разговора с Лерой, поэтому получается грубее чем планировал. — С каких это пор я сделал тебя своей любовницей? И откуда у меня беременная подружка, не объяснишь мне?
— Я… эм-м, ты о чем? — испуганная моим тоном пищит она.
— Не строй из себя дуру.
— Давид, ты чего? Я просто тебя искала, ты же попросил меня посоветовать клинику. Тебя не было на работе, телефон был отключен и я пошла домой. Разве моя вина что твоя жена все перекрутила и напридумывала себе что-то? — немного истеричное спрашивает меня.
— Еще раз спрашиваю: ты говорила ей что мы с тобой трахаемся или нет? — повышаю голос я.
— Нет… ну, она спросила были ли у нас с тобой какие-то отношения. Она ведь видела нас тогда в подъезде, даже дура бы поняла зачем мы к тебе поднимались. Я сказала что в прошлом мы и в самом деле были любовниками. Прости, Давид, не знаю что на меня нашло.
— Почему я тебе не верю, а?
— Давид…
— Короче, — перебиваю ее, слушать оправдания желания нет, — меня не будет несколько дней, либо ты напишешь по собственному, либо я поспособствую тому, чтобы тебя уволили. Потому что вместе работать мы не будем.
— Ты с ума сошел? — истерично закричала она в трубку. — Ты неблагодарный ублюдок! Когда надо было я всегда рядом находилась, два чертовых года ты меня использовал, а сейчас обвиняешь черт знает в чем, да ещё и угрожаешь?
— Я все сказал. Тебе не стоило лезть в мою жизнь. Я тебя по-дружески о помощи попросил, а ты изгадила все. Ты же бабой нормальной была всегда, Ален, что ж ты творишь-то?
Она горько рассмеялась.
— Я бы посмотрела на тебя, Давид, если бы ты столько времени любил человека, думал что у вас есть будущее, а потом в один момент все разрушилось. Да я неделю проревела после того как от мужиков узнала что ты женился!
— Я тебе сразу сказал что у нас ничего большего чем просто секс не будет, — жестко отрезаю я. От этих влюблённых баб одни проблемы. — Надеюсь, ты все поняла. Прощай.
Сбрасываю вызов и прислоняюсь спиной к шкафу. Лера весь день наверняка ревела. Но опасность миновала, Смоленский вышел из воды сухим, а мне что делать? Мне тоже вообще-то херово, но кому это интересно? Смоленский наверняка позвонит скоро с угрозами стереть меня в порошок, за то что посмел обидеть дочку его. Или пришлет кого-то из людей своих урок мне преподать. Но сейчас мне точно терять нечего. Пусть хоть живьём закопают, а послушно идти у него на поводу не стану.
Вспоминаю о бутылке виски что осталась в кухне. Решаю выпить.
В квартире слишком тихо без Леры. Как-то не так. Чувствю вину за свои слова.
Пошло все к черту!
Откручиваю крышку и пью прямо из горла. Вот теперь значительно лучше.
***
Я уснул прямо на полу в кухне. Забыл открыть окно когда купил, поэтому вокруг туман из дыма. Из полудрема вырвал звук входящего звонка. С трудом продрал глаза. Час ночи. Лера что ли звонит?
А, нет. Смоленский.
Я уже приготовился слушать о том какой я подонок и что сделают со мной и все моей семьей, как вместо этого прозвучало совершенно другое.
— Давид, Лера с тобой? Скажи что с тобой, — взволнованный голос ее отца заставил меня подобраться и распрямиться.
— Она к вам уехала. Еще несколько часов назад, — напряжённо произнёс я уже понимая что хороших новостей ждать не стоит.
— Господи. Мне только что из больниц позвонили. Сказали что она к ним поступила в отделение. В аварию попала. Я надеялся что это шутка такая, ну, знаешь на деньги развод, — в его голосе четко можно различить страх, замешательство и беспомощность.
— Что с ней? Все хорошо? — спросил, желая услышать от него что Лера отделалась мелкими царапинами.
— Не знаю. Но она в реанимации. Я сейчас направляюсь туда.
— В какой она больнице? — мгновенно поднялся на ноги, пытаясь вспомнить куда дел ключи от машины. Ждать такси нет времени.
— В областную доставили.
— Хорошо, я тоже еду, — на ходу натянул помятую футболку, в последний момент вспомнил про документы и деньги. На душе стало неспокойно и тревожно. Что могло произойти?
Пока ехал перед глазами стояло ее выражение лица. Ее слезы, взгляд полон упрека. Черт, зачем отпустил ее вообще? Зачем наговорил всего? Это только между мной и ее отцом, несмотря на то что и на Леру злился я знатно и упорно не желал делать ее частью своей семьи.
Навязанная жена. Я должен был заботится о ее безопасности, но никак ни о ее чувствах.
Сбоку кто-то просигналил, я сделал глубокий вдох и сбавил скорость. Не хватало ещё следом за ней в больницу отправиться.
В груди невыносимо жгло. Хоть бы с ней все хорошо было. А реанимация… они там всех на денек-второй туда отправляют, не правда ли?
Машину припарковал как попало. Ворвался в приемную, не сразу понимая куда идти. В нос ударил специфический запах. Растерянно посмотрел по сторонам. Неожиданно в конце коридора заметил фигуру Смоленского в сопровождении охраны. Он спешил к лифтам и я рванул туда.
— Что с Лерой? — без приветствий спросил, втиснувшись в тесное пространство лифта.
Смоленский окинул меня хмурым взглядом. На его лице читалось недовольство. Еще бы. Видок у меня тот еще.
— Ты пьяный что ли? — процедил он сквозь зубы.
— Выпил немного, — пожимаю плечами, а сам вспотевшие ладони вытираю о штаны. Напряжение зашкаливает.
— А несет от тебя так, словно ты с алкашами неделю провел, — брезгливо поморщился он.
В другой раз я бы нашёл что съязвить, но не сегодня.
— Так что с ней? Что доктора говорят? — волнение во мне закипает с новой силой, как бы я не уговаривал себя успокоиться.
— Сейчас поднимемся к врачу и нам все скажут.
Смоленский только снаружи кажется таким холодным и безразличным. А по глазам видно, что нервничает не меньше моего. Лицо бледное, глаза лихорадочно блестят.
— Хорошо, — кивнул головой, поворачиваясь к ним спиной и следя за тем, как медленно меняются на табло цифры этажей.
Почему они сразу не сказали что с Лерой? Неужели там что-то серьезное?
Не покидало ощущение необратимого пиздеца. И в этом была и моя вина.
Нас провели в кабинет к заведующему отделением реанимации и интенсивной терапии.
— Присядьте, — кивнул доктор после обмена любезностями, при этом испуганно глядя по сторонам. Уже в курсе чья дочь к нему поступила. — Сразу скажу, что новости неутешительны. Удар произошел со стороны водителя, передок автомобиля полностью разнесло. Мы сделали все что было в наших силах, сейчас ею занимается команда из лучших хирургов.
— Что конкретно с моей дочкой? Она пришла в себя? Она цела?
Петр Николаевич сглотнул.
— К сожалению она без сознания. Никаких серьезных травм головы или позвоночника у нее нет, но…
— Говорите уже! — рявкнул Смоленский и в этот момент дверь в кабинет открылась и вошел хирург-травматолог.
Хмурый и задумчивый.
Он поприветствовал нас кивком.
— Говорить буду быстро, времени у нас немного. Вы, полагаю, отец? — обратился к Смоленскому.
— Да. А это муж Леры, — кивнул в мою сторону. — Насколько все плохо? — обреченно произнёс он, я же не хотел верить что с Лерой могло произойти что-то серьёзное.
— У вашей дочери нет травм угрожающих жизни, — после его слов дышать сразу стало легче. Но обрадовался я рано, всегда есть это пресловутое “но”. — Ремень безопасности и подушки уберегли ее от серьезных повреждений головы и лишних переломов, но у неё раздроблена левая нога. Девушку не могли достать из автомобиля, сильно зажало. Пришлось вырезать. Ваша дочь проехала на красный и в нее на скорости врезалась бетономешалка.
— Господи, — вырвалось у меня.
Я прикрыл глаза. Все хуево. Смоленский рядом со мной вообще притих.
