Она резко тряхнула волосами:
— Пошли за врачом. Немедленно.
— Я сделал всë правильно! — закипел от злости поморец. — Приготовил ему лекарство! Дал рекомендации!
— Не рычи на меня! Гнев делает из тебя тупого уродливого зверя без капли милосердия и сострадания. Отвратительное зрелище.
Она ушла с прямой спиной, прикрыв лицо позолоченной маской.
Мэйо крутанулся на полусогнутых ногах и впечатал кулак в мраморную колонну:
— Твою мать!
Над пахучими кустами поднялись высокие чёрные тени.
И вдруг ярость поморца угасла.
Он подошëл к невольнику, присел и взял его за плечи:
— Ты бледный, как призрак. Рана болит?
— Нет, хозяин.
— Голова кружится?
— Немного. Пустяки… Я готов служить…
Мэйо сдвинул брови к переносице:
— Что ты сегодня ел и пил?
— Ничего, хозяин.
— Совсем ничего?
— Да, хозяин.
— Дурак! — рявкнул нобиль. — Я же сказал, что ты должен получить вдоволь еды и питья.
— Мне не хотелось, господин.
— Почему?
— Я нанëс вам глубокую обиду, совсем того не желая. После такого кусок не лезет в горло…
— Дурак, — повторил Мэйо, вынуждая невольника встать. — У тебя может отказать желудок, почки или печень. Я точно не помню, что было написано в книге, но гарантирую — самотерзанием это не лечится. Идëм!
В беседке был накрыт стол на двух персон.
Нобиль взял серебряное блюдо и принялся накладывать ужин:
— Так… Отварное мясо. Овощи. Немного рыбы. Сладкое может навредить. Обойдëмся сушëными фруктами…
Мэйо всучил тяжëлое блюдо геллийцу:
— Приступай.
— Я должен это съесть, хозяин?
— Нет, в задницу засунуть! — сверкнул глазами поморец. — Ещё вопросы будут?
— Господин, я привык обходиться малым количеством пищи…
— Мне плевать, к чему ты привык! Заткнись и жуй.
Нереус подчинился.
Мэйо налил полный кубок неразбавленного вина и принялся пить, не отрываясь, чего не позволяли себе даже лихие пропойцы.
Раб всерьез забеспокоился о его желудке и печени.
Осушив посудину, нобиль тотчас наполнил её вновь. И повторил процедуру.
Захмелев, он плюхнулся на лавку и сказал пьяным голосом:
— Я люблю еë, а она выкручивает мне яйца. Загоняет в них свои когти, как шипы. И крутит! Ненавижу это.
— Я не ложился с вашей сестрой, господин.
— Знаю! Она мне всë рассказала. Про фехтование. Палками-удовлетворялками, — Мэйо заржал, хлопнув ладонью по столу. — Лучше бы сношались! Это хоть не так глупо выглядит!
Геллиец смущëнно потëр кончик носа:
— Она попросила. Я не мог отказать.
— А я могу и отказываю! Поэтому ты — милый и добрый мальчик, а я — тупое чудище.
— Хозяин…
— Хватит! Не будь тебя, она нашла бы другого… Любой способ, чтобы крепко вцепиться мне в яйца. Ни за что не женюсь, Нереус! Ни за какие благости!
— Вы не правы. Она пытается, но не может найти к вам подход.
— Опять взялся "выкать"?!
Мэйо пересел поближе к Нереусу, обнял его за шею и прижался лбом к горячему лбу раба:
— Ты мне друг?!
— Друг.
— Лучший друг?!
— Я не знаю. Тебе решать.
— Мой лучший друг — геллиец. Я пьян. И я — больной на всю голову, — нобиль икнул, а потом заорал в полный голос. — Мой лучший друг — геллиец!
— Тише, — взмолился меченосец.
— Прости. Я люблю еë. И тебя люблю. Только не так, как у вас на острове принято. Ну, ты понимаешь…
— Мэйо!
— Без всех этих нежностей.
— Мэйо!
— И поцелуев… Меня сейчас стошнит, — поморец отвернулся, зажав рот. — Без поцелуев. Понял?
— Дыши носом. Успокойся.
— Ты мне… — нобиль перегнулся через перила и бурно исторг содержимое желудка на кусты. — Как брат…
— Это Священная роща, — напомнил Нереус.
— Мне приспичило. Боги должны простить.
— Промокни губы.
— Я ещë не закончил, — Поморца снова вырвало. — Как брат, понимаешь?
— Понимаю.
— В семьях часто ссорятся. Ты — часть моей семьи. Только не хватай меня за яйца!
— И не собирался даже, — усмехнулся невольник.
— Я могу признать свою неправоту. Я был неправ, когда наорал на тебя.
— Ты — хозяин, и можешь орать на меня, сколько захочешь.
— Нет.
— Да.
— Нереус! Я — чудовище?
Геллиец помотал головой:
— Ты — мой друг.
— Клянëшься в этом?
— Клянусь!
— Дай что-нибудь… промокнуть…
Раб подал кусок ткани, которой был задекорирован стол.
— Сойдëт, — заявил Мэйо и полез через перила.
— Ты куда?
— В другие кусты.
— Мне кажется, ты уже достаточно осквернил это святое место…
— Мой ум солидарен с тобой, но зад не желает прислушаться…
— Что?!
Нобиль ломился через душистые заросли:
— Колючие… зараза…
— Мэйо, ты… — Нереус встал с лавки. — Ты собрался обгадить сакральное место, посвященное богине земледелия и скотоводства!
— Я удобряю.
— Побойся еë гнева!
— Хорошо. Могу делать это, читая молитву.
— Лучше делай молча, — геллиец закрыл лицо ладонями. — Почему мне так везëт с братьями?
Он налил немного вина в кубок и выпил залпом.
— Нереус!
— Чего?
— Никому про это не рассказывай!
— Я постараюсь.
— Надо помириться с Виолой.
— Сначала протрезвей.
— Я трезвый.
— Скажи: "Гекатонхейры во время титаномахии сражались махайрами".
— Я пьяный, — рассмеялся Мэйо. — Но вряд ли повторю это и со свежей головой!
— Ты ведь много лет изучал риторику.
— Гигантохрены во имя какой-то матери…
— Ладно. Забудь, — улыбнулся невольник.
Глава двадцать первая
Нереус сидел на корнях дерева, подставив лицо свежему ветру. Бледно-розовый утренний свет падал на высокие кроны, в которых бойко щебетали птицы.
Мэйо наматывал круги по поляне, стараясь взбодрить тело и успокоить нервы:
— А если она не придёт?
— Придëт, — ровным голосом ответил раб.
— Я опять что-нибудь не то ляпну.
— Постарайся быть любезнее. Не дави на неë.
— Я давлю?
— Давишь.
— О, Вед Всемогущий, — поморец сунул пальцы в волосы и принялся чесать голову. — Как же сложно делать что-то простое!
— Ты справишься.
— Справлюсь. Я всегда и со всем справляюсь.
Он подогнул ноги и плюхнулся в росную траву:
— Знаешь, что ещё меня беспокоит?
— Нет. Расскажи.
— Поездка в Рон-Руан. Эта учëба во дворце… Я не готов к ней.
— Почему?
— Там… будут парни вроде тебя, — грустно улыбнулся Мэйо. — Высокие. Плечистые. С накаченными мышцами. Ну, от которых девчонки пищат, как полоумные. Короткие стрижки, каменные морды. И лужëные глотки: «Императору слава! Слава! Слава!»
— Я понял.
— И тут приплыву я, — нобиль воздел руку над головой. — Тощий, как водоросль. Лохматый, как лисья задница. С провинциальным акцентом и дурацким выражением на лице. Идеальный объект для насмешек.
— У тебя большое сердце и блистательный ум. Разве этого мало, чтобы понравиться Императору?
— К Мерту Императора! Я хочу нравиться придворным девкам!
Нереус прыснул в кулак:
— У тебя получится.
— Не уверен. И это меня тревожит.
— Госпожа идëт.
Мэйо вскочил на ноги, развернулся лицом к рассвету.
Виола неторопливо подошла и сняла серебряную маску:
— Зачем звал?
— Доброе утро, сестрица, — расплылся в улыбке поморец. — Это платье тебе очень идëт. Великолепный лазурный цвет.
— Васильковый, Мэйо.
— Я всегда их путал.
Она глубоко вздохнула:
— Ближе к делу.
— Я тут подумал…
— О, нет!
— Не перебивай! — рыкнул нобиль.
И вспомнив разговор с геллийцем, мягко добавил:
— Пожалуйста…
— Что ещë ты выдумал?
Мэйо наклонился, поднял из травы завернутые в кожу рудисы:
— Я хотел предложить. Пару дней, пока Нереус восстанавливает силы… Короче, я мог бы потренировать тебя. Если ты не против…
