— Мне завтра на работу рано, я воспользуюсь твоим душем? — спрашивает Давид, когда на экране возникают финальные титры.

— Да, конечно, чистое полотенце в шкафу.

Давид скрывается за дверью, я же снимаю халат и забираюсь под одеяло. Пальцы немного подрагивают. Интересно, я когда-нибудь смогу спокойно воспринимать нашу с ним близость? Мы всего лишь собираемся спать в одной постели, но для меня это так волнительно.

В комнату Леонов входит в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер. Отвести взгляд от его тела почти невозможно. Я сглатываю собравшуюся во рту слюну.

— Я не брал с собой одежду, надеюсь, ты не против, если я буду спать нагишом? — Его хитрый прищур сбивает меня с толку. Это он намекает, что хочет меня? Как же сложно, когда ни черта не понимаешь в мужчинах.

— Я… мне нельзя заниматься сексом, — робко произношу я, когда полотенце летит на пол и наготу Давида теперь ничто не скрывает.

— А кто говорил о сексе, малышка? — ухмыляется он и наклоняется ко мне, чтобы легко коснуться губами виска.

Давид ложится рядом, щелкает пультом, и комната погружается в темноту.

— Сладких снов, — полушепотом произносит он.

— И тебе, — отзываюсь, но мой голос, кажется, заглушает гулкое биение моего сердца.

Давид у меня дома. В одной постели со мной. И он обо мне заботится. Это все кажется сном. Я даже готова болеть каждый день, чтобы это длилось вечность.

Утром, когда я просыпаюсь, Давида рядом уже нет. Слишком крепко я спала и не смогла пожелать ему хорошего дня. Зато отец навещает меня перед работой. Его взгляд взволнованный, папа постоянно переспрашивает, как я себя чувствую, нужно ли что-то, не лучше ли вернуться в клинику.

— Фруктов обязательно ешь больше, тебе нужны витамины.

Я наконец-то понимаю, чем вызвано это волнение.

— Папа, я не беременна, так что успокойся.

— Ты не можешь знать наверняка…. или?..

— Нет, — смущенно отвожу взгляд, разговаривать с отцом о своей задержке точно не буду.

— Хорошо, я тогда на работу, а ты отдыхай.

Не помню, когда в последний раз так столько отдыхала. Весь день не знаю, чем себя занять. Мне прописали постельный режим, поэтому за пределы комнаты выйти не могу. После пар ко мне приходят подруги. Лида и Женя без перебоя делятся новостями, и я рада, что между ними нет того напряжения, что витало последний месяц.

А потом я гипнотизирую взглядом телефон, ожидая звонка Давида. Он по времени уже должен был добраться до дома. Видеть его хочется до дрожи. И голос его услышать. Кажется, я подсела на этого мужчину. И чем больше времени мы проводим вместе, тем необратимей становится моя зависимость.

Внезапно в голову закрадывается мысль: а что, если он сейчас с другой? В отношениях главное — доверие, но как же трудно доверять, если не знаешь, что чувствует к тебе человек!

Мое внимание привлекает звук двигателя автомобиля за окном. Это точно не отец. Папа час назад заходил пожелать мне спокойной ночи. Я спрыгиваю с кровати, да так резко, что простреливает в боку. Морщусь от боли, но выглядываю в окно. Сердце в груди пропускает удар, внутри все радостно трепещет. Я узнаю внедорожник Давида. Не может быть! Приехал!

Я иду к шкафу, меняю пижаму на шелковую ночнушку, расчесываю волосы и ложусь обратно в постель. Все внутри дрожит в предвкушении встречи с ним.

Минуты кажутся целой вечностью. Я прислушиваюсь, желая услышать тяжелые шаги Леонова. В комнате жарко, но меня все равно бросает в холодный пот. Рядом с Давидом я всегда теряю смелость и ничего с этим поделать не могу.

Наконец-то раздаётся едва слышный стук в дверь. Давид словно боится меня разбудить. Или моего брата, чья комната находится рядом.

— Привет. — Дверь открывается, и на пороге появляется Леонов.

Он не в форме, поэтому я делаю вывод, что он уже побывал у себя дома.

— Не ожидала тебя увидеть сегодня, — приветливо улыбаюсь я и сажусь в постели. Смотрю прямо на Давида.

Жду, что он приблизится поцеловать и обнять меня. Но он не двигается с места, руки спрятаны в карманах, поза напряженная, взгляд дикий.

— Что-то случилось? — Я облизываю пересохшие губы и ёжусь от такого пристального внимания.

Давид качает головой, словно отгоняет от себя непрошеные мысли. Закрывает за собой дверь, снимает куртку и бросает на кресло.

— Как самочувствие? Уже лучше? — спрашивает он, а сам мыслями в другом месте. Это видно по его расфокусированному взгляду.

— Да, надеюсь, через неделю смогу вернуться к занятиям, я и так в этом семестре пропустила непростительно много.

— Это хорошо, — Давид замолкает, остановившись у окна.

— Что-то случилось? — снова интересуюсь я, не выдержав. Под ложечкой начинает сосать, и меня не покидает плохое предчувствие. Что-то надвигается. И не факт, что мне понравится.

Он переводит взгляд на меня, смотрит слишком долго и пристально, потом что-то достаёт из кармана и подходит к кровати. Не садится рядом, а возвышаешься надо мной, и мне приходится поднять голову вверх, чтобы видеть его лицо.

— У меня есть знакомые в ЗАГСе, я договорился, что через пять дней нас распишут, если ты, конечно, будешь себя хорошо чувствовать.

— Что? — Мои глаза округляются от недоумения. Мне послышалось? — О чем ты?

— Вот. — Давид протягивает ко мне руку и раскрывает ладонь. Красивое колечко с маленьким камешком блестит в свете лампы.

Я ничего не понимаю. От удивления открываю рот.

— Это бриллиант, если что. Небольшой, конечно, но бриллиант, — как-то поспешно добавляет Давид, а я все ещё не могу произнести ни слова.

Я смотрю на его руку, и мысли скачут в голове. ЗАГС. Кольцо. Давид. Он замуж зовёт меня?

— Если не нравится, я могу другое купить. — Мое оцепенение он расшифровывает по-своему. Смотрит на меня с вызовом, словно мне только размер камня важен.

— Нет, оно прекрасное. Очень красивое, — перехватываю его руку. — Просто я не совсем понимаю… ты… это предложение? — наконец-то нахожу смелость задать ему этот вопрос.

— Разве ты не слышала, что я перед этим сказал? Я договорился обо всем в ЗАГСе, — немного раздраженно произносит Давид. Или же я просто перепутала его волнение с раздражением.

— Да, но… если это из-за ребенка, Давид, то вероятность беременности ничтожно мала. Не стоит принимать такие важные решения импульсивно.

— Если не хочешь за меня замуж, так и скажи, — хмурится он, отступая на шаг от меня.

Он даже не представляет, сколько раз я мечтала о свадьбе с ним. Мне хочется броситься ему на шею, почувствовать на себе его губы, смеяться от радости и много раз повторять “да”.

Но вместо этого я ёжусь под его колючим взглядом, пытаюсь понять причину того, что побудило его к такой спешке. Он же ни разу мне даже в любви не признался. Его поведение не радость во мне пробуждает, а подозрение.

Скорее всего, на него так новость о беременности повлияла, но я уже устала всем доказывать, что это всего лишь сбой моего организма.

— Не в этом дело, — качаю головой, — просто… это как-то быстро. Да и не уверена я, что отец будет в восторге, — ищу жалкие оправдания.

— С твоим отцом я уже поговорил. Он дал нам свое благословение, — ровным тоном говорит Давид, сжимая губы в тонкую линию.

— Правда? — недоверчиво хмурюсь я.

Давид кивает, смотрит на меня выжидающе. Меня же пронзает неприятная догадка.

— Отец тебе что-то сказал, да? Провел с тобой разъяснительную беседу? Он угрожал тебе? — Мои глаза сужаются в подозрении. Я подаюсь вперёд, вглядываясь в лицо Леонова.

Сердце так сильно грохочет в груди, что почти оглушает меня. Я хочу, чтобы Давид признался мне в любви, и очень боюсь отказаться правой насчёт папы. Он у меня слишком строгий, ещё старой закалки.

— Да или нет, Лера? — полностью игнорируя мой вопрос, спрашивает Давид. — Выйдешь за меня? Только предупреждаю, что не стоит ревновать меня к работе и жить на деньги отца мы не будем, поэтому придётся пересмотреть свои потребности.