Ей неприятна была эта женщина, и вовсе не потому, что буквально требовала денег, а потому, что, прожив почти половину своей жизни, благодарить и ценить хорошее отношение Галина так и не научилась. Столько лет они бок о бок тренировались в спортивной школе, встречались на соревнованиях, Кира – не считаясь с приметами - не раз выручала соперницу: то перчатки одолжит, то шпоры, но никогда не слышала слов благодарности…

- У ближайшего метро высадите, - попросила Галина водителя, прервав Кирины неприятные воспоминания.

Некоторое время они ехали молча.

- Скажи мне на прощанье, Чичерина, - не выдержала Галина и снова обернулась к бывшей сопернице. - Ты чего тогда на соревнование не явилась? А я тогда «бронзу» взяла и «мастера» получила.

«- И правда, почему я тогда не явилась? – подумала Кира и вспомнила. - Ах да, Павлуша Шубин! Погасло солнышко в моей душе…»

И опять обжигающая тоска опалила ей сердце.

От этой щемящей тоски по заветной, так и неосуществившейся мечте стать мастером спорта она расстроилась так сильно, что слёзы выступили на её глазах. Опустив голову, Кира покопалась в сумочке, достала очки от солнца, нацепила их и только сквозь тёмные стёкла, скрывшие её истинные чувства, посмотрела на бывшую соперницу.

- Важные дела помешали, - холодно ответила она, а могла нагрубить: ведь перед ней сидела та самая ненавистная Бутырина, которая подложила верблюжью колючку под вальтрап Красавице, и Кира упала на соревнованиях, и не смогла потом сесть в седло – лошадь брыкалась и кусалась от боли, и их сняли с дистанции.

- Что может быть важнее приза? – искренне удивилась Галина.

- Жизнь! – коротко ответила Кира, не глядя, схватила с полки у заднего стекла журнал и уткнулась в глянцевые страницы.

Машина остановилась у метро, и Галина нехотя покинула салон, но, прежде чем захлопнуть дверь, наклонившись, предложила:

- Чичерина, купи у меня жеребца.

- Нет, спасибо, - не отрываясь от журнала, сухо ответила Кира, давая понять, что разговор окончен.

- Хороший жеребец, девятилетний ахалтекинец…

- Нет, спасибо.

- Ты думаешь, я тебе барахло какое-нибудь предлагаю? Для себя покупала, для разведения. Его и четырех кобыл, - продолжала уговаривать Галина, всё больше вдвигаясь в салон. – Купи, Чичерина, за полцены отдам…

Кира раздражённо захлопнула журнал и подняла голову. Ей хотелось кричать, ругаться, топать ногами, но ничего этого она, конечно же, не сделала, лишь покрепче сжала кулаки и подождала, пока боль от впившихся в ладони ногтей вытеснит из её души обиду и раздражение.

- Не справлюсь я с жеребцом, Галь. Понимаешь? Столько лет прошло… – с ноткой усталости произнесла она.

- Ты и не справишься? – недоверчиво переспросила Галина и тут же сделала новое предложение: - Тогда кобылу купи! Чистокровки, красавицы.

- Такие же, как моя Красавица, или лучше? – не удержалась, уколола Кира неприятным воспоминанием.

Лицо Галины посерело, губы сжались в тонкую линию, но она не уходила.

- Вот здесь на карточке мобильный телефон и адрес моей конюшни. Надумаешь, приезжай. Любую лошадь за полцены продам. Лучше в эти выходные приезжайте, в понедельник с утра вороньё слетится…

Слушая эти отчаянные уговоры, Кира сжалилась над бывшей соперницей и пообещала приехать.

- Но сразу предупреждаю, лошадь мне не нужна.

Галина нервно дёрнула головой, положила на сиденье визитную карточку и, не прощаясь, захлопнула дверь.

Машина тронулась, а Кира смотрела в окно и видела за тонированным стеклом удаляющуюся к метро ссутулившуюся фигуру. Галина ушла, а часть её беды осталась в этой «престижной» машине, перебралась на заднее сиденье и устроилась у Киры на плечах, свесив тонкие кривоватые ножки.

- Ну и наглая же баба! Простите, женщина, но всё равно наглая! Зря вы ей такие деньги отдали, - осуждающе покачал головой водитель, и, поймав в зеркале заднего вида укоризненный взгляд пассажирки, засомневался: - Или не зря?

- Галка просила не для себя, а для своей семьи, - со вздохом умудрённого жизнью старца произнесла Кира. - Для себя денег она никогда бы не попросила, тем более у меня – значит, дела у нее совсем плохи. Для некоторых животные намного лучше людей – они не обманывают, не предают, отвечают любовью на заботу и ласку… Галка одна из таких фанатов.

- А она, правда, мастер спорта по конному спорту?

- Правда.

- А по виду не скажешь, - удивился Арсен. - А вы?

- А я нет, - без энтузиазма ответила Кира. - До мастера чуть-чуть не дотянула.

- Неужели в Москве есть лошади?

- Есть. Теперь это модно: иметь лошадь или заниматься верховой ездой, – но углубляться в эту тему Кира не стала. – Отвезите меня, пожалуйста, на Мясницкую, заберу свою машину и поеду на дачу.

Всю оставшуюся дорогу до дома Шубина Кира молчала.

Если неожиданная встреча с Галиной оставила в её душе лишь тоску по давнишней несбывшейся мечте, то настырность молодого красавца в бутике её не на шутку озадачила. Трезво оценивая свои внешние данные, Кира была на сто процентов уверена, что не могла заинтересовать такого самовлюблённого, молодого мужчину - причина его приставаний имела под собой какую-то определённую цель. Но какую? Кира вспомнила, как одним махом истратила в бутике около тысячи долларов. Возможно, молодой человек видел из какой машины она вышла и как легко тратила деньги и решил поближе познакомиться с богатенькой дамочкой…

Объяснив себе причину интереса молодого красавца к своей персоне, Кира успокоилась и перестала о нём думать

Но на дачу в этот день она так и не поехала.

11

Когда недоразумение с ограблением и его арестом разъяснилось, и Виталий Холин вышел из бутика со жгучим чувством унижения и изрядно похудевшим кошельком – за разбитый манекен ему пришлось всё-таки заплатить, хотя виновным он себя не считал. Первым делом он достал телефон и позвонил.

- Привет Шмель, - едва сдерживая раздражение, произнес он. - Это Мамочка.

- Ну, здорово, - раздался в трубке сонный голос его знакомого.

- Ты всё спишь?! Так и царство небесное проспать можно!

- А я туда не спешу - мне и на этом свете неплохо живётся.

- Просыпайся, - довольно резко сказал Виталий и, оглядевшись по сторонам, понизил голос, - о нашем деле перетереть надо.

- А чё? Мы своё дело сделали: ключи тебе вчера отдали – теперь очередь за тобой, как говорили коммунисты: «Всякая работа должна быть оплачена»!

Шмель нехотя поднялся с дивана и начал натягивать джинсы – к денежным делам он относился очень серьёзно и готов был по первому требованию выполнять любые задания, лишь бы за это хорошо платили. Мамочку же разговор о деньгах окончательно разозлил – его красивое лицо снова перекосилось и сделалось почти отталкивающим.

- Отдать то, отдали, - недобро усмехнулся он, поглаживая себя холёной рукой по груди, успокаивая клокочущую внутри злость, но не сдержался и перешёл на крик. - Да не от той квартиры! Ваши ключи к замкам не подходят – я ночью попробовал в квартиру вломиться – ничего не вышло. Ты мне вчера что сказал? «Тебе ключи – бабе больница!» - так отвечай за свой базар! Где ключи от моей квартиры, Шмель? И почему эта баба по магазинам шастает и денежки мои проматывает?

Мамочка подошёл к своей машине, вольготно расположившейся сразу на двух парковочных местах, нажал кнопку на пульте - фары серебристой «Тойоты-Камри» мигнули, замки разблокировались.

- Не гони. Как не от той квартиры? – Шмель замер у дивана с наполовину одетыми джинсами. – Мы всё точно сделали: целую неделю около дома с самого утра ошивались, а вчера две машины подъехали – из одной папашка с телохранителем вышел, из другой баба в платье под красным зонтом. Я тебе сразу же позвонил и сообщил об этом - ты велел за бабой приглядеть. Потом папашка уехал, а баба в магазин потопала. Ну, на обратной дороге мы её и подцепили машиной, чтобы ключи забрать… Ты Бегемота спроси – бабу точно в больницу увезли на «Скорой» - он из машины вышел, и целый час у дома топтался.