Спрятавшаяся ранее под корягой тень вынырнула из своего убежища и поползла обратно к Риону. Забравшись на его плечо, накрыла чернотой ухо, словно принялась что-то шептать. Лицо лекаря внезапно посерело, но никто внимания на то не обратил, а Дагорм увлечённо продолжал: 

— Парнишку разорвало на моих глазах. Из живого человека, пусть и странного, он превратился в огромную тварь с острыми когтями, непробиваемой чешуей и пастью, полной огня. Если бы не меткий выстрел того деревенского рыбака, то завтра вместо свадьбы мы присутствовали бы на похоронах. 

— Всё это слишком странно, — бормотал Майринд. — Деревенская девчонка имеет власть над драконом, а деревенский простак чуть ли ни с первого раза того дракона убивает. При этом, зверь исчезает, испаряется, рассыпается на мириады частиц — тут уж тебе виднее, что именно там было, — а паренёк остаётся живым да потом ещё и, сидя за стальными прутьями, горох уплетает. Скажи-ка мне, Дагорм, скольких людей или зверей ты видел, которые выживали после того, как их вначале разорвут на части, а после продырявят сердце? 

— Крестолапки на такое точно не способны, — вместо Дагорма выдал Трагг. 

— Гадать в ночи можно сколько угодно, — резко оборвал говоривших Рион. — Приведи сюда Дагорм мальчишку, всё было бы проще. Но мальчишки нет, и нам остаётся только разводить руками. Нужно открыть книги. Все книги, какие у нас есть и где упоминается Вороний остров. Договор основателей не вымысел и подписывался не ради забавы. Я бы ещё раз расспросил девчонку. Глядишь, даст какую наводку, сама того не подозревая. 

— А я бы ещё покумекал, почему целью зверя был именно лорд Стернс, — добавил Трагг. 

— За Гайлардом было последнее слово, — предположил Майринд. — Именно он был тем, кто отдал приказ высадиться на острове. Оттого дракон и выбрал его своей целью. 

— Думаю, тут всё сложнее, — пробормотал Рион и спешно поднялся. — Поговори с девчонкой, а я загляну к тебе, как суета вокруг церемонии уляжется, — бросил он Дагорму. 

— Ты куда? — Старик насупил брови. 

— До истины мы сегодня однозначно не докопаемся. Твой рассказ я выслушал, и теперь мне нужно подумать. 

— Ты что-то знаешь, Нойр... — ещё сильнее нахмурился Дагорм. 

— Не больше, чем ты, уж поверь. 

— Тогда к чему такая спешка? 

— Путь из Берлау до Нолфорта неблизкий. Дорога сюда отняла у меня много времени; столько же займёт и дорога обратно. А мне нельзя опоздать. 

— Бежишь к своим красоткам, о ласках которых говорил? А на жизнь молодого Стернса тебе плевать? 

Рион окинул старика Дагорма таким взглядом, что у того внутри всё съёжилось. 

— У глупца Стернса есть неплохая защита в виде хрупкой, маленькой девочки. Пусть ценит это. А я действительно спешу. На похороны. Но не лорда Стернса. 

Сидевшие вокруг костра Майринд и Трагг замерли и уставились на Риона. 

— Королева Морвенна мертва, — глухим голосом объяснил тот. — Поскользнулась на лестнице, неудачно упала. Её внучка Ирис готовится взойти на трон ровно через тринадцать дней после похорон. Теперь-то вы понимаете... Я не могу оставить Ирис наедине с её горем. 

— Да, — выдавил Дагорм. — Ступай, конечно, и передай её высочеству мои соболезнования. Не скрою, Морвенны я всегда побаивался. Она умела навести страх, даже когда находилась от меня на расстоянии в сотню миль. Милорду пока новость передавать не буду. Не стоит омрачать торжество. 

— Согласен. — Рион кивнул. — Лучше сообщить, когда разъедутся гости. Возможно, я сообщу сам, когда приеду к тебе с мыслями о случившемся. И с особым мнением, — в довесок хмыкнул лекарь и шагнул в темноту. 

Среди деревьев, сливавшихся в единое пятно, Рион растворился быстро. Бросишься за ним вдогонку — уже не отыщешь, только в овраг свалишься; окликнешь — не отзовётся; задашь мучающий тебя вопрос — не ответит. Травник, одновременно проживавший две жизни, всегда был себе на уме. Все это знали и смиренно терпели. Слишком важно было особое мнение, которое хотелось услышать, но следовать которому было конечно же не обязательно. 

— Что же, — объявил Дагорм, когда молчать и перемалывать в голове поведение Риона порядком надоело, — а мы пока займёмся поисками крысы. 

— Или мальчишки, — размышлял Трагг. — Одним только мухам болотным известно, кто он такой на самом деле. 

— И то верно, — вздохнул Дагорм, а на сердце стало тяжело-тяжело.

Небольшой, но светлый и с высоким потолком, под которым любили гнездиться птицы, храм был переполнен народа. Его величеству королю Риккарду и прочей знати были отведены самые лучшие места, где и толпа не мешала, и разглядеть можно было всё что угодно, включая тонкую вышивку на воротнике жениха, но только от духоты это всё равно не спасало. И хотя окна были распахнуты настежь, а веера работали в полную мощь, дышать всё равно было тяжело, и одну тучную даму пришлось даже увести. Предлагали выйти и леди Фианне Реэй, но та стойко держалась (в большинстве случаев за руку своей рыжеволосой племянницы) и мотала головой, отказывая всем, кто взывал к здравому смыслу. Потом всё-таки сломалась и попросила воды.    

В такой духоте было никак не до разглядывания изящной резьбы и гобеленов на стенах, рассказывающих историю юга и правящего на том юге древнего рода. Совсем не привлекал внимания и вышитый шелком портрет основателя дома Стернсов, которого вышивальщица почему-то изобразила не в золоте и драгоценных камнях, а среди рыбы и камыша. Но жемчуг по краям полотна был пущен, как и украшал два серебряных кубка, стоявших на таком же серебряном подносе и заполненных доверху прозрачной жидкостью со горьковато-сладким запахом розы и миндаля.  

Над кубками возвышался одетый в парадный балахон Дагорм; он и разливал ароматный напиток из кувшина, предварительно сунув в тот кувшин свой нос. Рики знала, то было обрядное вино, готовить которое было под силу лишь королевским мудрецам. Оно подавалось по случаю великих свадеб, и его пили только жених с невестой. Считалось, что если вкус вина будет сладок и вязок, то и жизнь у молодых пройдёт в любви и согласии; коль будет кислым — не будет им счастья. В деревнях обрядного вина не подавали — довольствовались просто ягодной настойкой. Наверно, поэтому браки всегда были крепки: ягоду выбирали самую сладкую. 

Беспорядочное жужжание вееров утомляло. Стоявшей чуть в сторонке, неподалёку от Стернса, но так, чтобы не мешать своим видом королю и знати и не раздражать их лишний раз пресной внешностью, Рики казалось, что её голова вот-вот взорвется от назойливого шума. Девушка попробовала отвлечься и принялась разглядывать бесподобные узоры, пущенные по праздничным одеждам Гайларда, но после десятого раза, когда уже каждый завиток был известен, вниманием снова завладели веера. 

Удивительно, как среди такого шума Стернс до сих пор оставался невозмутимым. Стоял спокойно, спиной к гостям и лицом к Дагорму, и слушал последние наставления старца. Храм в Торренхолле по случаю свадьбы последний раз открывали тридцать лет назад, когда венчался младший брат короля Риккарда. С той поры двери храма были закрыты, и  внутрь заходили только для того, чтобы смахнуть пыль с пустых ваз и выгнать пауков из углов. 

Внезапно Гай обернулся. Внимательным взглядом скользнул по Рики, словно поверял, здесь ли девчонка, потом подбадривающе подмигнул леди Реэй, чем несказанно всполошил пожилую женщину, и снова уставился на белые цветы перед собой. 

Все ждали невесту. Её брату полагалось провести её от самых дверей, узких и высоких, к будущему мужу и передать навсегда. В то утро леди Мириан видели лишь близкие слуги. Рики слышала, что на церемонии она будет ослепительно прекрасной, но никаких слов не хватило, чтобы описать всю ту неземную красоту, какая предстала перед гостями, стоило зазвучать предвосхищающему важные события рогу. Казалось, даже храм приосанился и посветлел, завидев ту, что ступила в его владения. Дай ему волю, он бы бросился потакать всем прихотям ллевингорской красавицы, лишь бы она навсегда осталась в его стенах.