Энциклопедия «Британика».

Издательство Вильяма Бентона, 1961 г., т. 23.

Г. Картер. Гробница Тутанхамона. М., 1959.

Если взять за точку отсчёта датировку, принятую британской египтологической школой, то Тутанхамон родился около 1341 года до н. э. Исследования мумии юного царя позволили заключить, что Тутанхамон, несомненно, принадлежал к XVIII царскому дому Египта и был кровным родственником фараона-солнцепоклонника Эхнатона. Был ли он племянником или побочным сыном Эхнатона, установить не удалось. Родившийся в царствование фараона-солнцепоклонника отпрыск правящего дома, естественно, получил солнцепоклонническое имя Тутанхатон («подобающий в отношении жизни есть Атон», условно — «Живой образ Атона»). Вступив на престол в очень юном возрасте — от 7 до 12 лет, — юный фараон первые годы своего правления проводит в Ахетатоне, солнцепоклоннической столице Эхнатона. Вероятно, права Тутанхатона на престол, так же как и права его непосредственного предшественника Сменхкара, не были безусловными и нуждались в подкреплении, что и было достигнуто с помощью брака. Тутанхатон женился на третьей дочери Эхнатона Анхесенпаатон, чьи прелестные изображения дошли до нас в большом количестве. Около четвёртого года своего правления Тутанхатон меняет своё солнцепоклонническое имя на Тутанхамон («подобающий в отношении жизни есть Амон», условно — «живой образ Амона») и переезжает в Мемфис. Именно с этого момента начинается возвращение к культу старых богов, уничтоженных Эхнатоном, повсеместное восстановление храмов, возвращение привилегий жрецов и местной знати, развитие внутренней и внешней торговли, укрепление пошатнувшегося за время правления Эхнатона международного положения Египта. С другой стороны, Тутанхамон сохраняет имя фараона-еретика на всех предметах царского обихода, не преследует тех, кто поклоняется зримому солнцу Атону, и приближает к себе некоторых так называемых «сирот» — людей низкого происхождения, возвеличенных его предшественником. Ближайшими советниками юного фараона становятся Эйе, занимавший высокие придворные должности ещё во времена его деда, Аменхотепа III, и полководец Хоремхеб. Благодаря надписям на многочисленных предметах, Найденных в гробнице Тутанхамона, известны имена и других его приближённых: военачальник Миннехт, хранитель сокровищницы Маи, царевич Джхутимес. Единого мнения по поводу срока царствования Тутанхамона не существует, так же как нет единства в объяснении причин его ранней смерти. Различные источники называют различные сроки правления: от шести до девяти и даже четырнадцати лет, а раскрытие тайны гибели Тутанхамона до сих пор является предметом ожесточённых споров между египтологами всего мира. Несомненно только одно — он умер в возрасте приблизительно 18 лет и, судя по найденным в гробнице мумиям двух недоношенных младенцев, не имел наследников. Так называемый «хеттский след», связанный с союзническими отношениями Тутанхамона и митаннийского царя Душратты (последний погиб почти одновременно с Тутанхамоном) до настоящего времени является одной из наиболее вероятных версий гибели юного царя. Могучее царство хеттов во главе с царём Супиллулиумой представляло серьёзную угрозу безопасности и независимости Египта и союзных ему государств Малой Азии; вполне естественно, что Супиллулиума отнюдь не был заинтересован в усилении и процветании своего противника. Короткое царствование Тутанхамона оставило в мировой истории яркий след, хотя настоящее его значение не раскрыто и сегодня.

Книга первая. Восход

Птицы летят, оглашая воздух тихими протяжными криками, похожими на жалобы безвременно ушедших на поля Налу[3]. Ни одного белого ибиса не видел я с тех пор, как сомкнулись двери священной гробницы, где упокоилось земное тело живого бога, владыки страны Кемет[4], воссиявшего в Осирисе фараона Небхепрура Тутанхамона... моего мальчика, моего возлюбленного сына, хотя великий грех для простого жреца произносить подобные слова. Но слова мои подобны шелесту тростника, растущего в изобилии по берегам Хапи[5], ибо ветер умчит их, и они сольются с таинственным светом даров Нут[6], и когда богиня склонится над моим мальчиком и превратит его в одну из бессмертных звёзд, звезда эта будет дышать горечью моих слов, как дышат цветами обитатели блаженных полей. Ибо поистине нет под солнцем Кемет человека, который так любил бы фараона Тутанхамона, как верховный жрец храма бога Тота[7], много изведавший и не познавший истины, недостойный Мернепта. Стоя на плоской крыше храма, я слежу за полётом птичьих стай и смотрю в небо, пустое для меня. Шестьдесят восемь раз мои глаза видели разлив Хапи, и песчаные бури житейских невзгод до сих пор не поглотили меня. Все они прошли надо мною, не причинив вреда, и лишь одна высушила сердце, и стало оно подобно полю, лишённому влаги. Так говорю я, жрец Мернепта, ибо знаю, что говорю. Когда-то от одного из жрецов нашего храма я услышал древнее предание о том, что где-то далеко-далеко, в странах, где люди умеют говорить на языке птиц и животных, лежат неподвижные чёрные озёра, в которых не отражается ни пролетевшая птица, ни колеблющийся у берега тростник, ни склонившийся над водой человек. Ба[8] моё стало подобно такому озеру в день великого гнева и великой скорби, когда Осирис[9] отвратил своё лицо от страны Кемет и страшная пустыня Запада обратила к нам лик своих чудовищ...

Мне давно снились реки, голубые и прозрачные, обильные рыбой, благодатные, как Хапи, но более приветливые, манящие погрузить в них уставшие от трудов ладони. В тот год в пятидесятый раз надо мной взошла звезда Сопдет[10] и жрецы возвестили разлив великой реки. В ту ночь сон не сомкнул моих глаз, и это было хорошо, ибо за мной пришли люди из царского дворца и велели собираться и идти с ними. Меня часто просили прийти во дворец, ибо бог мудрости Тот наделил меня даром исцеления и позволил мне знать многие тайны врачебного ремесла. Люди говорили, что мои заклинания отгоняют злых духов болезни так, как это не под силу ни одному жрецу, и мне оставалось только верить, ибо я видел действие этих заклинаний. Но в ту ночь я не мог обратиться к моему богу-покровителю Тоту, ибо мой бог страдал, мой бог был повержен, моего бога не было. Надо всем царил тогда солнечный бог Атон, могучий и грозный, правящий в стране Кемет именем своего сына, фараона Эхнатона. Мне было запрещено произносить вслух имя моего бога, но никто не мог запретить мне взывать к нему мысленно, и я, собираясь во дворец, безмолвно просил Тота снизойти и просветить мой разум, чтобы я мог помочь несчастной, нуждающейся в моей помощи. Эта несчастная была одна из дочерей Аменхотепа III[11] и родная сестра нынешнего фараона, красавица Нефернаи, на долю которой выпало величайшее счастье и величайшая скорбь. Её муж, доводящийся ей двоюродным братом, был храбр, как Хор[12], и погиб в ожесточённой схватке с хатти[13] близ города Хальпы[14], оставив юную жену носящей под сердцем его ребёнка. Я знал, что чёрная скорбь может не только иссушить сердце матери, но и погубить плод, и пытался утешить бедную вдову рассказами о блаженных полях Налу, где её молодой супруг вдыхает аромат самых чудесных цветов и ожидает её лишь по истечении назначенного ей срока, исполнившей свой долг, давшей жизнь его ребёнку, вырастившей и воспитавшей его. Она слушала молча, и под её длинными опущенными ресницами мне виделись тёмные реки слёз, идущие от зрачков в глубину сердца и питающие его невыразимой горечью. Она слушала, но слова мои не долетали до слуха её измученного Ба, где царил жгучий ветер пустыни, злой ветер Сетха[15]. В эту ночь настал её час, и я спешил к ложу роженицы, чтобы облегчить, по возможности, её тяжкие муки. Она страдала уже много часов, и окружающие успели привыкнуть к её глухим стонам и жалобным крикам и переговаривались уже не шёпотом, а вполголоса, и, в который раз подливая масла в светильники, гадали, когда свершится предназначенное — в ночной час или уже на рассвете, когда на небосклоне появится золотой солнечный диск. Когда я вошёл в её покои, она лежала совсем тихо, закрыв глаза. Но руки её были подняты и пальцы сцеплены над головой, и я понял, что судорога только что свела её тело и она изо всех сил сдерживает крик. Она была очень хрупка, хотя и происходила из рода Аменхотепа III, где женщины рождались более крепкими и здоровыми, чем мужчины. Услышав мои шаги, она открыла глаза, и я увидел в них тихо колыхавшиеся тростники блаженных полей. Я поклонился и приблизился, и она посмотрела на меня блуждающим взглядом, не узнавая. Жалобный крик вновь разомкнул её искусанные губы и полетел в высоту, туда, где на потолке справляли весенний брачный пир узкогорлые птицы, созданные рукой и мыслью искусного художника.