— Согласна, но знал бы ты, Сэм, как мне хочется поскорее выбраться отсюда, вывести эту взбалмошную дуру вместе с братом и спровадить кому-нибудь, кто знает, что с ними делать. А путь отсюда до ближайших зачатков цивилизации неблизкий.

— Может, пойти взглянуть на ту машину? Которую было видно сверху со скалы.

— Попытка — не пытка, — согласилась Кэт.

Я повел ее к последней в левом ряду лачуге. Если никто не увел ту развалюху у нас из-под носа, она должа была стоять там.

— С нашей удачей, — вздохнула Кэт, — у этой машины будут спущены четыре колеса и снят двигатель.

— Более чем вероятно.

— Или она взорвется на наших глазах.

— С нами все не настолько плохо, — сказал я. — Мы все еще живы и пока что в выигрыше.

— Не кажи «гоп», покуда не перескочишь. Нам еще обратная дорога предстоит.

Когда мы приблизились к постройке, показались фары, хромированный бампер и решетка. Фары были разбиты. Передней номерной пластины не было.

— Дохлый номер, — тихо сказала Кэт.

Подойдя ближе, я увидел, что это был форд-пикап. Старый. Гость из пятидесятых, судя по всему.

Передние шины были спущены. Лобовое стекло поблескивало осколками внутри салона.

— Увы. Дохлый, — согласился я.

— Проклятие Мертвого Вампира приносит новые беды, — сказала Кэт. — Я знала, что так и будет. Чтобы после того, как мы разбили две машины на ходу, нам досталась бы третья…

На всякий случай мы осмотрели салон и задник пикапа. Сиденья были порезаны ножом, их набивка усыпала пол кабины. Рулевая колонка была снята. Правый борт был продырявлен пулями разных калибров в нескольких местах. Правое заднее колесо попросту отсутствовало, шина на левом была плоской.

За пикапом обнаружились перевернутая тачка и шарик сухих веточек перекати-поля. Светло-коричневый, раза в два больше среднестатистического пляжного мяча. Наверное, его сюда загнал ветер — да так тут и оставил.

— Жаль, что тут нет чего пополезнее, — огорчился я.

— Вроде сотового телефона? — спросила Кэт, глядя на перекати-поле.

— Знаешь, нам и звонить-то некому.

— В автоклуб, разве что?.. Может, они пошлют мне подмогу.

— Хорошая идея. Вот только трупы придется спрятать.

— В общем, что есть у нас этот телефон, что нет… — Вытянувшись вдоль борта пикапа, она протянула обе руки и подняла перекати-поле.

— Что ты делаешь?

Она пожала плечами.

— Отпускаю его на свободу. Он ведь как будто в ловушку попал.

— Это просто кучка мертвых веток.

— Я знаю. Понимаю, это немного глупо. — С широкой улыбкой Кэт опустила перекати-поле на землю. Он постоял немного, затем покатился прочь, влекомый теплым ветром.

— Счастливого пути, малыш! — крикнула она ему вослед.

— На тебя уже жара плохо действует.

— Дело, думаю, не совсем в жаре… обычно, когда что-то идет не так, я редко начинаю поступать глупо и необдуманно, а тут…

— Уверен, перекати-поле тебе благодарен.

— Я не об этом, Сэм. — Она взглянула мне в глаза.

И я все понял. Я даже понял, что она сделала, но побоялся себе в этом признаться. Хотелось услышать подтверждение напрямую от нее.

— Помнишь, как мы остановились в том проходе между скалами и выбросили Эллиота из багажника?

— Еще как. — Холодок пополз по коже.

— Ты, помнится, вернулся в машину, а я осталась искать молоток.

— Да. Было дело.

— Так вот, я сделала кое-что… глупое. До того, как озаботилась этим молотком.

— И что же? — Ей осталось только сказать, а я уже знал, что услышу — и мне по этому поводу очень-очень хотелось присесть, обнять собственные дрожащие плечи и громко-громко закричать:

— Я вытащила кол из Эллиота.

Когда Кэт сказала это, мне показалось, будто земля разверзлась под моими ногами. Я пошатнулся. Не сразу осознал, что все еще стою на неколебимой тверди.

— Я попробовала схитрить, — объяснила Кэт. — Поджечь фитиль всей этой сумасшедшей ситуации. Выходил кол с трудом. Ты его хорошо примотал.

— Чтобы он не выпал, — каким-то забавно-отстраненным голосом пояснил я.

— Знаю, — кивнула Кэт. — Знаю. Прости. Я думала… — Она снова покачала головой. — Я думала, нам никогда не свалить Снега без помощи. Он ведь сам хотел вытащить кол, так что, рассудила я, это все равно произойдет — рано или поздно. Так почему бы не опередить его? Не добавить фактор непредсказуемости? Стоило солнцу зайти — и мы бы получили еще одну переменную в наше дьявольское уравнение. Безбашенного, злющего кровососа.

— По-твоему, он бы на нас не напал?

— По-твоему, у нас было что терять? С одной стороны, я не так уж и верила в то, что Эллиот воскреснет. Есть кол, нет кола — не имеет значения. Но если бы это сработало — появился бы шанс на то, что он, взбешенный, разделался бы со Снегом…

— …и со всеми нами, — закончил я за нее.

— Но нас все равно собирался убить Снег. Думаю, он хотел выждать момент, когда Эллиот обратит его в вампира, и сделал бы нас своими первыми жертвами. Вот почему он терпел нас так долго — за все мы бы расплатились сполна много позже. Но даже если бы его план по становлению вампиром провалился, это ничего бы не изменило. Мы были обречены. Он не отпустил бы нас живыми. — Глядя мне в глаза, она поморщилась и добавила: — Я всерьез полагала, что наши ставки поднимутся, вздумай Эллиот ожить. Они со Снегом могли бы сцепиться и убить друг дружку… а мы бы ушли потом восвояси, целые и невредимые.

Я кивнул.

Логика тут была.

— Не такая уж и плохая идея, Кэт.

— Но и до хорошей ей далеко.

— Восхищаюсь твоей хитрости.

— Я — та еще лиса. Теперь можешь повосхищаться моей глупостью.

— Ничего глупого не вижу. Приди мне в голову подобный план — я бы и сам вытащил кол… если б коленки не дрожали. Не уверен, что мне бы хватило смелости.

— Иногда быть навеселе полезно.

— Так ты во всем пиво винишь?

— Конечно. Всегда во всем вините пиво. — Она улыбнулась. — Может, будь я трезвее, я не рискнула бы вытаскивать кол. Пара-тройкм банок пива — и идиотские задумки начинают казаться гениальными.

— Повторюсь, не такая уж твоя задумка и идиотская.

— По-моему, глупее просто некуда. Безрассудство чистой воды.

— Это ты теперь говоришь, когда Снег Снегович нам больше не страшен.

— Это я теперь говорю, зная, что вампир без кола в сердце валяется неподалеку, и солнце скоро сядет.

— Не имеет значения, — уверенно сказал я. — Мы оба знаем, что Эллиот мертв. И он останется мертвым после захода солнца. Добро пожаловать в реальность, Кэт. В реальности люди, которым в сердце вошла острая деревяшка, не оживают. Такое просто невозможно.

— Почему мне тогда так страшно?

— Наше воображение нас же и пугает.

— А тебе не страшно?

— Чертовски страшно, Кэт. Но это иррациональный страх. Эллиот не встанет и не пойдет искать нас.

— О, как я на это надеюсь.

— Ты знаешь, что так все и будет. Мы оба знаем, что так все и будет.

— Если мы оба такие уверенные карандаши, почему мы не вытащили этот дурацкий кол сразу после того, как Эллиот умер?

— Ну, тому есть много причин: отчаяние, надежда…

— …«Будвайзер», — добавила она. — Но ты, наверное, прав. Он останется мертвым.

— Это виртуальная уверенность.

— С чего бы это вдруг «виртуальная»?

— С того, что ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Все упирается в… хм, ну да, в проценты от единицы.

— И сколько же ты дашь? Девяносто девять из ста?

— Да, пожалуй.

— Обнадеживает. А ты бы полетел в самолете, точно зная, что есть этот самый один процент?

— Ну… это очень неплохая вероятность уцелеть.

— Так кажется, пока не вдуматься. Девяносто девять процентов. То есть из каждых ста полетов один заканчивается падением. Это ужасно много. Потому что каждый день вылетают тысячи рейсов, и из них сотня бы падала. Да даже если бы шансы были один на тысячу, каждый день бы столько самолетов разбивалось, что на них летали бы только сумасшедшие. Поэтому знаешь, что будет безопаснее всего?