– Спи!

На девушку тут же накатила волна усталости и сонливости, и она послушно откинулась на подушки и закрыла глаза. Она начала засыпать, только ощущения страха, ужаса и тревоги не заснули вместе с ней, а остались в полном бодрствовании вплоть до ее полного погружения в дрему. Кто-то питался ее отчаянием и болью, Эвелин это остро чувствовала, но ничего не могла с этим поделать. Она лишь погружалась все в более глубокий сон, пока ее сознание не умолкло, а тело будто перестало существовать.

– Спокойной ночи, дорогая… – последние услышанные слова звучали для Эвелин как издевка.

Девушка крепко уснула во второй раз за ночь и не просыпалась вновь вплоть до самого рассвета, пока солнце не запустило свои лучи к ней в спальню сквозь занавески, возвестив о своем появлении и наступлении утра.

Дом вновь закипел жизнью, стоило только утру начаться. Раньше всех, как обычно, закопошились слуги. Часть из них наводила порядок, разжигала камины, котельные и готовила все к завтраку для господ, а другая часть занимались уходом за садом и парком.

Трава, кусты, деревья и прочая растительность на территории владений выглядели превосходно и красиво, и, казалось бы, не требовали такого скрупулезного ежедневного ухода. Как раз весь смысл состоял в том, что все и выглядело так прекрасно благодаря такой тщательной и качественной работе, что повторяется снова и снова каждый день.

На кухне хлопотали кухарки, они ловко и умело готовили вкусные и сочные блюда к завтраку, вскипятили воду для чайников, а слуги ловко относили все в залу и сервировали стол к подаче еды, ровно и аккуратно раскладывая тарелки и столовые приборы.

Раньше всех из домочадцев поднялся мистер Форест, он что-то весело насвистывал себе под нос и на ходу читал утреннюю газету, заблаговременно оставленную слугой на журнальном столике, пока наконец не уселся в кресло и не стал начинять свою трубку табаком. Предпочитал курить трубку он именно по утрам, пока дети спят и не видят его, так как они упорно продолжали просить отца отказаться от данной вредной привычки раз и навсегда. Они беспокоились о его здоровье, что очень мило и похвально, но курение трубки было большой слабостью мистера Фореста вот уже сколько лет, и так быстро с ней распрощаться для него было большим испытанием. Владелец табачной компании и не курит табак? Нонсенс! И все же, чтобы успокоить детей и не лишать себя любимого удовольствия, мистер Форест взял за основу курить ранним утром, пока дети не поднялись, и поздним вечером, когда они уже ложились спать. И все остаются довольны.

Вскоре к отцу в гостиную присоединился Арчибальд, он выглядел несколько потрепанным после вчерашнего вечера, но при этом одет он был опрятно и со вкусом. Вместо того, чтобы проводить для отца очередную лекцию касательно вреда употребления табака, он тихо уселся рядом на соседнее кресло и молча наблюдал за тем, как мистер Форест пускал круги из выпускаемого дыма.

– Как ты себя чувствуешь, сынок? – заботливо обратился к сыну мистер Форест.

– Отлично, только вино оказалось сильнее меня, – голова парня слегка откинулась назад на спинку кресла и он прикрыл глаза.

– Эх, сын, просто вы, молодежь, не умеете правильно пить, – усмехнулся мистер Форест, прикуривая из трубки и выпуская кольца дыма, продолжая при этом просматривать утреннюю газету.

– Что ж, поведай мне, о мудрец, как же нужно правильно пить? – Арчибальд взглянул на отца одним глазом.

– Пить нужно в удовольствие, неспешно, и на сытый желудок, тогда все будет хорошо.

– А я и пил неспешно, и в удовольствие, и много ел, просто делал я это на протяжении многих часов, – монотонно произнес парень, затем потянулся и выпрямил спину, – и я не понимаю, почему ты делал то же самое, и при этом цветешь и пахнешь, как майская роза. Привык пить неместное вино в медовом месяце?

В ответ мистер Форест взглянул на сына поверх газеты и усмехнулся:

– Ничего сынок, ты еще научишься. После завтрака мы всей семьей отправимся на скачки, так что постарайся взбодрится перед тем, как сесть за стол.

– Пощади, о мудрейший, – взмолился Арчибальд и закатил глаза. Он поднялся с кресла, и широким шагом направился к окну.

– Я хочу еще провести с вами некоторое время, прежде чем начнутся будние дни и я вернусь к работе на своей фабрике. Я долго отсутствовал, – мистер Форест добавил табака себе в трубку, прикурил и продолжил чтение газеты, – хоть я и активно переписывался со своим заместителем, там может происходить черт-те что. Никогда прежде я так надолго не оставлял свое «детище» на попечение подчиненных. Только, может, по молодости, когда собственнолично занимался закупкой товара.

– Не беспокойся отец, я уверен, что все по-прежнему хорошо, – Арчибальд продолжал смотреть в окно, – к тому же я по твоим просьбам часто посещал фабрику и проверял работу. Все идет как по маслу, тебе не о чем волноваться.

– Все это замечательно, сын, и я очень благодарен тебе за помощь, но бизнес есть бизнес, и за ним нужен глаз да глаз. Создается все трудно и долго, а вот теряется за считанные минуты, – продолжал философствовать мистер Форест, перелистывая газету.

Краем уха Арчибальд слушал своего отца, как тут происходящее за окном завлекло его внимание.

– Что там творится? – прищурив взгляд, парень пытался разобраться в том, что видит.

– Что там, сынок? – отозвался мистер Форест, не отрываясь от газеты.

– Я вот и пытаюсь в этом разобраться, – ответил Арчибальд, во все глаза наблюдая за тем, как к дому подъехал экипаж, и внизу началась какая-то суматоха. – Мы кого-то сегодня ждем в гости?

– Да вроде нет, – мистер Форест прикрыл газету и посмотрел на сына. – А что? Кто-то нас посетил?

– Похоже на то.

Из экипажа, приехавшего из ниоткуда и появившемуся на территорию Форестов, вышла женщина, окутанная вся с ног до головы различными одеждами и платками. Она была низкорослой, широкой в бедрах и полноватой, но при этом она активно жестикулировала и что-то яростно объясняла подошедшему к ней слуге, молодому парню, который удивленно таращился на нее. Она явно была чем-то недовольна, а когда парень попытался взять ее багаж, крупную черную дорожную сумку, то женщина раздраженно замахала руками и, прокричав ему в гневе пару фраз, отобрала у него свою сумку и отправилась вместе с ней по направлению к дому.

– Весьма занятный случай, – брови Арчибальда вскинулись на лоб, – пойду посмотрю на прибывшего гостя, мое любопытство не терпит отлагательств.

Развернувшись, Арчибальд покинул гостиную и озадаченного отца, и направился к парадной двери дома. Там уже стояла та самая женщина, что устроила перепалку со слугой, и пыталась отдышаться. Парень сначала остановился, попытался внимательно рассмотреть гостью и ее узнать, но, как оказалось, пытаться даже не пришлось, он сразу узнал ее.

– Лиззи! Ты вернулась! – воскликнул Арчибальд и распахнул для гостьи свои объятия.

То была мисс Элизабет Уайт, их любимая служанка, она прислуживала для Эвелин, и с некоторых пор они ласково называли ее «Лиззи». Ей было уже за пятьдесят, из-за своей фигуры она казалась неказистой и неповоротливой, а тронутые сединой волосы постоянно были собраны в пучок. Однако женщина была полна сил и энергии, и могла заткнуть за пояс любую молодую горничною своей прыткостью, прямыми речами, несгибаемостью и опытом.

В семье Форестов Лиззи прибывала уже много лет, появившись у них два года спустя после смерти миссис Форест, матери Арчибальда и Эвелин, отозвавшись на объявление в газете. И на протяжении всей своей службы она присматривала за юной Эвелин и доказывала то словом, то делом, всю свою преданность и любовь по отношению к этой семье. К ней в ответ относились также искренне.

– Оу, Арчибальд! – женщина была приятна удивлена и с радостью заключила парня в крепкие объятия, – как я рада тебя видеть!

– Лиззи, что ты там устроила? – Арчибальд кивнул в сторону экипажа, – что у тебя там произошло?