– Они все не в первый раз?
– Ну нет же, не так прямолинейно! – воскликнула она. – Антуан и Йорк повторники, а остальные ещё и потому мной так интересуются, что впервые сюда угодили. Но тоже по уму, и это ценно. Мужчины, которые умеют думать, – очень большая ценность, если не самая большая из обнаруженных мной в этом мире.
– От меня все шарахаются, – вздохнула я расстроенно.
Это была истинная правда: из полсотни отбывающих мужчин со мной общался только Горец, остальные старательно обходили стороной.
– Когда хочется, чтобы интересовались мужчины, нужно надеть платье и туфли, и сразу подойдут! И перестаньте гонять пылесос по курилке, как мальчишка. Мужчины умеют оценивать разрешение женщины проявить к ней внимание, – посоветовала Эмма.
– Платье и туфли – это и есть разрешение? И всё? – удивилась я.
– Естественно. Ну, и взгляд ещё благожелательный, а не колючки вместо глаз. Этот серенький спортивный костюмом и мешковатые джинсики рассказывают, что связываться с их хозяйкой опасно, потому что ей на мужиков плевать. За любое неверное слово, сказанное женщине, прячущей свою талию, можно в полицию загреметь. Для вас же невинное: «Ты сегодня прекрасно выглядишь!» – уже повод для обвинения в сексизме!
– Хочется взглянуть на человека, который этот слух про нас по миру пустил. Вернее, этот фейк[15]. У нас очень даже принято делать друг другу такие комплименты. Они не зависят от половой принадлежности, так говорить можно и мужчинам, и женщинам. Обидно, что нас выставляют такими, мягко сказать, странными! – расстроилась я.
– На всякий случай. Мужиков не переубедишь, они лишний раз рисковать не будут. Без разрешающих «опознавательных знаков» от женщины не сунутся, – уверенно подтвердила Эмма.
– Платья и туфель у меня просто нет, – улыбнулась я в ответ.
– Хотите, я дам вам поносить? Увидите эффект! Очень, очень хорошо работает! Этим вы как бы говорите мужчинам: «Я женщина, меня можно завоёвывать, начинайте», и они начинают, а уж вы потом выбираете. Очень интересная игра: и от скуки хорошо спасает, и финансово довольно выгодно, – радушно предложила она.
– Не знаю. Мне сложно и противно в такую играть. Я же понимаю, что всё это ложь. Каждый будет говорить, что я самая красивая, что жить без меня не может, что я нужна как воздух. Врать будут!
– Ну и что с того? Таковы правила игры: они набирают очки, а мы выбираем лучшего, – пояснила она. – Как выбрать мужчину, если он, пряча глаза, обходит вас за три метра?
– Не понимаю, почему нельзя общаться с человеком на отвлечённые темы? Друг с другом же они общаются! – удивилась я.
– О чём, например? О погоде? О режиме дня, еде, спорте, будущей работе?
Я согласно закивала, и Эмма продолжила:
– Представьте себе – мы с ними об этом и говорим!
– Тогда я не понимаю, для чего к этому разговору должно прилагаться платье? – ещё больше удивилась я.
– Ой, деточка, как вы ещё юны! – искренне восторгалась Эмма моими нелепыми вопросами. – Вы, когда о чём-то беседуете, что в мужчине для себя ищете?
– Ничего. Ничего не ищу. Я просто разговариваю…
– Во-о-о-от, – нараспев произнесла она. – В этом-то всё и дело. Вы не охотница, потому и не носите охотничью экипировку. А я – настоящая охотница. Мне нужен мужчина, который будет моей надеждой и опорой. Я буду напоминать ему, что он мой герой, самый сильный, самый мужественный, и за это он подарит мне защиту и поддержку. Мне многое нужно от мужчины, очень многое, поэтому я и выбираю из них лучшего.
– Сюда разве попадают лучшие? – засомневалась я.
– А почему нет? Мы же с вами здесь? Лучшие только на порталы знакомств не попадают, а сюда очень даже! Вот Антуан, например. Вы же из одного города. Вы его знали там?
– Нет, – ответила я.
– Он очень интересный человек. Занимался разведением рыб для домашних прудов. «Квариум», не слышали? Не женат уже лет десять как. Опрятный, продуманный, и в вашей негендерной стране соскучился по любви и ласке! – Эмма говорила с восхищением и сочувствием одновременно.
– Так он ведь здесь, а не там, – сомневалась я в столь высокой оценке своего кудрявого попутчика.
– Конечно. Потому что он молодец: у него в бизнесе что-то пошло не так, и он приехал сюда, чтобы отработать банковский долг. Здесь вычитать будут копейки: в директории у банков и приставов права ограничены.
Эта женщина в платье говорила о чём-то непонятном и нестерпимо скучном. Какие банки, какие кредиты, какие приставы? И как может быть «хорошим» человек, который по уши в долгах?
– И они все что-то отрабатывают? – уточнила я.
– Да. Те, кто понимает схему, быстро сбегают от банков и прячутся: сначала вроде как принудительно, как отбывающие, а потом добровольцами тут остаются. Из банковского рабства только два пути: или в тюрьму, или сюда. Сюда выгоднее: свобода, на дорогу и переезд не нужно тратиться – государство этапирует. Я серьёзно: в «Мусорщика» ни один пристав нос сунуть не смеет!
– А вы как здесь оказались? – поинтересовалась я.
– А что я? Я сюда в первый раз лет двадцать назад попала, по глупости. Тяжко было, запила, захламилась. В себя пришла тут, в карантине, потом отработала честно свой срок и зареклась возвращаться. Вернее, зареклись: в «Мусорщике» я встретила своего Пепечку. Как он за мной ухаживал! Как он в этом мусоре находил мне и цветы, и фрукты, и даже развлечения! Условия для любви сложные: в общежитии всё под камерами, денег в распоряжение дают – сущие копейки. Мы с ним за эти пару месяцев только в карантине и пообщались, потом встречались изредка, но каждый раз был как настоящий праздник! А уж когда отбыли, мы с ним срослись…
Как же я ненавижу эти моменты! Сидела и кивала, улыбалась, как будто это всё мне интересно, а мне было неинтересно. А Эмме в туфлях было уже всё равно: её понесло, и она говорила и говорила. Про то, как они не хотели детей, хотели путешествовать; не хотели собаку, хотели кошку, а им на свадьбу подарили собаку, и они полюбили собаку. Про то, как они меняли страны, профессии, как любили друг друга, каким сексом занимались, как им потом всё это надоело, но они любили друг друга так сильно, что для разнообразия влились в групповую семью. Впоследствии им и там надоело, и они уехали за Полярный круг и жили там в и́глу. И ничего про резервацию! Все мои попытки вернуть её сюда рассказчица игнорировала и возвращалась к своему ненаглядному Пепечке. И поделом мне! Это же я вторглась в её идиллию, а не она в мою, значит, мне оставалось только терпеть и слушать – не с ухажёрами же ей своего Пепечку вспоминать.
По итогам рассказа Эммы я вынесла для себя следующие познавательные моменты:
Рога у северного оленя лохматые.
Секс с четырьмя мужчинами сразу – это довольно сложно, нужна хорошая физподготовка.
По-настоящему хорошее вино не продают, оставляют себе, и попробовать его можно лишь в гостях у виноделов.
Сейчас чулки, в которых и ходить можно, и мужиков дразнить, не найти. На чулки надо охотиться на блошиных рынках.
Жить на экваторе проще и дешевле, чем за Полярным кругом.
Я почти заснула, когда увидела, что Эмма рыдает. Оказалось, её Пепечка погиб, причём довольно странно: упал со стены и повис на дереве, зацепившись галстуком за сук.
– Страховая компания стала доказывать, что это не был несчастный случай, и всё-таки доказала: повесился он сам, а суицидникам страховка не положена. Мало того, что ничего не выплатили, так ещё и все долги мужа на меня повесили. А мне что было делать? У меня оставался только один вариант – банковское рабство. Да лучше уж повеситься, как Пепечка, чем в эту долговую яму себя своими же руками закопать. Остаток жизни за копейки долги отрабатывать, челночком между работой и общежитием, света белого не видя, кто ж захочет? От них ведь не вырваться! – сквозь слёзы говорила она.
История больше походила на плохой сериал, чем на правду, но всхлипывала Эмма очень натурально.
