— Я бы не стала… — начала девушка.

— Рада это слышать, — оборвала ее Кэт.

Сжимая в одной руке связку зажигания, в другой — пластиковый ключ, я поспешил наружу.

Жара встретила меня крайне негостеприимно. Я снова успел позабыть, что снаружи было такое лихо. Даже в тени ущелья было очень жарко по сравнению с кондиционируемым нутром машины.

— Боже, — пробормотал я, переводя дыхание.

Подбежав к багажнику, я запихнул в карман джинсов ключи зажигания и аккуратно вогнал пластиковый ключик-универсал в прорезь багажного замка.

Он вошел — пускай не гладко, но все же.

Повернулся — с трудом.

Раздался щелчок, и крышка багажника распахнулась.

К этому времени подоспела и Кэт. Встала рядом со мной.

— Бог ты мой, — вырвалось у нее.

— Угу, — безрадостно добавил я, не зная наверняка, о чем она — о жаре, о видке трупа или о самой задумке бросить его здесь.

Эллиот не сильно изменился с тех пор, как я в последний раз смотрел на него. Все такой же отвратительный. Все такой же тощий труп уныло-синюшного цвета.

Он лежал на боку, лицом к нам. Запястья и лодыжки обмотаны лентой. Колени согнуты. Под ним — белый пластиковый наматрасник с постели Кэт. А под наматрасником — синий брезент. Серебристого цвета кусок ленты на его глазах все еще держался, а нашлепку со рта снял прошлой ночью Снегович — и потому мертвый вампир встретил нас широко разинутой пастью, будто даже сейчас готовый отцапать от нас по хорошему куску.

Кровь на его обнаженном теле засохла и приобрела в тенях темно-фиолетовый окрас — фиолетовый, переходящий в чернильный.

— Не трогай его, — сказал я. — Я сам обо всем позабочусь. Подержи лучше вот это. — Я стащил с себя рубашку так быстро, как только мог, и протянул ей, добавив: — Хватит с меня кровавых потеков, которые потом не отстирать.

Нырнув в багажник, я ухватил Эллиота под бока.

Сделал это грубо и быстро, не думая о том, что смотрюсь в высшей степени трогательно в обнимку с трупом, не обращая внимания на мерзкое ощущение от контакта с его кожей, сосредоточившись лишь на одном — чтобы все прошло быстро.

Кряхтя, я поднял его, перевернул и швырнул наземь. Он приземлился с тяжелым глухим стуком. Прокатился немного и в итоге распластался на спине. Да так и остался лежать — голый мертвый маньяк с заклеенными глазами, в молчаливом вопле раззявивший пасть на небо.

Я увидел острие кола, торчащее из ленты, обматывавшей его грудь.

Увидел его член, похожий на дохлого червя.

Чувствуя себя не очень хорошо, я быстро отвернулся и положил руку на крышку багажника.

— Не закрывай его, — сказала Кэт. — Иди и заводи машину. Я пока поищу молоток.

— У нас есть монтировка.

— Но и молотком было бы неплохо припастись. Если не смогу найти быстро — вернусь.

— Заметано.

— Рубашку я пока подержу, — бросила она мне вослед. — Чтоб ты ее совсем не промочил.

— Как скажешь.

Доля разумного тут, определенно, была. Пока двери были открыты, жара была беспощадна. Зато потом мне пришлось бы сидеть перед работающим кондиционером в мокрой насквозь рубашке. Простыть вдобавок ко всем бедам мне не хотелось.

Выловив связку из кармана джинсов, я сунул ключ в замок зажигания. Автомобиль завелся нормально.

Фургона не было видно.

Автомобиль чуть просел на рессорах — видимо, Кэт, оперлась на дно багажника. В зеркало заднего вида мне не было видно ничего, кроме поднятой крышки. Боковые зеркала тоже ничем особо не помогли. Даже труп Эллиота в них не наблюдался.

Вот и хорошо. Глаза б мои его никогда не видели.

— Что она делает? — спросила Пегги.

— Ищет что-то. — Мне не хотелось ей ничего объяснять.

— Где ваша рубашка?

— У нее.

Интересно, волнуется ли Снегович, куда мы запропастились? Быть может, он уже едет назад?

— На вас кровь, — тихо сказала Пегги.

— Она — не моя. Она — его, — я кивнул за спину.

— Смотрится ужасно.

— Представь себе, я знаю.

Господи, Кэт, да закрой ты уже эту крышку.

С чем можно там так долго возиться?

— Вы можете сделать что-нибудь с этой веревкой? — спросила Пегги.

— А что с ней не так?

— Мне в ней плохо.

Я едва ли глянул на Пегги хоть раз, когда вернулся в машину — приметил только, что она все еще была на месте, и только. Теперь пришлось повернуться и посмотреть, в чем там проблема.

Она сидела, закинув руки за голову.

Кэт привязала ее к месту.

После того, как я ушел открывать багажник, Кэт, видимо, продела веревку через спинку сиденья Пегги, и собрала в узел на груди девушки, вдобавок пропустив один конец через завязку на талии. И, для пущей уверенности, что Пегги никуда не денется, Кэт взяла оставшийся моток с собой, прихлопнув свисающий свободно конец дверью.

Простыня-платье Пегги пошло складками в тех местах, где его перетянула веревка, и подобралось так, что едва ли теперь закрывало колени. Ноги Пегги плотно сжала, чтобы я не глазел туда, куда глазеть, по ее мнению, не следовало.

Хотя, руки-то у нее были свободны. Натянула бы обратно на коленки — да и дело с концом.

Я решил не брать в голову. Мотивы Пегги меня не волновали. Они, вероятно, были в любом случае необъяснимы.

— Она меня передавливает, — пожаловалась Пегги. — Сделайте хоть вы что-нибудь.

— Нет, я ничего не могу сделать, — открестился я. — Подожди, вот сейчас вернется Кэт и…

— Вы оба ненавидите меня.

— Нет, это не так.

Багажник резко захлопнулся.

Пегги ахнула от неожиданности.

Глянув через плечо, я увидел Кэт, бегущую вдоль борта автомобиля. Я сунул руку в проем между сидений и ухватился за натянутую веревку. Пошла она туго и не без труда, но, когда дверь открылась, оказалось, что втягивать Кэт внутрь нет необходимости. Никто за ней не гнался.

Усевшись, она продемонстрировала мне молоток.

— Нашла, — коротко бросив, Кэт захлопнула за собой дверь.

Я решил больше не медлить — и так мы простояли тут слишком долго. Стоило двери хлопнуть, я нажал на газ. Машина рванула с места и уверенно начала набирать скорость.

Бросив прощальный взгляд в зеркало, я увидел, как тело Эллиота поглотил мрак.

Пегги, пыхтя, пыталась обеими руками ослабить веревку поперек талии.

— Ну как мы, сильно оторвались? — поинтересовалась Кэт.

— Порядочно. — Приукрашивать правду не было никакого смысла.

— Поверить не могу, что нашла молоток.

— Он что, куда-то завалился?

— Ага. В самый угол. Но от меня просто так не спрятаться.

— Да сделайте вы уже что-нибудь с этой веревкой, — процедила Пегги.

— Прости, я не могла рисковать, — сказала ей Кэт. — Можешь развязать ее. Только не надо пытаться ею нас удушить, или что-нибудь в этом духе.

Я вписал машину в следующий поворот. Темнота неотступно следовала за нами.

Фургон не показался.

— Черт, мы слишком сильно оторвались.

— Не беспокойся, — отмахнулась Кэт. — Готова биться об заклад — он вернется. Если спросит, почему мы затормозили — скажем, что Пегги нужно было выбежать по-мелкому.

— Очень смешно, — пропыхтела Пегги, выныривая из узла головой вперед — будто снимая рубашку.

И тут я задался вопросом, а что случилось с моей рубашкой. Кэт вернулась в машину с молотком в одной руке и веревкой в другой.

— Где моя одежка? — спросил я ее.

— Здесь же.

Я взглянул на Кэт. Она возилась с упаковкой влажных салфеток. Рубашки моей как-то не наблюдалось. Сбитый с толку, я даже посмотрел на приборную доску — вдруг она как-то успела ее туда навесить.

— Где — здесь? — спросил я, когда убедился, что и перед моим носом рубашка не висит.

— Ты смотришь прямо на нее.

— ?..

— Она на мне, дурень.

Приглядевшись, я все понял. Конечно же. Она напялила мою рубашку поверх своей. С их яркими, пестрыми узорами они были настолько похожи, что смешались в единое целое.