– На ярмарках сражений не бывает, – ответил Фомин. – И ваш полк прибыл в Дерпт не для того, чтобы воевать, а чтобы здесь весьма замечательно воцарился мир.

– Приходите к нам в казарму, Василий сын Сергеев! – пригласил Шальнов. – Мы вам покажем, какие у нас идут сражения!

– С участием четырёх королей! – продолжил Киселёв.

– И четырёх венценосных дам! – завершил Загряжский.

– Вот о каких битвах речь! – улыбнулся Фомин. – Но я человек сугубо мирный, сражаться не люблю. Однако посмотрел бы на ваши сражения с большим интересом. Когда они начнутся?

– Завтра! – сказал Шальнов.

– Не помешаю своим присутствием? – спросил партикулярный.

– Что вы, что вы! – воскликнул Загряжский. – Милости просим!

– Загляну непременно! – сказал Фомин, откланялся и удалился.

Офицеры принялись рассматривать окружавшую их публику. А Загряжский спросил у Морица фон Поссе:

– А ваша жена, Мориц, дочь господина Липхарта, тоже здесь на балу?

– Нет, – ответил барон. – Ей нездоровится, простудилась. Но уже поправляется. Скоро я вам её представлю.

– Будем ждать! – сказал полковник. – А художники в вашем городе есть?

– А как же!

– Они, надеюсь, не болеют?

– Ни в коем случае! А самый лихой из них вон как отплясывает! – и фон Поссе кивнул в сторону танцевавших пар.

Музыка тем временем завершилась, и кавалеры стали разводить дам.

– Сейчас я вам его представлю! – сказал барон и пошёл за художником.

– Веселятся красиво! – сказал ротмистр Шальнов.

– И танцуют замечательно! – добавил поручик Стрешнев.

– Самое время показать, что и мы не лыком шиты! – заявил корнет Киселёв.

– Покажем! – согласился Загряжский. – Обязательно покажем! Но сначала с художником разберёмся!

Барон фон Поссе подвёл к офицерам мужчину лет тридцати.

– Разрешите представить вам, господа, нашего замечательного дерптского портретиста Вальтера Шлюсселя!

Шлюссель элегантно поклонился.

– Полковник Иван Загряжский! – представил барон.

Загряжский так же элегантно поклонился.

Мориц фон Поссе представил остальных офицеров, те тоже поклонились не менее элегантно.

– Какие у вас пожелания, господа? – спросил Вальтер Шлюссель.

– Пожелание только у меня одного, – ответил Загряжский. – Мне срочно нужен портрет!

– Чей? – спросил художник.

– Мой! – ответил полковник, обводя рукой вокруг лица. – И желательно с очаровательной улыбкой.

Шлюссель внимательно посмотрел на Загряжского и спросил:

– Портрет предназначен в подарок даме?

– Даме. И притом обожаемой.

– Тогда улыбнитесь, пожалуйста!

Загряжский улыбнулся.

– Улыбка так и просится на холст! – сказал Шлюссель. – Недельки через две можем начать запечатлевать её.

– Как через две? – удивился полковник. – Через две недели нас тут может уже не быть. Портрет мне нужен сейчас!

– Но у меня уйма заказов!

– Их наверняка можно чуть-чуть отодвинуть и на время запереть на ключ! – уверенным тоном заявил Загряжский. – На тот самый ключ, который означает ваша фамилия. Я правильно её перевёл?

– Абсолютно правильно, – согласился художник. – «Шлюссель» по-русски действительно означает «ключ».

– Ваши заказчики, надеюсь, возражать не будут, – продолжал уговаривать портретиста полковник. – О цене, как я полагаю, мы договоримся! Завтра хорошо бы и начать!

Шлюссель улыбнулся и сказал:

– Обратите внимание, господин полковник, дерптские художники тоже умеют улыбаться.

– И что ваша улыбка означает? – спросил полковник.

– Она говорит: давайте попробуем!

– Правильно! Давайте! – воскликнул Загряжский и, повернувшись к Морицу фон Поссе, предложил. – Благословите наш договор, барон!

Полковник протянул художнику руку, тот пожал её, а Мориц фон Поссе произнёс:

– Благословляю!

В танцевальном зале царил лёгкий шум от переговаривавшихся дам и их кавалеров. И вдруг раздался звонкий девичий голосок:

– Вот вы где оказались!

Карабинеров окликала Вера из семейства Волковых – перед офицерами стояли три сестры и лучезарно улыбались.

– Мы вас у ратуши встречали! – воскликнула Надежда.

– Вы нас просто очаровали! – сообщила Любовь.

Загряжский тоже улыбнулся и торжественно произнёс:

– Разрешите и нам продолжить очаровывать вас!

– Опять виршами Сумарокова? – спросила Вера.

– Новый стих отыскали? – добавила Надежда.

– И наизусть выучили? – завершила Любовь.

Полковник так же торжественно ответил:

– На этот раз вирши нам не понадобятся. Очаровывать станем манерами.

– Вот как? – радостно удивилась Вера.

– Это не менее интересно! – добавила Надежда.

– И какими такими манерами вы собираетесь нас очаровать? – завершила Любовь.

Загряжский ответил:

– Как только музыканты заиграют, офицеры-карабинеры сделают вам предложения, от которых будет невозможно отказаться!

– Вот как? – заинтересованно воскликнула Вера. – Какие такие песенки вы нам пропоёте? А вдруг они нам не понравятся?

– Об этом, – ответил полковник, – пиит Сумароков сказал: «Удобней проплясать, коль песенка не в такт!»

– Что же музыканты медлят? – спросила Надежда.

– Почему не начинают играть? – завершила Любовь.

– Наверное, выбирают танец позанятнее, – предположил Шальнов.

– Сколько же можно выбирать? – удивлённо спросила Вера.

– Музыканты ещё, наверное, просто ждут, – сказал Стрешнев.

– Чего? – удивилась Надежда.

– Когда вы будете готовы танцевать, – ответил Киселёв.

– Мы? – с ещё большим удивлением спросила Любовь.

Сёстры переглянулись и дружно выпалили:

– Мы давно готовы!

– Можно подавать сигнал? – поинтересовался Загряжский.

– Давно пора! – дружно ответили сёстры.

– Господин капельмейстер! – крикнул полковник. – Пожалуйте котильон!

Капельмейстер взмахнул рукой, и музыканты заиграли.

Загряжский сделал шаг назад, повернулся к сослуживцам и сказал:

– Прошу вас, господа офицеры!

Шальнов, Стрешнев и Киселёв галантными поклонами пригласили сестёр на танец и повели их на середину зала.

Загряжский проводил уходивших взглядом. А Мориц фон Поссе сказал:

– Лихо вы их обворожили!

– Это наш долг! – ответил полковник. – Офицеров России. Вы ведь тоже к ним когда-то принадлежали?

– Да, – ответил Мориц. – Были времена.

– Времена проходят, а цель у офицеров России остаётся прежней: очаровывать прекрасную половину человечества!

И Загряжский повёл Морица фон Поссе к дамам, которые остались без кавалеров. Барон сразу же пригласил на танец одну из них. А полковник негромко обратился к Наталье Фитингоф:

– Добрый вечер, уважаемая Наталья!

– Добрый вечер, господин командир полка!

– Бал в разгаре, и я приглашаю вас на котильон!

Наталья молча кивнула и вместе с Загряжским направилась туда, где уже танцевали.

Музыканты старательно играли. Дамы и кавалеры великолепно исполняли танцевальные па. И Наталья вскоре негромко произнесла:

– Скажите, уважаемый господин полковник…

– Зовите меня просто Иваном! – так же негромко предложил Загряжский.

– Иван, так Иван. А сын чей?

– Александра.

– Значит: Иван Александрович?

– Просто Иван! А для вас даже Ваня, Ванюша.

– Так вот, уважаемый Ванюша, не могли бы вы мне сказать, правда ли, что французский скульптор – тот, что памятник императору Петру изваял, – привёз с собой из Франции молоденькую девушку?

– Впервые об этом слышу! Но очень скоро сюда из Петербурга приедет один весьма сведущий человек, которого я основательно расспрошу и незамедлительно сообщу вам всё самое интересное.

– Буду ждать, – ответила Наталья.

– Что вам ещё хочется про памятник узнать?

– Про всё, что хотела узнать, уже узнала! Не только про памятник, но и про полковника Ванюшу.

– И что же такого вы узнали?