Эвелин не хотела приобрести врага, она хотела приобрести подругу, хоть ее и терзали сомнения и тревоги до возвращения молодоженов, но не без помощи Арчибальда она нашла в себе силы в конечном итоге принять Изабеллу. Разговор был важен для отца, она это знала, и в первую очередь для нее самой. Чтобы больше не волноваться, а продолжать также жить счастливой жизнью, как и раньше, с учетом прибавления в семье. По крайней мере, ей хотелось в это верить.

– Будем подругами? – сказала Эвелин, то, что думала, и чего желала глубоко в своем сердце.

– Конечно! – слеза скатилась с глаза Изабеллы, и она крепко обняла девушку, всхлипывая от радостного плача.

Удивительно, как посреди криков бушующей толпы, ржания лошадей и гулких голосов комментаторов из динамиков, две женщины умудрились найти время и возможность, чтобы поговорить по душам и породниться. Спокойное и тихое уединение в комнате могло бы лучше подойти для такого момента, казалось бы, но суть была как раз в том, что чувства и сердце захотели заговорить здесь и сейчас. Ценится, прежде всего, именно искренность.

Женщины долго держали друг друга в объятиях, пока их сестринское единение не прервали мужчины, один с досадой на лице, а другой с радостным возбуждением.

– Я выиграл! – закричал Арчибальд, тряся перед своим лицом и лицами женщин талоном, – я победил, вернее, моя лошадь, она смогла, она пришла к финишу!

– А я поставил не на ту лошадку, – вздохнул мистер Форест, стянув с головы шляпу, – причем в буквальном смысле.

– О, дорогой, не расстраивайся, – миссис Форест поспешила встать с места, чтобы успокоить супруга. Много времени ей на это не понадобилась.

– Спасибо, Изабелла, – мужчина растаял от поцелуя жены в щеку, и от его былой печали не осталось и следа.

– Я буду истинным джентльменом, и предложу вам разделить со мной мой нехилый куш, – сказал Арчибальд, – и я приглашаю всех в ресторан. Я угощаю!

– Ура! – обрадовалась Эвелин.

– Благородно с твоей стороны, сын, – сказал мистер Форест, – а вы, дамы, как вам скачки? Понравились?

– Да, даже очень, – ответила Эвелин. Они с Изабеллой весело переглянулись.

– Сестра, я что-то это пропустил, а ты ставила на какую-нибудь лошадь? – спросил Арчибальд.

– Я ставила на любовь, – загадочно произнесла Эвелин и приобняла одной рукой Изабеллу, а другой отца.

– Вот уж романтическая натура, – сказал Арчибальд и поцокал языком.

– Молодец, дочка, – мистер Форест обнял дочь в ответ, он весь сиял, – потому что любовь побеждает все!

– Может, уже пойдем отсюда? Скоро у выходов начнется столпотворение, – нетерпеливо сказал Арчибальд.

Семья дружно покинула дерби и направилась в поисках лучшего ресторана города, который они вскоре нашли и плотно там пообедали. Затем они решили прогуляться по улицам их красивого города, то и дело заходя по пути в различные магазинчики, где каждый мог что-то приобрести для себя и на свой вкус.

Ближе к вечеру, уставшие и довольные, они поехали домой.

На улице уже начинало смеркаться. Во всем доме постепенно стали зажигаться лампы.

Эвелин лежала в своей постели за чтением книги, которую она читала с упоением, но глаза то и дело норовили предательски закрыться. Было еще ранее время для сна, но девушка настолько чувствовала себя уставшей, что удалилась в свою комнату, извинившись перед домашними за то, что не присоединится к ним за ужином.

Проведя пальцем по языку, Эвелин перевернула страницу книги и поудобнее расположилась в своей постели. И тут к ней в комнату постучались.

– Войдите, – произнесла Эвелин, не отрываясь от чтения.

Дверь открылась, и в проеме показалась голова Лиззи.

– К тебе можно, Эви?

– Да, конечно, – девушка приподнялась на подушках и посмотрела на женщину с улыбкой.

Лиззи подошла к кровати и села на ее край, поправив одеяло на Эвелин.

– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Лиззи, – я беспокоюсь за тебя, почему ты не спустилась к ужину?

– Я что-то себя не важно чувствую, Лиззи, – сказала Эвелин, отложив книгу на прикроватную тумбочку, – так было и с утра, я думала, это пройдет, но к вечеру все вернулось.

– У тебя что-то болит? – Лиззи с тревогой в глазах прикоснулась рукой ко лбу девушки.

– Нет, просто я очень устала.

– Это прогулка тебя так вымотала?

– Не знаю, может быть, мне главное выспаться, завтра, надеюсь, все пройдет, и я снова вернусь в строй.

– Дай это бог, может, ты успела где-то простудится, – сказала Лиззи, посмотрев куда-то в сторону, – сейчас наступила весна, а эта пора года заключает в себе коварство, подкидывая простуду и различные заболевания, когда ты этого совсем не ожидаешь. Ничего, ты поспишь, и тебе сразу станет легче.

Лиззи нежно погладила волосы Эвелин. Они пышно лежали по обоим плечам девушки густой каштановой копной.

– Может, тебе принести чашку горячего молока? – предложила девушке Лиззи.

– Нет, ничего не нужно, спасибо за заботу, Лиззи, – покачала головой Эвелин, – лучше расскажи, как ты съездила к сестре?

– Ох, что там рассказывать, – Лиззи шумно вздохнула, – две старые сестры встретились после долгой разлуки, и не знали, что друг другу сказать. Я за ней ухаживала, она молча принимала мои ухаживания, никакого теплого общения у нас так и не случилось. Я убралась в ее доме, наготовила еды, перестелила ей постель. А когда она понемногу начала выздоравливать, я побыла с ней еще какое-то время и поехала обратно сюда.

– Вы не близки? – спросила Эвелин с сочувствием во взгляде.

– У нас с сестрой довольно натянутые отношения, впрочем, как и с остальными моими родственниками. Мы встречаемся, только если кто-то заболел или находится при смерти. Ну и на самих похоронах, конечно же. Любви и дружбы в нашей семье нет и не было, к сожалению. Каждый сам по себе, кто-то создал свою семью и теперь счастлив, а кто-то так ее и не создал, и все еще одинок и печален, как моя сестра, у которой даже детей нет.

– А почему ты не создала свою семью? – спросила Эвелин, затем поспешила извиниться, как ей показалось, за столь любопытный и нетактичный вопрос, – прости Лиззи, ты просто никогда мне об этом не говорила.

– А что говорить? – Лиззи, однако, не смутилась, лишь печаль отразилась на ее лице, – я не встретила в своей жизни того мужчину, который смог бы мне подарить женское счастье. Быть женой ленивого индюка, который ничего не делает, лишь пьет и мало зарабатывает, убирать за ним и за сворой наших голодных детей, у меня не было ни малейшего желания. Особой красотой я в молодости не отличалась, была горделива и придирчива к тому окружению, в котором я находилась. А потом уже стало поздно. Я и не заметила, как мне уже исполнилось сорок лет, и я осталась совершенно одна и без работы.

Эвелин внимательно слушала Лиззи, она ценила и уважала ее откровение, и разделяла с ней ее печаль.

– Но потом я пришла в этот дом, – лицо Лиззи тут же просияло от приятных воспоминаний, она слегка ущипнула Эвелин за щеку, – каким-то чудом я наткнулась на то объявление в газете, и встретила хороших людей, которые подарили мне кров, пищу, работу, заботу и уважение, и самое главное – я познакомилась с милой очаровательной девчушкой – с тобой!

Эвелин тихонько засмеялась и придвинулась к Лиззи поближе.

– Сколько мне было лет, когда ты пришла?

– Десять, насколько я помню, – ответила Лиззи, – ты была такой маленькой, такой тихой и робкой. Твой отец мне сказал, что ты изменилась после смерти матери, стала молчаливой, мало ела и мало играла. Он очень старался вам с Арчибальдом помочь, но ему тоже нужна была помощь, женская рука, так сказать. И я с радостью принялась за работу, я постаралась, чтобы маленькая девочка стала больше говорить, больше смеяться и играть, как все дети. Я хотела стать для тебя другом, чтобы ты не чувствовала себя такой одинокой, как прежде. Арчибальдом я тоже занялась, правда, ему потребовалось гораздо больше времени, чем тебе, чтобы привыкнуть ко мне. Я хотела стать преданным и лучшим другом сразу для вас двоих.