– Звучит неплохо! – с улыбкой отметил Загряжский. – Но тот же пиит на это ответил:
А если у тебя без мозга голова,
пойди и землю рой или руби дрова!
– Согласен! – сказал Стрешнев. – И был бы готов рыть и рубить, если бы пиит не утверждал:
Нечаянно стихи из разума не льются,
и мысли ясные невежам не даются.
– Это точно! – согласился полковник. – Не случайно у него и такая строка есть: «Невольные стихи чтеца не веселят».
– Правильно! В стихах воля должна быть! – сказал поручик.
– Однако, – произнёс Загряжский, раскрыл висевшую на плече сумку, достал книжицу, полистал её и прочёл:
Однако, тщетно всё, когда искусства нет,
когда творец, трудясь, ручьями пот прольет.
Он мнит, что он, слепив стишок, себя вознес
предивной хитростью до самых до небес.
Всё то, что дерзостно невежа сочинит,
труды его ему преобращают в стыд.
Когда искусства нет, иль ты не тем рождён,
не строен будет глас, и слог твой принуждён.
Стрешнев улыбнулся и произнёс:
– Тут можно ещё добавить и такие слова:
Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,
витийств не надобно, он сам собой прекрасен;
чтоб ум в нём был сокрыт, и говорила страсть,
не он над ним большой – имеет сердце власть!
– Прекрасное утверждение! Но если одним вареньем питаться, оно быстро надоест. Некоторые блюда горчичку с хреном к себе требуют. Сегодня вечерком поразмышляем, как поступить. А перед Дерптом общую проверку устроим! – сказал командир полка, положил книжицу в сумку и, взглянув на кольцо на пальце своей руки, добавил. – Нам ведь невероятную удачу предрекли.
– Кто? – спросил Стрешнев.
– Та, что мне это колечко подарила. Бирюзовое! От всех неприятностей, сказала, защитит. И я, вспоминая её, теперь повторяю про себя:
Ты в жизни мне одна отрада,
одна утеха ты, мой свет,
за горести ты мне награда,
котору счастье мне дает.
– Тоже Сумароков?
– Он! – ответил Загряжский и с улыбкой добавил. – Приветствие учите! И ищите тех, кого очаровывать будем!
И поскакал вперёд, в очередной раз обгоняя своих карабинеров.
Обед в Зимнем дворце
Прибывшую с визитом в Зимний дворец княгиню Голицыну императрица Екатерина сразу пригласила к столу, сказав:
– Сегодня будем пробовать моё самое любимое блюдо.
– Какое?
– Сегодня на кухне командует «кёхен» Шульц, повар, который всё делает из рук вон плохо.
– Я бы выгнала такого! – заявила Голицына. – К чёртовой бабушке!
– Многие мне это советуют.
– И что же?
– Не могу!
– Почему?
– Слишком много он мне служил, – ответила Екатерина. – И уйму несъедобных блюд наготовил!
Императрица усмехнулась и тихо произнесла:
– В своих трудах и стараниях человеку прилично иметь терпение, а к людским промахам, ошибкам и погрешениям – великодушие.
– Значит, Шульц продолжает готовить? – спросила княгиня.
– Да. Когда его очередь наступает.
– И все едят то, что он наготовит?
Екатерина снова усмехнулась и сказала:
– В те дни, когда готовит он, я объявляю диету. И выбираю то, что готовить проще простого. Вроде варёной говядины. Говорю, что это самое любимое моё блюдо. Зато, когда день диеты проходит, все едят от души. И с большим аппетитом!
– Значит, только варёная говядина будет? – поинтересовалась Голицына.
– И огурчики солёные!
– А запивать чем?
– Смородиновым морсом.
– А кофей?
– Будет! Кофей и морс другие повара готовят, – ответила государыня и подала знак.
Дворцовый слуга тотчас же принялся открывать крышки с кофейников, с кувшинчиков со сливками и вареньем, с блюд с сухариками, гренками, пончиками и ватрушками, негромко приговаривая при этом:
– Пожалуйте кофеёк, сливочки с вареньицем, сухарики, греночки, пончики, ватрушечки!
Услышав наговор слуги, Голицына воскликнула:
– Вон сколько всего к кофею наготовлено! А к первому блюду – только огурцы да морс.
– Чего же тебе не хватает? – спросила императрица.
– Горчицы с хреном!
– Без варенья и морса?
– Зачем без? Именно с ними!
– Хорошее правило! – произнесла государыня. – Откуда оно у тебя?
– Один хороший человек подсказал, – ответила княгиня. – И в любви подобная «диета» очень помогает!
– В любви?
– В любви особенно.
– Надо моему повару об этом сказать! – воскликнула императрица и, повернувшись к обслуживавшему стол слуге, произнесла. – Кликни-ка Шульца!
– Айн момент! – ответил он и удалился.
Вскоре в столовую вошёл солидный мужчина в фартуке и сказал с немецким акцентом:
– Желаю здравствовать и процветать Вам, Ваше Императорское Величество!
Императрица ответила:
– Тебе тоже желаю процветать и здравствовать, Шульц! Хорошим правилом поделилась со мной княгиня Голицына: к обеду подавать горчицу с хреном.
– Будет исполнено, Ваше Величество!
– Да, да, исполни, пожалуйста, пожелание княгини! Посмотрим, что из этого получится!
– Постараюсь изо всех сил, Ваше Величество! – произнёс повар, учтиво поклонился и удалился.
Проводив его взглядом, государыня негромко произнесла:
– Надо терпеть неприятного человека и не глядеть на него косо. Недалёкий тот, кто обходиться может с одними ему приятными людьми, а с неприятными не может. Мой тебе совет, Наталья, познай человека в человеке!
– Такому обхождению обучать следует, – сказала Голицына, попробовав варёную говядину и запивая её из чашечки кофе.
Екатерина произнесла с улыбкой:
– Это точно. Сегодня утром неприученный к крепким напиткам Бецкой с ног свалился, как кофею хлебнул. У тебя, говорят, тоже подобный случай недавно произошёл?
– Было дело, было. Но сейчас я о другом случае спросить хочу: как граф с графиней странствуют?
– Северские? – уточнила императрица.
– Да, – ответила княгиня и, улыбнувшись, добавила. – Граф Павел Петрович и графиня Марья Фёдоровна.
– В Варшаве они сейчас. Встречают их хорошо, чувствуют себя великолепно.
– Из Польши в Австрию поедут?
– Да. Император Иосиф уже ждёт их. А твой супруг, князь Владимир, как поживает?
– Всё в карты играет.
– С успехом? – поинтересовалась Екатерина.
– Весьма с большим! Выигрывать вдруг стал необыкновенно! – ответила Голицына и спросила. – А у Александра Дмитрича как дела?
– Выздоравливает, – ответила Екатерина. – Роджерсон его на ноги поднимает.
– Иван Самойлович лекарь превосходный! Моего сына Бориса вылечил!
Императрица с улыбкой сказала:
– А из меня своими кровопусканиями всю кровь немецкую выпустил. Теперь никто уже не скажет, что я не русская.
– Умелое лечение я щедро оплачиваю! – воскликнула княгиня.
– За каждое кровопускание Роджерсону вознаграждение положено.
– За излечение Александра Дмитрича ему саблю офицерскую надо вручить!
– Саблю? – удивилась императрица. – Он же медик.
– Чтобы развеселить. Лицо у него чересчур печальное.
– Печаль потому, что картёжник он невезучий! Проигрывает почти всегда.
– Вот и будет, чем везучих игроков от себя отгонять, – с улыбкой предложила Голицына.
– А что, попробовать стоит! – воскликнула императрица и позвонила в колокольчик.
В комнату заглянул дворецкий.
