Арчибальд увидел врача издалека и сразу пошел к нему навстречу. Врач же, напротив, был настолько глубоко погружен в свои мысли, что заметил пред собой Арчибальда только тогда, когда тот возник у него прямо перед носом.

– Ох, Арчибальд, мальчик мой, как ты меня напугал! – Бернс слегка дернулся от неожиданности, – я уже думал с тобой завтра встретится и все как следует обсудить, на свежую голову, так сказать, но мое нетерпение дает о себе знать.

– Я бы не смог дождаться завтра, доктор Бернс, мое же нетерпение гложет меня изнутри, – Арчибальд подал руку доктору для приветствия и вздохнул полной грудью.

От недавнего пробуждения у парня все еще немного кружилось в голове, волосы были растрепаны, а глаза красными от недосыпа.

– Если не против, Арчибальд, пройдем куда-нибудь в укромное место, – сказал доктор Бернс.

Мужчины обосновались в одном из кабинетов мистера Фореста. Арчибальд зажег только одну лампу и поставил ее на стол, чтобы они с доктором могли видеть друг друга, не более. Он не хотел слишком яркого света. Наверное, его восприятие еще не успело оправиться после недавнего библиотечного мрака, он успел привыкнуть к темноте. Так было комфортнее, к тому же, парню казалось, что серьезные разговоры гораздо легче проходят при свече, маленьком свете лампы или камине.

Сам же мистер Форест, начиная с сегодняшнего утра, погрузился в себя и плохо реагировал на окружающий мир. Миссис Форест пыталась его как-то успокоить и воодушевить, но тщетно, он ее будто бы не слышал. У него был растерянный и усталый вид, он смог только встретить доктора Бернса, наказать прислуге делать все то, о чем тот попросит, и удалится в свой личный кабинет. Он настоятельно просил его не беспокоить, и заперся там изнутри.

Слуги, искренне беспокоясь и волнуясь за своего хозяина, приносили ему еду и стучались к нему в дверь. Мистер Форест им не отвечал. Тогда слуги, постучав еще несколько раз напоследок, оставляли поднос под дверью, сбоку, чтобы хозяин мог поесть, если вдруг передумает. Но за весь день тот так и не передумал. Еда продолжала лежать на подносе, стынуть и портиться. Время от времени подносы менялись, но это ничего не изменило. За весь день мистер Форест не притронулся к еде ни разу.

Зато миссис Форест приняла и завтрак, и обед и ужин как положено, только в гордом одиночестве. Арчибальд сидел на кофе и сэндвичах последние сутки и практически жил в библиотеке, по возможности, иногда приходя спать ночью или под утро на полу в спальне Эвелин, чтобы стеречь сон сестры. К нему же сон редко приходил. Иногда ему составляла компанию Лиззи, приходившая из соседней комнаты, чтобы поухаживать за Эвелин или проверить ее состояние. Сон к ней также не шел, и вместе с Арчибальдом они подолгу размышляли то вслух, то каждый сам про себя, пока отсутствие сна не истощало их и не требовало своего. Тогда им в такие моменты удавалось поспать несколько часов, затем начинался новый день с его новыми тревогами и треволнениями.

Арчибальд приготовил стулья для себя и доктора Бернса ближе к столу, и они присели. Не успели мужчины сделать и вздоха, как к ним в кабинет залетела Лиззи.

– Господа, вам что-нибудь принести?

– Мисс Уайт, если можно, принесите нам кофе, будьте так добры, мне еще нужна моя ясная голова, – сказал доктор Бернс, приглаживая свою седую бороду, – и если вам не будет трудно, принесите, пожалуйста, мой пиджак из комнаты мисс Эвелин, кажется, я его там забыл.

– Хорошо, доктор Бернс, – кивнула головой Лиззи. Она сцепила перед собой руки в замок и посмотрела на Арчибальда. – Арчи?

– Нет, Лиззи, благодарю, мне ничего не нужно, – сказал Арчибальд, потирая свой лоб.

Женщина молча ушла и тихонько прикрыла за собой дверь. Доктор Бернс, посмотрев ей вслед и выдержав недолгую паузу, наконец заговорил:

– Вы были правы, мистер Форест, хотелось бы мне, чтобы все было намного проще.

– Я прав насчет чего? – поморщившись, спросил Арчибальд.

– Насчет вашей сестры, и той книги, что вы мне дали.

– Вы ее прочитали?

– О да, прочитал, – доктор Бернс откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, он не сводил с парня взгляда, – я читал ее до самого утра, и не мог остановиться. И я сразу же обратился за помощью к одному своему давнему другу-коллеге, он работает в соседнем городе, и в некоторых вопросах он гораздо более просвещен, чем я. Я попросил его рассказать мне о случаях сонного паралича, каталепсии и летаргии, те случаи, которые были зарегистрированы в медицинских журналах или газетах, или которые он мог наблюдать сам. Мой друг, получив мое письмо, был взбудоражен и ответил мне так скоро, как только смог. Хочу отметить, что взялся он за дело со всей серьезностью и педантичностью, и во многом смог мне помочь.

– И что же он вам ответил? – спросил Арчибальд.

– Я получил от коллеги письмо сегодня, я попросил его, чтобы он присылал почту сюда, в ваш дом, Арчибальд, так проще. Письмо насыщенно различными фактами и историями, подтверждающими мои опасения. Оно сейчас при мне, я взял его с собой, так как хотел показать его вам, да я и сам не успел все тщательно изучить. Помимо письма, он прислал мне пару книг и вырезки статей из газет, какие он смог для меня найти. Все в моем саквояже, надо только попросить мисс Уайт его мне принести, как только она вернется.

– В двух словах пока расскажите, что вы поняли из того, что поведал вам ваш друг.

– Ваша сестра погрузилась в глубокую фазу сна, в которую человек погружается, пока он крепко спит, и в промежутке всего сна эта фаза располагается ближе к концу, то есть, незадолго до пробуждения человека. Тело дает импульс, иными словами, толчок, электрический разряд, который проникает в мозг и сообщает ему о том, что пора просыпаться. Затем после пробуждения мозга начинает просыпаться и все тело, и человек переходит в состояние бодрствования. Но что-то нарушилось в сознании мисс Эвелин, ее мозг перестал реагировать на сигналы, и он не хочет осознавать и принимать тот факт, что ему пора просыпаться. А без мозга не может проснуться и функционировать, как следует, и само тело.

– Раньше же она просыпалась, только не вставала с постели, – вставил возражение Арчибальд.

– Верно, мисс Эвелин просыпалась, но, как я мог понять и заметить, с большим трудом. Со слов Лиззи, со вчерашнего вечера у нее и вовсе это перестало получаться. Девушка застряла в фазе глубоко сна, и никак не может оттуда выбраться.

– Боже, – Арчибальд запустил руки в волосы и опустил голову, – что же с ней происходит, как это могло случиться?

– Причин и следствий для таких состояний, увы, пока не известно, – сказал доктор Бернс, откашлявшись в кулак, – я провел еще несколько анализов, и так ничего и не обнаружил у мисс Эвелин: ни следов лекарств, ни наркотиков, ни опиатов или ядов. Ничего. Она абсолютно здорова, в общем смысле.

– Только вот моя сестра спит сутками напролет и не может проснуться, – прошептал Арчибальд, но Бернс его услышал, – теперь она и вовсе не просыпается, даже на несколько минут.

– Она жива, здорова, но ее мозг не может выйти из фазы сна, не происходит импульса, которое помогло бы телу проснуться. Как это произошло, не известно, и как ей помочь пока тоже не известно.

– Что же тогда мы будем делать? – в лице Арчибальда читалось отчаяние. Он заплывшими глазами посмотрел на Бернса.

Доктор положил руку на плечо парня.

– Мужайся, Арчибальд, ничего пока не известно, но мы будем продолжать поиски, прошу тебя, не спеши отчаиваться.

Руки юноши повисли вдоль его тела, а само тело раскисло на стуле.

В комнату к мужчинам, заранее постучавшись, тихо вошла Лиззи с подносом в руке. Вместе с ней в комнату вплыл превосходный и бодрящий запах хорошего кофе. Она поставила кофейник, сахарницу, сливки и две чашки для обоих мужчин и собралась было разлить напиток, но доктор ее перехватил.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».