Для Киры это откровение было шокирующей новостью. Она и не знала, что муж контролирует её, изолирует и ещё чёрт знает, что вытворяет без её ведома, но чувство вины (вот такая она дурачка совестливая) за свой обман с работой и сокрытием полученного наследства не позволило ей загореться праведным гневом и выплеснуть его на голову мужа – все не без греха, и она в первую очередь – так лучше она не будет упрекать.

- Ну, и в чём же оно, счастье? – спросила Кира и приготовилась выслушать длинную лекцию.

Анатолий равнодушно посмотрел на жену, закрыл кожаный портфель с вещами и назидательно изрёк:

- Каждому своё!

Он подхватил портфель и шагнул к двери, но на пороге обернулся.

- Я устал бороться с твоим несносным характером, поэтому взываю к твоему рассудку, если он, конечно, у тебя ещё остался после нескольких дней загула – выбирай: семья, брак еще на пять лет и… новая машина, но никакой работы, а уж тем более конюшни или тягостный развод с разделом имущества, с тасканием детей по судам, их дележка и… нищета. Завтра я приеду на вокзал провожать дочерей, и ты мне дашь ответ.

34

Когда затих шум отъезжающей машины мужа, Кира вышла на террасу и, обхватив руками потемневший от времени столб, несколько минут пристально всматривалась в пустую дорогу…

Что она надеялась там увидеть? Возвращающегося мужа?

Сейчас ей нужен был друг, с которым она могла бы посоветоваться, который выслушал бы ее проблемы, посоветовал, посочувствовал и поддержал бы ее начинания…

А был ли Анатолий ей другом? Смогла бы она ему все рассказать? Как-никак муж – самый близкий человек… должен быть… Рассказать ему о наследстве, о похищении, о Лехе-Бегемоте, о пистолете и о деньгах в сейфе… Нет, не смогла бы! Он ей не друг – он ее тюремщик… паук, и она опутана его паутиной: условиями, его проблемами, он шантажирует ее девочками – они любят его, особенно Алиса, и будут переживать их развод – что он им наговорит о ней… Он никогда ее не слушал – решал все сам, а ей оставалось только соглашаться… Почему она соглашалась, а не отстаивала свое мнение? Потому… потому, что ей было все равно… Она сама вышла за него замуж – вот столько лет и «расхлебывает» свой опрометчивый поступок… А сейчас? Почему сейчас она приняла решение, не советуясь с мужем и не беря в расчет его мнение? Она стала самостоятельной? И не зависимой? Из-за денег? Из-за наследства? Вряд ли… Нет, она всегда такой была самостоятельной и независимой… а еще открытой и веселой… смелой и решительной… просто она это забыла… забыла в ту минуту, когда умерла ее любовь… и она вместе с ней… А сейчас она это вспомнила! Вспомнила, и ничего уже не будет по-старому…

Родители с жалостью смотрели на задумавшуюся и погрустневшую дочь, и от их жалости Кире стало совсем тошно.

- Дорогие мои родители, не надо меня жалеть – у меня все хорошо. У меня есть девочки, вы, работа, деньги, новые знакомые, а Анатолий… я пока не приняла решение: нужен ли мне такой мужчина рядом, который не слышит, не понимает, не доверяет и не любит меня… но уж очень крепко мы с ним связаны.

- Кира, только не развод… - ужаснулась Ирина Андреевна.

- Не вмешивайся – пусть разводится, - одернул жену Дмитрий Андреевич. – Давно пора этого хлыща поставить на место! Как клещ вцепился… Я вижу, наша дочь проснулась от долгой спячки и может теперь сама принимать решения. Я рад за тебя, милая.

- Может, ты поедешь за ним, Кирочка, поговорите, помиритесь…

- Нечего за ним бегать! Ишь, хлыщ какой выискался! Останься, дочка, успокойся, подумай – утро вечера мудренее.

- Нет, пап, поеду в Москву… но я вовсе не домой поеду.

- А куда? – хором спросили встревоженные родители.

Кира немного помолчала, повздыхала – она никогда раньше не обманывала родителей.

- Я не стала говорить при Анатолии… я встретила отца Павла Шубина.

- Ой, того молодого, приятного парня, который так красиво за тобой ухаживал? – сразу же уточнила Ирина Андреевна и печально улыбнулась – ей так нравился этот воспитанный, молодой человек, и она искренне огорчилась, узнав об их размолвке и скоропалительной свадьбе дочери с другим человеком.

- Да, того молодого человека, - подтвердила Кира и тоже печально улыбнулась. – Недавно Шубин погиб в автомобильной аварии и оставил мне какое-то наследство, в эти дни я и ездила к нотариусу, улаживала все формальности.

- Ах, как жалко… такой воспитанный и серьезный молодой человек, - вздохнула Ирина Андреевна и вытерла набежавшую слезу. – Если бы вы поженились тогда, то возможно Судьба не отвернулась бы от него…

- А что за наследство? – Дмитрий Андреевич был человеком практичным, и его волновали более меркантильные интересы.

- Дима, как ты можешь?

- Прости, Ирочка. Страдать по молодым людям это ваша женская прерогатива.

- Хорошее наследство, - печально сообщила Кира, - квартира и немного денег. Я не хочу говорить об этом Анатолию, он обязательно захочет продать квартиру Паши и построить загородный дом, в котором будет править его мамаша, а мне хочется разменять эту квартиру на две однокомнатные для Виктории и Алисы – совсем скоро они станут взрослыми и захотят жить отдельно... Поэтому, милые родители, сохраните в тайне мою тайну, а позже мы подумаем, как объяснить Анатолию появление у девочек столь дорогих подарков, если, конечно, мы еще будем вместе...

Родители повздыхали, поохали и, конечно же, согласились с Кириными доводами, пообещав сохранить получение наследства в тайне.

Кира по очереди поцеловала Ирину Андреевну и Дмитрия Андреевича, подхватила сумку и быстро зашагала по садовой дорожке к автобусной остановке. Через час она была уже в Москве, а ещё через час в квартире на Мясницкой.

35

- Мы засекли машину, - докладывал по телефону один из охранников начальнику службы безопасности Коробову Ивану Степановичу. – Серебристая «Тойота-Камри», держалась довольно далеко от «Ауди» - Арсен специально еле ехал, чтобы мы успели подтянуться и рассмотреть номер.

- Пробили по компьютеру? Кому принадлежит машина?

- Машина принадлежит женщине, но кто сидел за рулём в «Тойоте», мы так и не разобрали – тонированные стёкла, а приближаться побоялись, чтобы не спугнуть.

- Та-ак… - недовольно протянул Иван Степанович и почесал лысую макушку. - Упустили!

Начальником он был справедливым и прекрасно понимал, что во всякой работе случаются накладки и особо своих подчинённых за ошибки не шпынял, но в тоже время требовал, чтобы эти ошибки были исправлены. Вот и сейчас, сердился он больше для вида – главное ребята для него выяснили: номер машины, следившей за хозяйской «Ауди», красовался у него в блокноте.

- Ну, прокололись, - нехотя признался охранник и выразительно посмотрел на напарника – тот виновато пожал плечами и с досады сплюнул в открытое окно чёрного «Форда». – «Тойота» через две сплошные развернулась, а мы пока до левого ряда добрались, её уже след простыл… Пробки.

- Ладно, возвращайтесь.

Через полчаса Иван Степанович обладал полной информацией о владелице «Тойоты-Камри», но с самой владелицей машины связаться ему так и не удалось – на звонки по домашнему телефону никто не отвечал.

Зато со второй личной просьбой Дмитрия Викторовича Юшкина он разобрался в лучшем виде: связался с кем надо из МВД, узнал всё об открытом деле по поводу наезда на Лидию Петрову из дома Шубина и даже подкинул следователю версию о преднамеренном наезде (в деле же фигурировала версия о непреднамеренном наезде - оно и понятно, кому интересно заниматься рутиной), упомянув очень важную улику: чужой красный в белый горошек зонт.

В версию о преднамеренном наезде следователь не поверил, но о приметном зонте пообещал разузнать у родственников сбитой женщины – заинтересованность кого-то сверху простым наездом на ничем не примечательную гражданку его встревожила: с одной стороны вряд ли удастся быстро закрыть дело, а с другой стороны заинтересованность третьих лиц сулила ему «материальное поощрение», от которого при его крошечной зарплате отказываться было грех – тем более, что нарушить закон его никто не просил, наоборот, намекали отнестись к делу повнимательнее и посерьёзнее в пределах установленного срока, что не противоречило его служебным обязанностям и поступившей информации. Неизвестная женщина сообщила по телефону номер машины, сбившей Петрову, и он тут же объявил машину в розыск. Машину нашли, осталось проверить её на наличие характерных повреждений наезда, но заняться этим делом он хотел позже – теперь же (после звонка сверху) дело о простом наезде приобретало совершенно другой статус - первоочередной.