Собачки проснулись и весело затявкали.

– Вот и вторая радость! – обрадовалась Марья Саввишна, открывая дверь в соседнюю комнату, где на столе уже стояли кофейник с крепчайшим кофе, чашка со сливками, сухари, гренки, ватрушки и пончики.

Екатерина вошла и выпила кофе с гренками. Собачки уплели сухари, пончики, ватрушки и сливки.

– Третья радость! – продолжала подмечать Перекусихина.

Возвратились в опочивальню. Императрица позвонила в колокольчик. Вошёл дворецкий.

– Пожалуйста, будьте так добры, – мягко произнесла Екатерина, – принесите мне табакерку!

Дворецкий, хорошо знавший привычки и пристрастия государыни, уже держал табакерку в руках и протянул её. Екатерина взяла щепоть та бака, закрыла глаза и, втянув носом, чихнула.

– Будьте здоровы, Ваше Величество! – воскликнул дворецкий.

А Марья Саввишна добавила:

– Вот вам и четвёртая радость – будем здоровы!

Вернув дворецкому табакерку, императрица достала из коробки, что стояла неподалёку, сигару. Перекусихина обернула сигарный кончик шёлковой лентой, дворецкий достал огниво и добыл огня. Закурив, Екатерина спросила:

– Бецкой не приходил?

– Дожидается!

– Пусть войдёт!

Дворецкий удалился, и вскоре появился семидесятисемилетний Иван Иванович Бецкой, ещё недавно личный секретарь государыни, а теперь просто чтец. Он весь дрожал.

– Что случилось? – воскликнула Екатерина.

– Продрог по дороге! Мороз такой, что до костей пробирает!

Императрица позвонила. Заглянул дворецкий.

– Кофею! – приказала государыня.

В спальню внесли поднос, на котором стояли чашка с ароматным напитком и чашка со сливками.

– Испей! – сказала Екатерина.

Бецкой с явным удовольствием вдохнул кофейный запах и добавил в чашку немного сливок.

– Карабинеры как? – спросила императрица.

– Скачут по направлению к Дерпту и через несколько дней будут там! – бодро ответил Бецкой и выпил чашку кофе до дна большими глотками.

– Как теперь? – участливо поинтересовалась императрица.

– Божественно! – ответил Бецкой.

– Вот вам и пятая радость! – подала голос Перекусихина.

– Тогда спрошу! – сказала государыня. – Змея под монументом разместили?

– Змея? – переспросил Бецкой.

И вдруг закатил глаза, зашатался и рухнул в стоявшее за ним кресло.

– Ой, батюшки мои! – воскликнула Марья Саввишна. – Что с вами, Иван Иваныч!

Екатерина затрезвонила в колокольчик.

Вбежали дворцовые слуги и унесли Бецкого.

– Что это с ним? – спросила императрица.

Перекусихина в недоумении развела руками.

Вошёл лейб-медик Роджерсон.

– С добрым утром, Ваше Величество!

– Доброе утро, Джон! Что с Бецким?

– Ужасное сердцебиение!

– От холода? – спросила императрица.

– Холод не причём, – ответил лекарь. – Кофе слишком крепкий.

Из-за спины Роджерсона выглянул дворецкий:

– Мы думали, кофе для вас, Ваше Величество! Знали б, что Бецкому, шайкой воды разбавили б!

– Это опасно? – с тревогой спросила Екатерина.

– Оклемался уж! – ответила Перекусихина, выглядывая в дверь. – На ноги встаёт!

– Порядок всегда берёт верх над непорядком, – сказала императрица. – Даже тела небесные взять, и те порядку повинуются. А за Бецким приглядите!

– Приглядим, Ваше Величество! – ответил Роджерсон.

– А с Александром как?

– Поправляется. Скоро встанет!

– Скорее бы!

– Не завтра, так послезавтра в полном здравии будет! – ответил лейб-медик и спросил. – А вы как, Ваше Величество, себя чувствуете? Помощь лекаря не требуется?

– Вчера на ночь Мольера перечитала, «Лекаря поневоле» и «Мнимого больного», так что твоя медицина, Джон, стала мне ещё больше не по душе. Вполне хватит и того, что я посмотрела на тебя!

– Буду и дальше продолжать!

– Что?

– Возникать и своим присутствием лечить и поднимать настроение! – сказал Роджерсон.

– Какие ещё новости? – спросила Екатерина.

– Карабинеры в Дерпт ускакали.

– Знаю. Я же их напутствовала вчера.

– А я в это время по Вашей просьбе княгиню Голицыну навещал. Сына её осматривал.

– И что оказалось?

– Всё точно так, как Вы предполагали: сын поправился, а командир полка карабинеров заглянул к княгине, чтобы проститься.

– И что?

– Мне кажется, что Голицына после этого прощания, как Вы и предсказывали, последует вслед за ним. Чтобы не допустить… sharm, glamour…

– Очарования, – подсказала императрица.

– Да! Которому подвержены все, кто оказывается на ярмарке. Недаром на Руси говорят: один в поле не воин. А если рядом с воином появится дама…

– Будем наблюдать, что произойдёт!.. Пока свободен, Джон!

Роджерсон галантно раскланялся и удалился.

– Жаль Бецкого! – с сожалением произнесла Марья.

– Не всё в этой жизни радость приносит! – заметила Екатерина.

– Вот уж воистину – чудеса в решете: дыр много, а попробуй пролезь!

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Бецкой.

– Пролез! Надо же! – изумилась Перекусихина.

– Змея уже под монументом разместили! – сказал Бецкой. – Есть на кого коню царя Петра опираться!

– А про Анапу что говорят? Напомни, как её называют!

– Султаны называют её «ключом азиатских берегов Чёрного моря», турецкие паши говорят, что Анапа – «пробка Керченского пролива», а наши офицеры считают, что это «пробка в горле» на пути завоевания Кавказского побережья.

– Хорошо, Иван! – произнесла императрица. – Пойди, отдохни!

– Отдохну и всё доскажу, – ответил Бецкой и покинул покои.

– Надо же! – воскликнула Перекусихина. – От чашки кофея чуть Богу душу не отдал! У княгини Голицыной третьего дня, сказывают, такая ж закавыка приключилась.

– Что с ней? – насторожилась Екатерина.

– С княгиней всё в порядке!

– Что ж она ко мне не является? – спросила императрица, отложила сигару и позвонила.

Вошёл дворецкий.

– Княгиню Голицыну! – потребовала Екатерина. – Чтоб к обеду пришла!

– Слушаюсь, Ваше Величество!

Дворецкий удалился.

А государыня повернулась к Перекусихиной и спросила:

– А кто у нас сегодня главный повар?

– Ваш любимый «кёхин» Шульц.

Каргопольский карабинерный полк двигался в сторону Дерпта, всадники заполонили всю дорогу. Встречные повозки вынуждены были пережидать, когда карабинеры освободят им путь. Впрочем, остановившихся саней было не очень много – зимой люди предпочитали сидеть по домам, разъезжали лишь те, кого пригласили в гости.

Полковник Иван Загряжский скакал впереди полка, но изредка переводил своего коня на шаг, пропускал мимо себя ряды конников, чтобы убедиться, что всё в порядке. И при этом говорил офицерам:

– У меня вопрос к языку прилип, отлепите?

– Что за вопрос? – интересовались карабинеры. – Спрашивайте! Попробуем отлепить!

И командир полка спрашивал:

– Кого сегодня очаровывать будем?

– Так нет же никого! – следовал ответ. – В тёплых домах все красавицы попрятались.

– Появятся! – обещал Загряжский. – Главное, надежды не терять!

– Будем стараться! – восклицали офицеры.

У поручика Сергея Стрешнева полковник тоже спросил:

– Кого очаровывать будем сегодня?

В ответ услышал:

– Всех, кого повстречаем!

И вновь спросил:

– А с приветствием как?

– Учим, – ответил поручик. – Вечером буду проверять.

– А утром? Сразу после сна, на свежую голову!

– Проверю и утром! – ответил Стрешнев.

– И в обед проверка необходима! – заявил полковник. – Чтоб от зубов отскакивало!

– Проверю и в обед! Неплохо было бы про Дерпт что-нибудь сочинить! – предложил поручик.

– Не возражаю! – согласился Загряжский.

– Легко сказать! – заметил Стрешнев и продекламировал: