– Могут, – согласился лейб-медик. – Вполне. Во дворце об этом тоже говорят. И государыня готовится указ подписать.
– Куда же полк направят? Неужели к Суворову на юг?
– Не к Суворову, нет. На ярмарку.
– На какую?
– В Дерпте. Каждый год там проводится. На святки.
– Если не к Суворову, то хорошо, – сказала княгиня. – Но ярмарка тоже может врасплох застать! Поэтому подскажи, Джон-Ванюша, как этой даме следует себя вести?
– Прежде всего, ей необходимо… насторожиться.
– Насторожиться?
– Да. Это, во-первых.
– Но почему?
– На всех ярмарках людей подстерегают… surprises!
– Неожиданности?
– Да.
– Какие именно?
– Любой может там очароваться.
– Кем? – с изумлением спросила Наталья Петровна.
– Чем угодно и кем угодно. Ярмарки для того и устраивают, чтобы очаровывать. Любой офицер может на них очароваться, на то он и офицер.
– Что же делать тогда этой даме?
– Поехать на эту ярмарку тоже. Это, во-вторых. И не спускать глаз со своего офицера. Это, в-третьих.
– У него же служба, – напомнила княгиня. – Целый день в полку! А ночь в казарме.
– Поэтому необходимо послать туда верного человека, чтобы он следил за каждым шагом офицера. Это, в-четвёртых.
– И это поможет?
– Спасти не спасёт, но обезопасит.
– Кого?
– Даму.
– От чего?
– От полного незнания того, что может там произойти, – разъяснил лейб-медик.
– А как дама света узнает о том, что полк отправили на ярмарку?
– Она услышит.
– Что?
– Как музыка заиграет, так он и отправится.
– Стало быть, надо прислушиваться?
– Надо, многоуважаемая княгиня! Просто необходимо!
– Так я и передам.
– Даме света?
– Ей! Самолично! – подтвердила Наталья Петровна и добавила шёпотом. – По величайшему секрету.
– Никакого секрета в этом уже нет!
– Почему?
– Потому что музыка уже заиграла! Слышите?
Военный марш был слышен уже довольно внятно.
Княгиня прислушалась, улыбнулась и, достав кошелёк, сказала:
– Вот тебе за твои труды, Джон-Ванюша! За выздоровевшего сына – это, во-первых, – и она протянула ему ассигнацию.
– Thank you!
– Во-вторых, за мудрые советы, – и княгиня отдала ему вторую купюру.
– Спасибо!
– В-третьих, чтобы тебе повезло, наконец, в игре! – и Голицына вручила лейб-медику третью ассигнацию.
– От всего сердца вас благодарю!
– И, в-четвёртых, чтобы ты, наконец, выиграл! – и передала Роджерсону четвёртую купюру. – Как? Стало немножко веселее?
– Стало! Thank you very much! – с улыбкой ответил лейб-медик, галантно поклонился и покинул малую гостиную.
Появление любимого офицера
А музыка звучала всё громче и громче. Находившиеся в большой гостиной дети княгини бросились к окнам. За барчуками поспешили гувернёры. Из малой гостиной вышла и Наталья Голицына.
– Смотрите, смотрите! – крикнула Катя.
– Гвардейская конница идёт! – сразу определил Дмитрий.
– И музыка какая! – воскликнул Борис и галантно обратился к сестре. – Permettez-moi, Mademoiselle Catherine?
– Autorise! – ответила Катрин.
Борис протянул княжне руку, и молодые люди начали танцевать.
– Смотрите! – крикнул Дмитрий. – Офицер на белом коне!.. Спешился!
Брат с сестрой тотчас прекратили танцевать и подбежали к окну.
– К нам направился! – сказал Борис.
– К нам, маменька, к нам! – закричала Софья.
Княгиня Голицына подошла к окну.
На улице соскочивший с коня рослый офицер в шубе, накинутой на плечи, бросил поводья ординарцу и решительно направлялся к подъезду. Наталья Петровна повернулась к гувернёрам:
– Пьер, Сюзанна, уведите детей!
– Мсье! – позвал Пьер.
– Мадемуазель! – позвала Сюзанна.
– Мамочка! – хором запротестовали дети. – Ещё чуть-чуть!
– Никаких чуть-чуть! – строго ответила княгиня. – Из столовой тоже видно хорошо!
Гувернёры увели детей.
Тем временем комнатный лакей княгини Панкратий Быков, крепкий парень лет двадцати, провожая надевавшего шубу Роджерсона, услышал звонок и отворил входную дверь. Перед ним стоял статный офицер тридцати двух лет от роду.
– Милости просим, господин полковник! – сказал Быков. – Сейчас доложу!
Командир полка влетел в переднюю и чуть не столкнулся с лейб-медиком.
– Добрый день, господин Загряжский! – произнёс Роджерсон.
– Здравия желаю, господин лейб-лекарь!
А Быков заглянул в гостиную и доложил:
– Господин Загряжский!
– Зови! – кратко приказала княгиня.
Быков широко распахнул дверь, пропуская полковника, затем закрыл её и пошёл провожать лейб-медика.
А влетевший в гостиную полковник сбросил на пол шубу и, подбежав к княгине, обнял её:
– Bonjour, дорогая Наташенька!
– Ванюшенька, от окна отойдём! – воскликнула княгиня и потянула красавца-офицера вглубь комнаты. – Тебя никто не видел? Языки-то, как ножи острые – жих-жих!
– Плевать мне на все языки разом! Кто посмеет сказать обо мне что-нибудь дурное? – загрохотал офицер и добавил:
На свете сем живу я, истину храня:
не трогаю других, не трогай и меня!
– Её Величество не устаёт повторять, – напомнила Голицына, – что всё, влекущее за собой гнусность и отвращение, места иметь в Санкт-Петербурге не может!
– Никакой гнусности я за собою не влеку! – ослепляя улыбкой, ответил Загряжский. – Пиит сказал:
Мы пленны слабостьми, пороки нам природны,
но от бесстыдных дел и смертные свободны.
Затем, перейдя на прозу, полковник заявил:
– Проститься забежал! Только что мимо гром-камня и монумента высочайшего проскакали. В город Дерпт направляемся. На ярмарку. По высочайшему указу.
– А как же я? – запричитала княгиня. – У меня даже портрета твоего нет! На что прикажешь взглянуть, как останусь в разлуке?
– В Дерпте намалюют! Там, говорят, этими мастерами, что людей на портретах изображают, пруды прудить можно. Мгновенно изобразят! – сказал Загряжский и торжественно добавил:
– Без Наташи очи сиры,
сиры все сии места,
отлетайте вы, зефиры,
без неё страна пуста!
Наступайте вы, морозы,
увядайте нежны розы!
– Опять твой любимый пиит? – с улыбкой спросила Наталья Петровна.
– Как же без него? Я только твоё имя в его стих вставил.
– Он и здесь тебя дожидается, – княгиня протянула Загряжскому книжицу. – Мой тебе презент!
– Спасибо, Наташенька! – полковник наугад раскрыл книжку и прочёл. – «Как любиться в жизни сладко!»
– Да, сладенько! – согласилась Наталья Петровна.
Иван спрятал книжку в сумку, что висела у него через плечо, взглянул на руку княгини и воскликнул:
– Фатта фриттата! Колечко новое!
– Нравится? – спросила княгиня.
– Замечательное колечко! И камушек небесного цвета!
– Бирюза! – торжественно произнесла Голицына. – Камень для Натальи! Покровительствует делам сердечным и приносит счастье!
– Прекрасный камушек!
– Иванам бирюза тоже помогает. Ты же в апреле рождён?
– Да.
– Стало быть, телец. А тельцов бирюза защищает от неприятностей и дурных мыслей! И сулит им невероятную удачу!
– Которая нам сейчас просто необходима!
– Поэтому получай! – вынув из сумочки кольцо, княгиня надела его на палец левой руки Загряжского. – Как?
– Такой же, как у тебя! – воскликнул Иван, положил правую руку на сердце, на мгновение замер и произнёс. – Заколотилось! Как часы башенные: бом-бом-бом!
– Вот видишь!
– Спасибо тебе огромное, дорогая Натальюшка!
– А когда я твой портрет получу?
