Пусть останется с тобой

Поцелуй прощальный мой!

От тебя я ухожу,

И тебе теперь скажу:

Не ошиблась ты в одном, —

Жизнь моя была лишь сном.

Но мечта, что сном жила,

Днем ли, ночью ли ушла,

Как виденье ли, как свет,

Чтó мне в том, – ее уж нет.

Всё, что зрится, мнится мне,

Всё есть только сон во сне.

Я стою на берегу,

Бурю взором стерегу.

И держу в руках своих

Горсть песчинок золотых.

Как они ласкают взгляд!

Как их мало! Как скользят

Все – меж пальцев – вниз, к волне,

К глубине – на горе мне!

Как их бег мне задержать,

Как сильнее руки сжать?

Сохранится ль хоть одна,

Или все возьмёт волна?

Или то, что зримо мне,

Всё есть только сон во сне?

Take this kiss upon the brow!

And, in parting from you now,

Thus much let me avow—

You are not wrong, who deem

That my days have been a dream;

Yet if hope has flown away

In a night, or in a day,

In a vision, or in none,

Is it therefore the less gone?

All that we see or seem

Is but a dream within a dream.

I stand amid the roar

Of a surf-tormented shore,

And I hold within my hand

Grains of the golden sand—

How few! Yet how they creep

Through my fingers to the deep,

While I weep—while I weep!

O God! Can I not grasp

Them with a tighter clasp?

O God! Can I not save

One from the pitiless wave?

Is all that we see or seem

But a dream within a dream?

Edgar Allan Po «A Dream Within A Dream» 1849

Высокие колонны угрюмо отбрасывали тень под светом луны на холодный мраморный пол. Занавески колыхались от ветра, они то взмывали высоко вверх и расправлялись во всю ширь, то плавно опускали вниз.

Девушка лежала на мраморе, на животе, положив голову на бок и раскинув руки и ноги в разные стороны. Какое-то время она лежала без сознания, это могло длиться всего секунду, а, может, и целую вечность, но ее вот разум вместе с телом начали пробуждаться. Она, еле слышно, простонала.

Пошевелившись, девушка попыталась привстать на руки, но потом тут же безвольно упала обратно. Сил почти не было, но ей хотелось хотя бы присесть и осмотреться. Девушка понятия не имела где она и что с ней произошло. Ее сознание было затуманено, а тело не слушалось и было слабым, как если бы она приняла опиум. И все же она попыталась привстать еще раз, напрягая руки и ноги, и начала медленно на них опираться.

Зашелестело платье, девушка захрипела и смогла приподнять свое туловище с пола. Дальше лежать на холодном мраморе было не только некомфортно и зябко, но и опасно. Так недалеко и пневмонию подхватить, мелькнула у нее мысль. Этот фактор стал дополнительным стимулом для девушки, чтобы подняться, и, наконец, у нее это получилось. Пусть ее руки тряслись и тело шатало из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, но, по крайней мере, она уже не лежит, и силы понемногу будут к ней возвращаться. И она теперь имела возможность осмотреть место, где она оказалась.

Глаза ее блуждали по огромной комнате, она тщательно изучала каждый предмет интерьера и стены, где это позволял увидеть лунный свет. К своему ужасу, она узнала это место. Она поняла, где находится, и страх окатил ее прохладой посильнее прикосновения мраморного пола.

– Нет, нет, только не снова, я опять здесь, нет… – в ужасе прошептала девушка, широко распахнув глаза от осознания кошмара, в котором она оказалась. – Как это случилось? Что же именно произошло, что я снова оказалась здесь? О нет, только не сейчас…

Запустив пальцы в волосы, девушка легонько потянула себя за них, словно это могло помочь ей пробудиться и все изменить.

– Проснись, Эвелин, проснись, дорогая, я не хочу здесь находиться!

Паника охватила бедную девушку, поглотив ее целиком. Дыхание стало неровным, а сердце начало скакать галопом, как строптивый жеребец. Она легонько потрепала себя по щекам, все еще надеясь проснуться от пугающей реальности. Она даже не была уверена, видит ли она яркий насыщенный сон, или все по-настоящему.

Девушка решила потрепать себя по щекам сильнее, почти давая самой себе оплеухи. Щеки стали гореть огнем и наливаться красными пятнами.

– Мне здесь больно, значит, это не сон? Но как такое может быть? – Эвелин покрутила головой по сторонам, осматривая комнату еще раз. Она уже не впервые здесь находится. – Я думала, что я все сделала правильно! Мне больше не должен был сниться этот сон. Но вот, я снова здесь, и все кажется таким реальным…

Эвелин подошла к открытом окну, отодвинув резким движением занавески. Ей захотелось посмотреть, что находится вне этой комнаты, вне этого здания.

Похоже, что она находилась в самой верхней комнате какого-то готического замка, мрачного и неприступного.

Вид сверху позволил ей рассмотреть склон холма и верхушки высоких деревьев, растущих в непосредственной близости от того места, где располагался замок. Под покровом ночи и блеклом светом луны деревья выглядели весьма устрашающе, будто чудища, погруженные в дремоту и готовые в любой момент к нападению. Сама луна была полной, ее свет покрывал все вокруг, демонстрируя свою власть и вездесущность. Он покрывал и юное лицо девушки, пребывавшей в недоумении и растерянности.

Эвелин оперлась на широкий каменный подоконник окна, выглядывая за пределы комнаты. Она видела лес, но он был безграничным, и нельзя было даже предположить, где он заканчивается и что располагается за его гранью. Есть ли где-нибудь люди? Есть ли где-нибудь небольшая деревушка, куда бы она могла обратиться за помощью? Кто-то ее похитил? Как долго она будет находиться здесь? Им нужны деньги ее отца в качестве выкупа? Их много? Вопросам без ответов не было конца. Пока ей приходилось довольствоваться лишь догадками и собственным страхом.

О том, чтобы выбраться из замка через окно комнаты, не могло быть и речи. Было слишком высоко и опасно, если она вздумает спуститься вниз. Даже если бы у нее была самая длинная веревка, она бы побоялась рискнуть. Значит, остается только одно – выйти из комнаты. Узнать, что или кто ждет ее за той широкой деревянной дверью…

Эвелин медленно повернулась назад и чуть отошла от окна. Высокая большая дверь не давала никаких намеков насчет того, какие тайны она хранит. Нужно быть смелой, подумала девушка, нужно быть смелой и открыть наконец-то эту дверь. Может, ей удастся пройти незаметной, как-нибудь проскочить и выбраться отсюда? В ее душе появилось другое чувство – тоска. Она очень хотела сейчас видеть отца, или услышать его голос. Или ее горячо любимого брата.

На какой-то момент она почувствовала себя совсем маленькой, она скучала по родным и очень хотела домой. Хотела, чтобы ее поскорее забрали отсюда и весь этот кошмар наконец-то закончился. Может позже над этим получиться посмеяться. Только пока было не до смеха.

Слезы начали подкатывать к глазам, горло начинало саднить и гореть. О нет, Эвелин, не вздумай плакать. Будь сильной ради отца, ради брата, и открой же эту чертову дверь!

Неторопливым шагом девушка направилась к двери. Пышная юбка ее платья зашелестела по полу. Эвелин опустила голову вниз. Она только сейчас обратила внимание на то, во что она одета. Это не было похоже на ее ночную сорочку. Это было платье, и оно было роскошным и красивым, в тусклом свете луны было трудно разобрать его цвет, оно могло быть и синим, и бордовым. Рукавов не было, только мягкая ткань, похожая на вуаль, опущена по бокам вниз, обнажая плечи. Корсета не было, платье плотно облегало талию девушки, а дальше от нее начиналась пышная юбка в несколько слоев. Эвелин провела пальцами по своей талии, потрогала юбку и в изумлении рассматривала ее. Кто ее переодел? И для чего? Как будто она собиралась на мероприятие особой важности, и будто там должен был присутствовать сам король. Может, есть смысл переждать в этой комнате? Не нужно никуда идти, за ней придут и сами все скажут. Но зачем она здесь? Девушка было призадумалась, только вот в комнате было мрачно и прохладно. Свечей или канделябров не наблюдалось, как, впрочем, и камина, она здесь может замерзнуть. Тем более, в таком платье.