Я ненадолго задумалась, а потом решилась.

— Если вы не торопитесь… и вас не ждёт дома семья.

— Родители считаются? Другой семьи у меня пока нет, — мужчина обаятельно улыбнулся, протягивая руку. — Бруно Мейендорф.

— Софи Арно.

— А-а-а. Теперь понятно, почему ваше лицо мне показалось знакомым! Очень рад! — Бруно пожал мою ладонь и позвал: — Ну, что? Идём? Тут недалеко.

Меня подкупил тот факт, что мужчина не пытался льстить, спокойно реагируя на мою профессию и некоторую популярность, особенно здесь в Юго-Западном регионе.

— С удовольствием, но сначала давайте приведём вас в порядок, — и я показала его чумазую физиономию в зеркале.

— Ого!

Я наблюдала, как мужчина убирает пятна с лица, чувствуя давно забытые эмоции: женский интерес, желание пофлиртовать, привлечь внимание. Наконец Бруно повернулся ко мне и галантно предложил руку.

Небольшая чайная находилась на набережной, и через большие окна была видна широкая река Бира. Мы пили вкусный чай со специями и молоком и разговаривали. Я слышала о родителях Бруно, но встречаться нам не доводилось. Мейендорфы владели верфью по производству яхт и катеров.

— Я недавно вернулся в Фету. Последние три года жил и работал в Лехоате. Набирался опыта, — пояснил мужчина. — А теперь вот, работаю здесь.

— Будешь продолжать семейное дело?

— В каком-то плане, — улыбнулся Бруно. — Управлением верфью занимаются отец и старший брат, а я инженер-конструктор, проектирую яхты.

Когда чай был выпит, мужчина проводил меня домой. Прощаясь, он предложил:

— Софи, может быть, мы ещё как-нибудь встретимся?

Я чувствовала его интерес, а в серых глазах отчётливо различила желание. Но, наверное, впервые за всё время моей жизни в Фете, это не напрягало. Раньше я не заводила романов, даже флирта себе не позволяла. Сначала не до того было, потом побаивалась, в последнее время пропадала на работе. А сегодня то ли настроение способствовало, то ли что… Я улыбнулась.

— С удовольствием.

Мейендорф тут же пригласил меня на ужин.

И следующим вечером я собиралась в ресторан, причём собиралась с мыслью «иду, а зачем — не знаю». Вчерашнее благодушное настроение уже развеялось, романтичный флёр тоже исчез. Но дел особых не было, и я не стала отменять встречу.

И не пожалела. Более того, согласилась на ещё одно свидание. С Бруно было легко. Я ему нравилась, и он не скрывал этого. Ухаживал красиво, не напирал, не давил своим мачизмом. Мейендорф по старинке гулял со мной за ручку, дарил цветы и конфеты, по утрам и вечерам отправлял милые эсэмэски. И в этой предсказуемости была какая-то своя спокойная прелесть.

Хотя Бруно мог и удивить. Однажды на свидание он пришёл с необычным букетом, в котором были ягоды рябины. Мне никогда не дарили ничего подобного, о чём я и сказала мужчине. А он стоял рядом, такой счастливый, по-мальчишески взъерошенный и взволнованный. Именно тогда я, наверное, впервые подумала о серьёзных отношениях с Мейендорфом. И, наверное, тоже впервые как следует рассмотрела его. Выше среднего роста, светлые глаза, русые волосы — самая обычная внешность. Не красавец, но и не урод. Не качок, но и не обрюзгший. Мне импонировал его характер, манера общения с людьми. Несмотря на достаток, Бруно по жизни был простым парнем, спокойным и даже застенчивым. Я видела, как он вежливо разговаривал с официантами в ресторане, с таксистами, когда мы летали по набережной. Никакого высокомерия и презрения к работягам. Это подкупало.

Мейендорф часто звал меня гулять по городу и как коренной житель Феты показывал много интересных зданий и улочек. С ним я увидела другую Биру. Не ту, с красивой набережной, а промышленную, где на первом месте стояли сила, мощь и технология. Я часто просила отвести меня туда.

— Смотри! Это балкер с рудой, — Бруно указал на приближающийся корабль. — Идёт из Манникама.

Начался холодный дождь, а мы и не думали прятаться. Наколдовали защитный купол-зонт и дальше смотрели на корабли, которые медленно шли к морю. Бруно протянул мне стаканчик с горячим чаем.

— Не замёрзла?

— Нет.

Я пила чай маленькими глоточками и, несмотря на холод, не хотела уходить. Мне нравилось смотреть на эту сторону жизни. В ней было меньше праздника и веселья, но больше надёжности и основательности. Мейендорфу как раз кто-то позвонил, он отошёл на пару шагов и тихо разговаривал. Я не прислушивалась особо. Стояла на пустом берегу под непрекращающимся дождём и чувствовала себя как никогда живой. Словно этот дождь размочил внутри что-то засохшее. А может быть, я чуть-чуть опустила свои щиты, выглядывая наружу?..

— О чём задумалась?

Я вздрогнула, поворачиваясь к бесшумно подошедшему мужчине. Щиты автоматически поползли вверх.

— Ни о чём. Просто любуюсь рекой.

— Вот и осень.

Мейендорф взял мою руку, и я только теперь осознала, как замёрзла. Бруно начал дуть на мои ладони, пытаясь согреть, а потом осторожно обнял меня. И я, как вампирёныш, потянулась к человеческому теплу. Прижалась к мужской груди и грелась.

— Я не люблю холод и дождь. Не люблю сырость, — признался Мейендорф. — А сегодня рад такой погоде. Потому что могу обнять тебя, потрогать твои волосы, почувствовать дыхание.

Он склонился ко мне и поцеловал, осторожно, словно спрашивая разрешения. Я разжала губы, впуская его язык. Мужчина целовал без напора, мягко, ласково и недолго. Потом прижал мою голову к своему плечу, и мы вдвоём смотрели на реку, изрешечённую дождём. Такая вот романтика!..

Этот день стал началом наших отношений. И на вопрос папы, где была, я уверенно ответила:

— У меня появился молодой человек.

Мой отец не обрадовался новости. Нет, он не запрещал мне встречаться с Бруно, не поливал парня грязью. Но я видела, что он не доволен, и не понимала причину.

— Пап? — я выразительно уставилась на отца.

И он шумно выдохнул.

— Это не твой человек, Софи. Слишком мягкий для тебя. Понимаешь? Тебе нужен кто-то посильнее в эмоциональном плане, а младший Мейендорф — рохля. Видно же по нему. Вы почти месяц встречаетесь. Он хоть раз пригласил тебе к себе?

Читай «предложил тебе секс!» Я не сдержала смешка.

— Бруно просто очень деликатный. Пап, ты, кстати, должен этому радоваться больше всех!

Кристиан Арно поморщился и махнул рукой.

— Мне в зятья нужен настоящий мужик, а не деликатное нечто!

— Не всем же мышцами играть и подковы гнуть! — вступилась я за своего парня. — Или интеллигенты ныне не в чести?

— Да на здоровье! Пусть и дальше томиком Нойманна комаров гоняет!.. — папа вздохнул и посмотрел на меня: — Но это не твоё! Мейендорф как старые домашние тапочки — хорошо, удобно, уютно. А ты у меня ни разу не домашняя девочка, Софи. Вот в чём дело!.. Из вас получились бы отменные друзья. Но пара вы будете никакая.

…

Полгода года спустя

Укутавшись в мягкое, тёплое одеяло, под рёв пурги так сладко спалось! И если бы Бруно не потряс меня за плечо раз, потом другой, я бы дрыхла дальше, не слушая будильник.

— Софи!.. Софи-и!

Я с трудом разлепила глаза.

— Что?

— Тебе звонят, — мужчина протянул гилайон и с чистой совестью завалился спать дальше.

И я только сейчас сообразила, что звенел не будильник, а кто-то настойчиво хотел поговорить со мной.

Вот Бездна! Рань несусветная! Кому тут не спится?! Посмотрела на имя абонента и тихо выползла из спальни.

— Слушаю?

— Софи, это Николя! У нас жопа! — с ходу огорошил Труаль.

— Что случилось?

— Винсент Дюваль попал в лечебницу.

— Как? Я его вчера видела.

— А ночью прихватил желчный. Только что закончилась операция.

Мы не были друзьями с Винсентом, но я с уважением относилась к этому опытному репортёру.

— Вот Бездна! С ним всё в порядке?

— Дюваль выкарабкается. Но ты должна помочь.

— Как? Я же не лекарь! — спросонок затупила я.