— Молитесь, крепко молитесь, медузьи выкидыши, — требовал хозяин лодки. — Пусть Владыка Морей, Пеннобородый Дэйпо, вдарит золотым трезубцем и пригонит к нам рыбу из глубин.

Мальчик послушно опускался на колени, закрывал синие, как само море, глаза, склонял курчавую светловолосую голову и шептал давно заученную молитву.

Он был крепок телом, мускулист и вынослив, а главное — твëрд в своих убеждениях. Мальчик верил, что Дэйпо рано или поздно явит свою милость, подарит им щедрый улов.

Брат, спустивший на ветер большую часть родительского наследства, остро нуждался в деньгах. Сам он работать не мог или не хотел, постоянно жаловался на слабое здоровье, на боли в спине, принимал по часам лекарства и без меры запивал их вином.

В быстро обедневшем доме вечерами крутились какие-то незнакомые мальчику люди, и он всерьез опасался, что однажды ему не позволят переступить порог, вытолкают прочь, словно безродного пса.

— Нереус, козий ты сын! — хозяин лодки приблизился и отвесил мальчишке звучную затрещину. — Шевелись, пустая голова!

Рыбаки чувствовали: это их последний шанс. Вот-вот переменится ветер и придется возвращаться на берег.

— Готовьте снасти! — кричал хозяин. — Благослови нас Дэйпо!

Нереус замешкался: его внимание привлекла чёрная точка, появившаяся на горизонте.

— Корабль, — несмело сказал он.

— Дрянной мальчишка, гнилые потроха, — заворчали рыбаки, — Эка невидаль, корабль в море…

Все их мысли теперь были о рыбе. Глаза на потных, загорелых, морщинистых лицах светились ярче солнечных бликов, скакавших по волнам. Руки спокойно и уверенно выполняли знакомую, монотонную работу.

Нереус старался не отставать от взрослых, но тревога забралась глубоко под сердце и то сжимала, то холодила его.

Кто же приближался к их острову? Торговцы или пираты? А может и вовсе вражеский корабль поморцев?

От этих мыслей язык прилипал к нëбу.

Эхо давних войн так и не затихло окончательно. И хотя остров Геллия, равно как и раскинувшееся на южной оконечности материка Поморье, сейчас входили в состав единой Империи, вражда между двумя народами осталась.

Поморцам разрешалось сходить на берег острова только в столичном порту Геллии — Парте — и строго запрещалось покидать по суше её пределы.

Морские пути от Парты до главного поморского города Таркса считались безопасными для любых судов. Но стоило чуть отклониться от курса и…

Грабили, убивали и топили корабли как в северных поморских, так и в центральных геллийских водах.

Алчущие лëгкой наживы пираты не страшились ни суровой кары от людей, ни гнева Богов.

С затаëнным восторгом Нереус наблюдал за крепким военным кораблём, идущим к ним под ярко-зелёным геллийским флагом.

Высокий нос судна украшала деревянная голова могучего афарского зверя — льва. Жёлтая полоса наискосок пересекала прямоугольный парус.

— Надо же… — проворчал хозяин рыбацкой лодки. — Кто к нам пожаловал… Сам Гнилозубый Рэлф.

— Пират? — спросил Нереус.

— Хуже.

— Хуже?

— Негодяй.

Мальчик подавленно смолк.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, парень, — тихо сказал ему старый рыбак, распутывая верёвку. — Вот бы и мне ходить под таким широким парусом! Ловить морскую удачу за русаличий хвост! Добывать сокровища и пропивать их в лучших кабаках!

— Я хочу выкупить свой дом, — горько обронил Нереус. — И вылечить брата.

— Медь, воняющая рыбой, лучше золота, воняющего кровью.

Мальчик не ответил. Он уже строил далекоидущие планы.

Пиратство представлялось ему единственным доступным способом заработать много денег за относительно короткий срок. А тянуть было нельзя!

Брат мог продать дом в любой момент.

Нереус опустился на колени и произнес одними губами:

— Благодарю тебя, Хозяин Морей, что послал сюда этих людей. Благодарю тебя!

Величественный военный корабль прошёл в стороне от утлого рыбацкого судëнышка, будто господин, не удостоивший взглядом ничтожного раба.

Ветер переменился.

Пора было возвращаться в бухту.

Нереус нетерпеливо сжимал пальцы: скорей бы, скорей бы увидеть в порту легендарного Рэлфа и напроситься к нему в команду.

Мэйо полулежал на широкой кровати, вдыхая горький дым курильницы. Эта лечебная процедура должна была помочь заснуть: расслабиться и провалиться в долгожданный сон без сновидений.

Каждую ночь поморца мучили кошмары. Он просыпался измученным, в холодном поту, с чёрными кругами под глазами.

С возрастом болезнь прогрессировала, а врачи и чудодеи только разводили руками.

Мэйо чувствовал, что смерть близко и торопился жить. Он искал новые вкусы, впечатления и эмоции.

Обдумывая прошедший день, нобиль смаковал то чувство панического ужаса, что испытал под водой.

Оно было сильным, обожгло каждый нерв.

Поморец хорошо запомнил прикосновение к руке, сильный рывок и перепуганные глаза невольника. Геллиец тоже пережил эмоциональную встряску, хотя вряд ли того желал.

Мэйо удивил выбор отца. Он рассчитывал получить в подарок рослого, чернокожего афарца, выносливого в беге, или бывшего легионера, ветерана кампании, угодившего в рабство за долги. Но не геллийского рыбака из забытой Богами деревушки!

Почему выбор пал на него?

Мэйо мог спросить об этом у родителя, но предпочёл решать загадку самостоятельно.

Нереус был простодушным, честным парнем — и это нравилось нобилю, на дух не переносившему лизоблюдов и подлецов.

Суровая дрессура, которой подвергали геллийца, поломала, но не уничтожила его характер, и Мэйо рассчитывал вернуть парню утраченное жизнелюбие.

Сон навалился, как упавший с горы камень, придавил поморца к кровати.

Холодная тьма обступила со всех сторон. Стало трудно дышать.

Из мрака начали медленно проступать силуэты незнакомого города — какой-то северной дыры, где постройки возводили из дерева, а не из камня.

Вместо привычной нобилю булыжной мостовой вниз по улице тянулся бревенчатый настил.

По нему, тревожно озираясь, шла закутанная в тëплый, шерстяной плащ рабыня.

Мэйо зачем-то увязался за ней, ноги сами несли его вперёд.

Скоро поморец ощутил присутствие кого-то третьего, он крался в тенях домов.

На затылке нобиля зашевелились волосы. Мэйо ощупывал пояс, но не находил никакого оружия — ни ножа, ни кинжала, ни меча.

Утробный рык из тьмы заставил поморца ускорить шаг.

Девушка, в очередной раз обернувшись, и вовсе перешла на бег.

Мэйо чувствовал: зло рядом. Это не человек и не животное, это Зверь.

Чудовище.

Монстр.

Стиснув кулаки, нобиль остановился и закричал:

— Отстань от неё! Я здесь! Давай, тварь, иди ко мне! Живо!

Бестия выскочила из темноты, пролетела над головой нобиля в невероятном по силе и высоте прыжке, и рухнула вниз, вонзив когтистые лапы в спину несчастной рабыни.

Девчонка завизжала, захрипела под тяжестью рвущей её твари.

— Не-е-ет! — заорал Мэйо и бросился спасать северянку.

Она уже не подавала признаков жизни.

Чудовище выедало её внутренности. На миг оно отвлеклось от кровавого пиршества, тряхнуло косматой головой.

Взгляды Мэйо и Зверя встретились. И нобиль завыл не своим голосом, потому что узнал в нём себя.

Когда Нереус проснулся, на столе уже стоял завтрак. Такой же обильный, как и вчерашний ужин.

Помня о предстоящей тренировке, геллиец решил ограничиться хлебом, козьим сыром и творогом.

Разложенные на блюде сладости и свежая выпечка пахли так соблазнительно, что раб не удержался — стащил с собой пару тёплых плюшек.

В это время Мэйо упражнялся с деревянным мечом на отсыпанной песком тренировочной площадке. Поморец делал быстрые выпады учебным клинком, рассекая воздух, и ловко балансировал, уклоняясь от ударов воображаемого противника.

Увидев спускавшегося по лестнице геллийца, нобиль махнул ему рукой.