— Последнее предупреждение, — произнес голос.

— Мы не знали, — пробормотал Хабитус.

Ему вторило эхо, словно говорил не один человек, а двое, немного не в такт.

— Они мои, — заявил безжалостный голос из черного корабля.

Он уже развернулся и несся к «Розе», но по мере приближения как бы расщеплялся, раскрывался, немыслимым образом перестраивался на лету, превращаясь в гигантскую черную голову кольчатого червя. Секунда — и червь врезался в корабль Блайта. Хотя капитан, к счастью, заблаговременно пристегнулся, удар чуть не вырвал из пола кресло, и страшно подумать, что стало с «Розой». Очухавшись, растирая ладонью потянутую шею и надеясь, что эта боль — не последнее ощущение в его жизни, Блайт увидел за щитостеклом темную кристаллическую массу, шевелившуюся, менявшуюся, будто картинка в калейдоскопе. Вдруг резкое ускорение вдавило капитана в кресло, затем последовал легкий виток и ощущение «неправильности», показывавшее, что они вошли в У-пространство.

— Я думал, ты с нами закончил, — сказал Блайт.

— Но ты же не закончил со мной, да, капитан? — ответил Пенни Роял.

Древнее выражение «из огня да в полымя» было слишком простым, чтобы описать обстоятельства его жизни в последний год. Трент неплохо — и вполне безопасно — чувствовал себя в качестве помощника Сатоми, но после ее превращения в капюшонника все изменилось. Он оказался наедине с чудовищем, пытавшимся удержаться и не сожрать его. Потом его захватил в плен и пытал босс мафии с Литорали, потом он торчал в корабле Изабель, ринувшейся на безнадежный, заранее обреченный штурм Масады. Он едва спасся после крушения судна, падавшего с орбиты, оказался в лапах аналитического ИИ — который, в сущности, разобрал его на мелкие части. Трент содрогнулся.

На борту этой яхты он вроде вздохнул свободно — и тут же обнаружил присутствие голема Пенни Рояла. И вот теперь его корабль входит в док прадорского дредноута. «Бывают в жизнь огорчения» — тоже старое выражение и вполне подходящее, только недостаточно сильное.

— Этому прадору, Свёрлу, нужна Изабель, — сказал он. — Зачем же я здесь?

Он боялся задать этот вопрос, так как не был уверен, что хочет узнать ответ. За время короткого путешествия к дредноуту Трент выяснил, что Пенни Роял передал управление големом отцу–капитану Свёрлу. Очевидно, голем, требующий, чтобы его величали «мистер Грей», сейчас свободен, но чего–то хочет от Свёрла и заплатит за это серьгой из кармана Трента. Собель подозревал, что его предназначение — «подсластить» процесс дарения, напомнить, так сказать, прадору вкус старых времен. Трента снова пробрал ужас.

— Не знаю, — откликнулся мистер Грей, — но ни одной деталью в игре нельзя пренебречь.

Посадка вышла не из мягких, гидравлика взвыла, а механизм стыковки задрожал, как умирающая, все–таки сдавшаяся жертва. Грей махнул рукой, отсылая Трента в конец рубки, но тот остался на своем месте.

— Я подожду здесь, — заявил он.

Теперь рука скелета потянулась к нему:

— Тогда отдай Изабель.

Трент сунул ладонь в карман и сжал в кулаке фиолетовый сапфир. Он по–прежнему оставался для него неразрывно связан с сестрой. Изначальный драгоценный камень был разбит и собран вновь, чтобы вместить все, что представляла собой Изабель Сатоми. Странно, но связь Трента с украшением от этого не ослабла, а даже упрочилась. Он не мог вот так просто отдать сережку. Трент встал.

— Ладно, пойдем.

Он давно уже перестал управлять собственной судьбой. Нужно было уйти от Сатоми еще до того, как она согласилась доставить Торвальда Спира к государственному истребителю, который тот искал. Но что бы он потом делал? В лучшем случае стал бы телохранителем какого–нибудь криминального авторитета Погоста. Он не был бы тем, кто он есть сейчас…

— Щелк да щелк, выйдет толк, — пробормотал Грей и одним рывком выдернул из груди оптические кабели.

Покачнулся, тряхнул головой — и принялся вставлять на место ребра.

Похоже, дверь в трюм уже открылась — ноздри Трента защекотал запах гниющих на границе прилива водорослей. Грей первым спустился по трапу, клацая металлом костей о металл сходней. Трент задержался наверху и огляделся.

Док оказался больше и светлее, чем он ожидал от прадорского корабля. Ему не нравился влажный вонючий полумрак, заполненный зловещим шипением, но это место мало чем отличалось от трюма какого–нибудь массивного государственного корабля или космостанции… кроме него.

Трент никогда не видел настоящего прадора без брони, но изображений насмотрелся предостаточно и даже поиграл в несколько виртуальных игр с их участием. Прадор, стоявший внизу, на полу, был большим, без искусственной брони, и Трент сразу понял: с ним что–то не так. Панцирь его испещряли синие и черно–серые пятна. Он походил на модель прадора из ископаемых обломочных пород, но о ногах макетчик совершенно не позаботился. А еще прадор был нагружен множеством приспособлений, только вот не совсем тех, что ожидаешь увидеть по логике вещей, — никаких припаянных к клешням пулеметов, никаких патронных ящиков и патронташей, никаких сверкающих гранулярных пушек. На панцире прадора выделялись металлические заклепки, некоторые глаза прикрывали обостряющее зрение щитки визоров, к клешне крепился при помощи гибкой трубки резцедержатель, а трубка шла к громоздившемуся на спине вращающемуся цилиндру. Обременявшее прадора оборудование выглядело смесью государственных и прадорских технологий, хотя форс, приклепанный возле зрительного стебля, определенно принадлежал к первой категории. Трент сухо сглотнул и двинулся вниз по трапу следом за мистером Греем.

— Трент Собель, — произнес прадор.

Он не издал ни клацанья, ни щелканья, давая работу автоматическому переводчику, а значит, говорил мысленно, через форс и спикер, скрывавшийся за решеткой у рта.

— Да, это я, — ответил Трент.

— Отец примет тебя сейчас. Идем со мной.

Прадор быстро развернулся, скрежетнув конечностями по железной палубе, и двинулся в глубину дока. Трент оглянулся на Грея, который жестом показал, что им следует послушаться, и они зашагали за прадором. По дороге Тренту попадались приборы, уже определенно Государству не принадлежавшие. Справа, на дальней стене, один над другим, громоздились два тупоносых корабля с кольцеобразными двигателями в хвостовой части. Трент опознал в них прадорских камикадзе. Под ними, на полу, стояли стеллажи, которые, казалось, были плотно — спина к брюху — набиты прадорами, но медно–коричневые штуковины не шевелились, и Трент понял, что это прадорская броня. Посмотрев налево, он не увидел стены. Мегаполки тянулись от пола до смутно различимого полотка, храня множество ящиков и цилиндров с неизвестным содержимым. Впрочем, Трент заметил тяжелое штурмовое вооружение, включая несколько передвижных гусеничных рельсотронов, а также единственную определенно государственную вещь — частично выпотрошенный ударный корабль.

Дверь в конце трюма тоже явно создавалась прадорами. Большой овал с двумя разделенными по диагонали створками, которые, открываясь, уходили в стены по обе стороны от проема. Первенец — а кто же еще это мог быть? — за дверью свернул направо. Трент и Грей, пройдя следом за ним, оказались в изогнутом овальном туннеле. Он был хорошо освещен — вдоль пола и потолка тянулись ряды государственных световых панелей. Примечательно также, что стены совсем не походили на каменные — видно было, что «декорацию» недавно сняли, обнажив скрывавшиеся слоем ниже сотовые пластины. Один раз Трент запнулся, увидев, как что–то выскочило из круглой дыры в полу и подхватило валявшийся осколок корявого панциря.

Государственные роботы–уборщики?

А где же прадорская корабельная вошь? Где люминесцентная растительность, свисающая со стен? Почему место выглядит таким человеческим?

Долгая прогулка по этому туннелю, потом по туннелям поменьше, потом по еще одному, побольше, привела их наконец к бронированной двери капитанского кабинета–святилища. Створки разошлись со зловещим рокотом, и прадор, который провожал их сюда, отступил в сторону.