Еще много часов Цворн корчился от страха, уверенный, что поступил неправильно, ожидая наказания, но постепенно феромоны в воздухе все же рассеялись, он ощутил свободу — и понял, что должен действовать, и немедленно. Подготовленный и к этому, он подошел к отцовскому пульту управления, включил связь и вызвал в святилище одного из своих братьев–первенцев, ничем не намекнув, что приказ исходит от него, а не от отца. Первенец прибыл и погиб, сожженный таким же лучом, что унес жизнь отца–капитана. Следующего постигла та же участь, но оставшийся, уже, конечно, почувствовавший исчезновение отцовского гормонального контроля, не ответил на вызов.

Инстинкт велел Цворну броситься за братцем в погоню, но это был бы неправильный шаг. Здесь, в отцовском кабинете–святилище, в самом сердце их подводного дома, он был в относительной безопасности и имел прямой доступ к компьютерным системам. И прежде чем начать проникновение в них, Цворн накрепко запер бронированные двери. Сперва он снял с панциря отца три контрольных пульта, мимоходом подкрепившись поджаренной родительской плотью и получив от этого огромное удовольствие. Вставив в пульты новые нанокорректоры, он прикрепил коробочки к собственному панцирю. Открылись три канала: к двум головоногим рабам и четырем отцовским боевым дронам, предшественникам Цворна, только вот коды к ним потерялись вместе со старыми нанокорректорами. Однако отец, весьма старомодный прадор, для доступа к домашним компьютерам пользовался обычным пультом с отверстиями для клешней, и Цворн, если будет осторожен, тоже сумеет работать так. Кстати, там же наверняка записаны и коды дронов. Много дней Цворн провел в надежном святилище, работая, поедая отца и двух братьев — и физически меняясь.

Непонятные желания начали обуревать его, ведь он больше не употреблял химический коктейль, поддерживающий отрочество. Тело казалось странным, ненадежным, все время хотелось есть. Возможно, радость, когда ему наконец–то удалось взломать компьютер и получить коды доступа к боевым дронам и рабам, ускорила изменения. Он как раз просматривал список бесчисленных неудачных попыток уцелевшего братца проникнуть в ту же систему, когда ощутил резкий болезненный спазм в задней части тела и услышал треск, словно что–то порвалось. А главное — он больше не чувствовал задних ног. Оглянувшись, Цворн увидел их — и упавший кусок панциря. А потом целый шквал неведомых прежде ощущений обрушился на него: это обнажились его новые, бывшие до сих пор недоразвитыми, половые органы, пенисы и коитус–зажимы.

Как всегда случается с прадорами на пороге взросления, Цворн немедленно почувствовал себя уязвимым, ему захотелось спрятать и защитить новое приобретение. Чувство он опознал сразу: оно принадлежало механизму выживания, убиравшему его с дороги агрессивных взрослых прадоров, включая и самого отца, который тут же напал бы на соперника и попытался бы его убить. Таков естественный отбор: выживает быстрейший и сильнейший. В далеком прошлом, еще до того, как сформировалось прадорское сообщество, взрослеющие прадоры уходили в укрытия и дожидались там окончания трансформации, охотясь и обильно питаясь, наращивая массу тела и брони. Полностью повзрослев, они возвращались завершить процесс: к самкам. Цворн подавил порыв, задумавшись об оружии; как–никак, он теперь управлял четырьмя боевыми дронами.

Связавшись с дронами — устаревшими, не столь изощренными, как современные модели, и оттого не способными различить, кто именно ими командует, — он отдал приказ и уставился на ряд шестигранных экранов. Дроны обладали довольно оригинальной формой тел, их панцири усиливала броня, и вмороженный внутри ганглий сопрягался с тактическими компьютерными системами. Прочие органы отсутствовали, замененные аккумуляторами и другим оборудованием. Предназначались дроны для работы на поверхности, гравитехнологии были дороги, так что передвигались они на гусеничном ходу. Вместо клешней у них имелись спаренные пулеметы с подвесными ракетометами. Цворн наблюдал, как они выкатываются со склада и разъезжаются по подводному дому. Один из них, прежде чем добраться до брата–первенца, повстречал двоих вторинцев, уже трансформировавшихся в первенцев и дравшихся сейчас в одном из коридоров. Короткая очередь мгновенно превратила их в дымившиеся ошметки.

Встревоженный первенец покинул свое маленькое святилище и через запасной выход нырнул в океан. Разочарованный Цворн тем не менее понял, в чем дело. Его брат больше не был первенцем, он тоже потерял задние ноги и обрел новые уязвимые половые органы. Цворн тут же сменил все домашние коды, чтобы молодой взрослый не смог вернуться обратно. И продолжил наблюдать, как дроны убивают оставшихся вторинцев, как входят в питомник мальков и уничтожают всех самцов. Самок в отдельной пристройке стоило сохранить для следующего цикла необходимых изменений, чтобы предотвратить инцесты.

Еще много месяцев Цворн провел в укрытии, игнорируя запросы других прадоров, соседей или союзников отца, понимая, что если они узнают об отцовской кончине, то закономерно сочтут жилище погибшего беззащитным — и нападут. Он рос. Он прошел через две полные линьки, и лишь когда затвердел последний взрослый панцирь, начал исчезать страх. Впервые покинув кабинет–святилище, Цворн посетил отцовский гарем, чтобы унять неумолимо нараставший зуд, но пользовался противозачаточным гелем. Ему не хотелось осеменить собственную мать и встать перед необходимостью менять этих самок на других, генетически отличных от данных. Вернувшись в кабинет, он некоторое время залечивал неизбежные при спаривании раны и решил, что пришла пора заявить о своем присутствии.

Сдержанная реакция прадорского сообщества на его появление удивила Цворна, но он обнаружил, что все сети гудят от других новостей. Корабли–разведчики обнаружили новую разумную расу вне границ Королевства, и его сотоварищи занимались сейчас обычными приготовлениями. Конечно, прадорам предначертано управлять Вселенной, и они не потерпят иных разумов.

Теперь, в настоящем, Цворна скрутила жестокая ностальгия, он попытался стряхнуть ее, но вес воспоминаний продолжал безжалостно давить. Он снова переживал возбуждение подготовки к войне, вспоминал, как едва не стал жертвой собственной родни, перебирал союзников, с которыми договаривался и которых предавал, и врагов, подобравшихся слишком близко и едва не убивших его. Он вспомнил свой медленный неуклонный и неудержимый подъем по иерархической лестнице прадоров, приобретение богатств и запуск собственного истребителя. Он вспомнил своих первенцев — но только один пережил все годы войны с Государством и теперь обитал в боевом дроне. Он вспомнил, как начал стареть и терять интерес к спариванию, а потом и конечности, и нужные органы и принадлежности, приобретя взамен трусость, наращивая слой за слоем защиту: корабли, броню, оружие, порабощенных детей. Он понял, что стал жесток и что агрессия его рождена страхом всего, что могло бы причинить ему вред…

Цворн резко встряхнулся, только теперь услышав, как гудит, оповещая, принесенное Вромом устройство, и тут же включил его через форс. Он думал о прошлом в связи с гормональным эффектом, а не для того, чтобы вновь переживать минувшие радости и ужасы. Но, опять–таки, почему этот эффект не используется? Вероятно, отцы–капитаны боятся самого страха — боятся, что они, двигаясь назад, вновь обернутся трусливыми отроками, — но Цворн ничего такого не ощущал. Он чувствовал то же, что и тогда, когда впервые заявил о своем присутствии остальным прадо–рам, — храбрость и готовность. И еще что–то, что–то мощное и неодолимое. Повернувшись, он открыл двери святилища и вышел наружу. Много воды утекло, но он все еще помнил способы избежать наихудших повреждений. Определенно пришло время нанести визит тем самкам.

Только что прибывший челнок был одним из трех, которые использовались, чтобы доставлять заключенных в «Тайберн», к Броклу, и увозить их обратно. Женщина внутри — убийца, но дело не только в этом, иначе она бы не оказалась здесь. Ее ненависть к Государству заставила ее присоединиться к организации сепаратистов, и она, возможно, замешана во многих преступлениях. Государство хочет, чтобы из нее выжали информацию — после чего привели приговор в исполнение.