Проехали фуры, и за ними обнаружился еще один маленький транспортный хвостик. Вот ведь не сидится туристам, подумал я, запоздало осознав, что для машин желающих подивиться на Долину Смерти, эти автомобили как-то уж очень странно выкрашены.

А потом я понял, что это были не туристы.

Это были машины дорожного патруля.

— Ой-ой-ой, — вырвалось у Кэт.

— Может, все же взглянешь, дорогая? — громко сказал я и сунул ей карту прямо под нос. Развернувшись, та закрыла добрую половину ветрового стекла.

Патруль пронесся мимо.

— Они не остановились? — пробубнила Кэт из-за карты.

— Сейчас… погоди… нет. Нет, они едут дальше.

— Уф-ф-ф.

Она опустила край карты и проводила удаляющиеся патрульные машины взглядом. Я же, обернувшись, убедился, что дорога за нами опустела.

— Смотри на карту, — велел я Кэт. — Я сейчас вернусь.

Она одарила меня хмурой улыбкой.

— Не напорись на змейку, ковбой.

— Постараюсь. — Я вылез из машины.

Шоссе наше, образно говоря, пролегало аккурат посреди нигде. Пустыня. Горы вдалеке. И больше ничего. Я спешно подался на обочину и, аккуратно ступая по осыпающемуся песку, пошел вниз. Обогнул пару чахлых кустиков. Где-то внизу, похоже, лежало русло пересохшей реки.

Отойдя на порядочное расстояние от машины, я расстегнул джинсы и начал поливать мертвые пески.

Ощущения — самые положительные. Стоишь под солнышком, омываемый со спины легким бризом, и облегчаешься.

Идилию испортил звук мотора.

Все в порядке, сказал я себе. Отсюда меня не видно.

Ветерок доносил звук ко мне откуда-то справа. С востока. Со стороны Риджкреста, Инокема и… «Кухни Люси».

О Боже, пусть это будет не Снег Снегович.

Шансы на это были малы. Относительно малы.

Я попытался унять свой фонтан, но проблема была в том, что я только начал.

Автомобиль замедлился. Захрустел гравий под шинами, зашипел выхлоп.

Останавливается. Совсем рядом.

Я вдруг понял, что это, скорее всего, был дорожный патруль. Офицер, наверное, изменил свое мнение о нас, решил, что мы, наверное, нуждаемся в помощи и, в конце концов, повернул и вернулся.

Это, конечно, лучший вариант, чем Снегович.

Но не сильно-то и лучший.

Я услышал, как хлопнула дверь автомобиля.

Аккуратно попятившись спиной вперед к обочине и стараясь не обмочить при этом ботинки, я оглянулся. Автомобиля не было видно. Никого не было видно.

В конце концов я закончил и благополучно застегнул молнию на джинсах. Что ж, теперь меня не повяжут за эксгибиционизм по отношению к пустынным лисам. Сделав пару шагов вверх, я увидел остановившуюся машину.

Мое предположение о дорожном патруле оказалось в корне неверным.

Замерший в нескольких ярдах позади машины Кэт допотопный серый фургон с тупоносым капотом понуро посверкивал запыленными окнами, тянувшимися по бокам. Через лобовое стекло мне были видны два пустых передних сиденья. То, что было за ними, скрывалось за занавесью. Как выяснилось, и боковые окна были зашторены — все как одно. То, что творилось в задней части фургона, увидеть было никак нельзя.

И водителя что-то не наблюдалось.

Впрочем, это наверняка был Снег Снегович. Угнавший фургон со сточнки «Кухни Люси» и настигший нас.

Но где же он?

Считанные секунды назад я слышал, как кто-то хлопнул дверью.

Дверь машины Кэт с моей стороны все еще была открыта — так ее оставил я. Мне не было видно, сидит ли Кэт на своем месте, или уже нет. Фургон казался наглухо законопаченным.

Кто хлопнул дверью?

Где Снегович?

Вряд ли Кэт осталась бы спокойно сидеть в машине, завидев седого детину. Она либо попыталась бы убежать, либо — что вероятнее — переехать его.

Оттуда, где я стоял, нельзя было увидеть, что творится с другой стороны машины. Коли на то пошло, я мог видеть только переднюю треть второго борта.

Я поднялся немного выше.

Признаков жизни у фургона по-прежнему не наблюдалось.

Я всматривался в пространство между колесами нашей машины и землей.

И заметил пару ног на другой стороне.

Я знал, что Снег Снегович был обут в черные мотоциклетные бутсы, а Кэт — в коричневые кроссовки из кожи с высоким верхом.

Эти же ноги были в босоножках.

Я начал осторожно обходить машину справа. Заглянул в оставленную распахнутой дверь. Кэт по-прежнему сидела за рулем, повернув голову к окну.

Она говорила с какой-то молодой женщиной.

Та, похоже, заметив меня, что-то сказала Кэт.

Та обернулась и громко обратилась ко мне:

— Быстрей сюда! У нас, похоже, проблемы.

Чувствуя слабую дрожь в коленках, я поднялся выше. Оглянулся. Никаких следов Снеговича.

Может быть, «проблемы» не имеют ничего общего с ним.

Едва я ступил на дорогу, мимо промчался здоровенный «Петербилт». Женщина, стоявшая у двери со стороны Кэт, выпрямилась и прижалась к борту машины, явно опасаясь, что машина может проехаться прямо по ней. Секунду спустя мы смотрели друг другу в глаза через крышу.

Ей вряд ли было больше восемнадцати.

Она плакала. У нее были глаза необычного бледно-голубого цвета, с потрескавшимися сосудами, припухшие от слез. Симпатичная, но черты слишком заостренные: выдающиеся скулы, запавшие щеки, резко очерченный подбородок. Она попыталась улыбнуться мне, но улыбка быстро сползла с ее лица, уступив место страдальческому выражению. Ветер, поднятый проезжавшим «Петербилтом», ухватил ее за длинные волосы и беспорядочно разбросал их по сторонам. Часть упала ей на лицо, скрыв новые сорвавшиеся слезы.

Ее плечи были голыми. Виднелись лишь бретельки платья.

— Садись, Сэм! — поторопила меня Кэт.

Я взобрался на пассажирское сиденье и хлопнул дверью.

— Пегги Томпсон, — представила мне Кэт незнакомку.

Пегги склонилась к окну. Она была одета в сарафан почти такого же бледно-голубого цвета, как и ее глаза. Будь ее грудь больше, носить подобное на людях было бы несколько рисковано, но Пегги была плоской, как мальчишка.

— Привет, Сэм, — сказала она.

— Здравствуй, Пегги.

Она всхлипнула и вытерла глаза. У нее были длинные пальцы и костлявые запястья.

Мне редко доводилось видеть столь болезненно худых девчонок. У Пегги были либо нелады с обменов веществ, либо она всерьез готовилась стать супермоделью.

— Почему бы тебе не рассказать Сэму то же, что и мне? — обратилась к ней Кэт.

— Ох… он… он украл моего младшего брата. Они сейчас в моем фургоне. Он и Донни. У него этот ужасный нож. Он говорит, что вы оба должны делать все, что он прикажет, или Донни… ох… или он убьет его.

Кэт посмотрела на меня и мрачно произнесла:

— Снег Снегович. Он напал на них на стоянке.

— Снег Снегович? — переспросила Пегги.

— Он так себя называет, — пояснила Кэт. — Из-за седины.

— Как так вышло? — спросил я Пегги.

— Мы собирались пойти позавтракать. Я и Донни. Он ведь еще совсем маленький. — Ее подбородок задрожал, свежие слезы заструились по щекам. — Ему всего-то двенадцать. Пожалуйста, помогите нам!

Кэт кивнула, но вслух ничего не сказала.

— Ты пойдешь со мной, — продолжала Пегги. — Так он мне сказал. Я поведу фургон, а он будет держать Донни. Он сказал, что если я попытаюсь сопротивляться, или резко остановлюсь, или еще что-то… он… он отрубит голову Донни и… и б-б-бросит ее в окно. А потом убьет и меня. — Какое-то время она лишь плакала и терла глаза, не в силах выдавить и слова. — Вы… вы избавите нас от него? Пожалуйста. Я даже не знаю, почему…

— Это наша вина, — сказала Кэт. — Мы сделаем все, что он потребует.

— З-зачем он так поступил?

— Я не знаю. Мы взяли его попутчиком, потом попытались от него избавиться. По-моему, он сумасшедший.

— Как у нас дела с бензином? — спросил я.