Я оглядываюсь по сторонам, с интересом рассматривая спальню Давида. Здесь все простенько. Светлые обои на стенах, деревянная кровать и тумбочки. Большой шкаф-купе на всю стену, плазма. Здесь чисто, словно я попала не в квартиру холостяка. Шторы на окнах сдвинуты.

Я подхожу к шкафу, не с первого раза нахожу, в какой секции искать футболку. Подношу белоснежную ткань к лицу и вдыхаю аромат Леонова. Губы сами по себе растягиваются в довольной улыбке. Час назад мне казалось, что у меня самая жалкая в мире жизнь, а сейчас я готова танцевать от радости.

Лишь бы Давид не обрезал мои крылья. Прошу, пусть у нас все хорошо будет!

Я тихонько приоткрываю дверь в коридор и крадусь мимо кухни в ванную комнату.

Из зеркала на меня смотрит растрепанная незнакомка с горящим взглядом и искусанными до крови губами. Я подставляю руки под холодную струю воды, а потом прикасаюсь ладонями к щекам. Чувствую, как подскакивает пульс. Разглядываю принадлежности для бритья, мужские гели для душа. Вчера мне было не до этого.

Я отрываюсь от своего отражения в зеркале, регулирую на смесителе температуру воды и захожу в душевую кабинку. Использую шампунь Давида и от этого чувствую какое-то удовлетворение. Подставляю лицо под струи воды, намыливаю грудь, совершенно растворившись в своих мыслях.

Именно поэтому пропускаю тот момент, когда в ванной комнате оказываюсь уже не одна. Давида замечаю, лишь когда он отворяет дверцу душевой кабинки, прожигая меня затуманенным взглядом.

Давид, не говоря ни слова, проходит в душевую кабинку и становится рядом со мной. Его вздыбленный член с крупной головкой указывает на то, что после нашего длительного секс-марафона Давид вновь возбужден. И от осознания этого меня бьет озноб, несмотря на то, что я нахожусь под горячей водой.

Он проходится взглядом по моему телу, и я с трудом сдерживаю себя от того, чтобы не прикрыться руками. Слишком откровенно и пошло он разглядывает меня. Сейчас что-то будет.

Между ног все ещё саднит, напоминая о том, что было между нами. А ещё насколько он большой.

Давид проводит несколько раз рукой по члену вниз-вверх, и я чувствую, как вспыхивают от смущения мои щеки. Он замечает это и усмехается кривоватой улыбкой.

Я ожидаю продолжения, что он набросится на меня, словно оголодавший зверь, прижмет к стене, войдёт не церемонясь, но, вопреки моим ожиданиям, Леонов берет с полки гель для душа, выдавливает в ладонь и начинает мыться. Словно это не он всего секунду назад пожирал меня глазами.

Я слежу за тем, как он намыливает широкую грудь и крепкие руки. Перехватываю мочалку и, не отрывая взгляда от его глаз, медленно прохожусь ею по его телу.

Замечаю, как дергается у него кадык. Мне все еще не верится, что все это происходит на самом деле. Какая-то неправильная реальность. Но она нравится мне больше, чем та, что была сегодня днём.

Мы не разговариваем. Слова сейчас совсем лишние. Я смываю пену со своих длинных волос, пока Давид вытирается, стоя ко мне спиной.

Выключаю воду и переступаю поддон кабинки. Леонов оборачивает вокруг талии полотенце, снимает с крючка второе и подаёт мне.

— Я на кухне, но ты можешь лечь спать, если хочешь. Постель чистая, не волнуйся.

— Я бы кофе обещанный выпила, — игриво произношу я, набираясь смелости.

— А, да, кофе. Уже остыл, наверное. Идем.

Давид выходит из ванной комнаты первым. Я быстро натягиваю на себя его футболку, которая на мне как туника, трусики и босыми ногами ступаю по холодному полу, следуя за ним.

Ко мне подбегает его кот. Упитанный кругляш, которому явно не помешала бы диета.

— Привет, красавчик. — Беру его на руки и удивляюсь тому, что коты бывают настолько тяжелыми. — И как тебя зовут?

— Боцман, — вместо кота отвечает Давид и ставит на стол две чашки с кофе.

Я присаживаюсь на стул, тянусь к чашке с кроликом. Давид же к своей не прикасается. Он открывает форточку и упирается бёдрами в подоконник. Достает из пачки сигарету, прикуривает, не отрывая от меня взгляда.

Его поза отражает расслабленность и удовлетворённость. У меня к нему столько вопросов, но я пока что не решаюсь ни одного задать. Просто любуюсь его идеальным телом, борясь с желанием подойти и прижаться к нему.

В кухне становится прохладно. Особенно после душа. Из форточки сквозит, и я ёжусь, жалея, что не надела штаны.

А ещё курить до трясучки хочется, и Давид, словно издеваясь надо мной и испытывая мою силу воли, со вкусом прикусывает фильтр, втягивает в себя дым и, задрав голову, выпускает его в потолок.

— И что же мне делать с тобой, а, Лер? — задумчиво спрашивает он, прищурившись смотря прямо в мои глаза. Словно и в самом деле хочет услышать от меня ответ.

Я поднимаю на него доверчивый взгляд.

— Любить, ласкать и никогда не отпускать? — поигрываю бровями, улыбаясь.

Но Давид мою шутку не оценил.

— Я завтра в командировку уезжаю. На неделю, — хмуро произносит он и тушит сигарету об пепельницу.

От его слов мне становится грустно.

— Сможешь приглядеть за котом? Я корм тебе оставлю, можешь раз в два дня заезжать, он с голоду не умрет. Если тебя не затруднит, конечно.

— Да, смогу, — охотно отзываюсь я, а на душе теплеет. Ведь если кота и ключи от квартиры доверил, значит, все серьезно.

— Хорошо, а теперь иди в кровать. Я через пять минут приду.

Я отпускаю кота и, повинуясь Давиду, направляюсь в его спальню. Поправляю сбившееся после нашего секс-марафона постельное белье и занимаю правую сторону.

Подушки и одеяло пахнут Леоновым. Я лежу с закрытыми глазами и улыбаюсь. Свершилось! Наконец-то! Поверить не могу! Главное, чтобы у него интерес не пропал. И нужно как-то узнать, что это за Алена с ним была.

Давид заходит в комнату гораздо позже, чем через десять минут. Откидывает край одеяла, гасит свет и ложится рядом. Я почти не дышу. Прислушиваюсь к каждому шороху.

Он поудобней устраивается, его нога касается моей. Но, к моему разочарованию, он не обнимает меня. Не целует. А так хотелось бы уснуть в его теплых руках.

Я так нервничаю, что пропускаю тот момент, когда Леонов начинает мирно сопеть. Уснул.

Придвигаюсь ближе к нему. Осторожно кладу ладонь на его грудь. По всему телу проходит разряд тока. Утыкаюсь носом в его шею, вдыхаю аромат его геля для душа. Щеки краснеют, когда вспоминаю все, что он со мной вытворял.

Между ног до сих пор саднит. У меня давно не было близости с мужчиной, по ощущениям все было как в первый раз. Даже больно чуточку было. Никогда не думала, что секс — это так круто. Я с Леоновым словно на другой планете побывала и испытала то, о чем даже представить себе не могла.

Рядом с ним в одной постели так тепло и хорошо, я доверчиво прижимаюсь ещё ближе у нему и не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь совсем одна в постели.

Потягиваюсь, довольно улыбаясь, и оглядываюсь по сторонам. За окном светло, мои вещи аккуратно сложены на спинке стула. Я откидываю край одеяла. Ступни холодит паркет, поджимаю пальчики на ногах и нахожу носки. Тихонько крадусь по квартире, но Давида нигде не замечаю.

Вместо него на холодильнике записка.

“Уехал, буду через неделю. Ключи на столе, корм в правом верхнем ящике. В квартиру никого не впускать”.

Разочарованно вздыхаю, срывая с холодильника помятый лист. Мог бы разбудить меня, попрощаться. Поцеловать. Почему не сделал этого? Чувствую себя одинокой.

Обнимаю себя руками, прохожусь взглядом по кухне и решаю, что эту неделю проведу здесь. Давид ведь не узнает об этом никак. А я таким образом смогу побыть ближе к нему.

Конечно же, мое отсутствие дома заметили. Пробраться тайком по лестнице в свою комнату не получилось.

— Где это ты ночевала? — вздрагиваю от строгого голоса отца и замираю на нижней ступеньке.

Делаю глубокий вдох и медленно поворачиваюсь назад. Он выходит из-за колонны с газетой в руках. А должен быть давно на работе. В столице.