- Совсем сдурел! – набросился один браток на другого. – Пришибешь!

- Я легонько, без замаха, - басил браток с переднего сиденья. - Ну, и что нам теперь с ней делать?

- Бритвой по горлу и в колодец, - хохотнул волитель.

- Ты всё шутишь, Шмель, а ты дело предложи.

- Ладно, проехали. И как ты, Лёха, живёшь без чувства юмора?

- Нормально живу, - обиделся «басовитый», и Кира осторожно приоткрыла глаза.

Мощное волосатое тело сидящего на пассажирском сиденье мужчины было вбито в длинные шорты цвета хаки и чёрную спортивную майку. На ногах Лёхи красовались не первой свежести «белые» носки и штиблеты сорок последнего размера.

- А я знаю, куда её отвезти можно, - хлюпнув разбитым носом, встрял в разговор оплошавший воришка с переднего сиденья.

- Заткнись Крыса, - цыкнул на него сидящий за рулём здоровяк с толстенной шеей и стриженым затылком. – Ты лучше скажи, падла, зачем бабу в машину затянул?

- Никуда я её не тянул, – заныл воришка, - хотел только сумку вырвать. Кто же знал, что эта курва, сумку к руке ремнём привязала.

- Ну, и что нам теперь с ней делать? – снова спросил Лёха.

- На мокруху я не подписывался! – испуганно взвизгнул Крыса, хватая здоровяка-водителя за руку. – Я честный вор!

Удивившись такому заявлению (ну, как может вор быть честным человеком?!), Кира закрыла глаза и постаралась не шевелиться, решив как можно дольше «не приходить в сознание».

- Какой ты к чёрту вор! Простого дела сделать не смог! – водитель-здоровяк замахнулся на Крысу – тот сжался и придвинулся ближе к двери. – Связался с тобой на свою голову!

- А что я сделал то? – заюлил воришка. – Всё как раз здорово нарисовалось: бабу отвезём в пердильник – здесь недалеча на стройке колодцев брошенных много, а сами к ней на квартирку наведаемся.

- Мамочке это не понравиться, - пробасил Лёха-Бегемот и завозился на переднем сиденье. - Он тебе, Шмель, сказал, чтобы мы ключи достали, а что из этого вышло…

- Плевать я хотел на эту гниду! – неожиданно взорвался здоровяк-водитель. - У его папашки денег полно – вот пусть и ждёт пока тот окачурится, а мы у этой бабы в квартирке сами пошуруем – авось и нам кое-что обломится.

- Меня на зону что-то не тянет.

- Не гунди, Бегемот! Крыса прав: у нас к этой бабе свой интерес. Ключи у нас есть, а это главное! Если квартира на сигнализации стоит, за пару минут осмотримся, закроем дверь на замок и слиняем – пусть менты думают, что сигнализация ошибочно сработала, а мы выждем и опять нагрянем.

- А эта баба как же?

- Баба… - прикуривая, сидящий за рулём Шмель замолчал. Он и сам не знал, что они будут делать с лежащей неподвижно женщиной, но признаваться в этом своему подельнику не хотел – сейчас он главный, а главному всегда надо быть в авторитете. И он старался думать о сложившейся ситуации, но думалось совсем не об этом: перед его глазами вставали картины в золочёных рамах, старинные бронзовые подсвечники, золотые монеты, рассыпанные на пожелтевших свитках. Он потряс лобастой головой, прогоняя видения квартирного богатства. – Баба в колодце несколько дней посидит – Крыса покажет, где это. Там её долго никто не найдёт, а когда обнаружат, нас в Москве уже не будет. С такими деньгами у тёплого моря хорошо жить…

- Может, зря ты, Шмель, решил сам в этой квартире пошуровать! - всё ещё сомневался Лёха. – Я этого Мамочку не знаю, но тебя послушать он в два счёта любую бабу охмурит – вот, пусть бы и старался, а мы бы только следили за этой бабой. А теперь что вышло? С бабами всегда проблемы: одна под колёса сиганула, вторую в «пердильник» везём. Нам надо было знакомцу твоему помочь и свою чистую долю получить.

- Держи карман шире! Так он со своими бабками и расстанется! – здоровяк-водитель не любил, когда ему перечили. - Мамочка ради денег ни отца, ни брата кровного не пожалел, а ты поделится! Какой толк от этой слежки? Мне за его дела срок тянуть не резон. А с этой бабой Мамочка один раз уже пытался познакомиться – не вышло: возможно, ей нравятся мужики постарше и побогаче, как его папашка.

- Выходит сынок у своего папашки шмару пытался увести?

- Ну, ты даёшь, Лёха! Зачем ему уводить старую клячу, когда тёлки на такого красавца сами вешаются? Нет! Он, как родственник, имеет виды на эту квартиру, а квартира, видишь ли, по завещанию этой бабе досталась – кем уж она кому приходится не знаю, но Мамочке очень не хочется семейное имущество из рук выпускать. Поначалу он хотел пугануть бабу, как следует, чтоб она от наследства отказалась... А вообще-то, он нам ещё приплатить должен за то, что мы у этой бабы в квартире пошуруем - у его папашки сердечко пошаливает, а тут такая история получилась: любовница пропала и всё ценное из квартиры умыкнула! Окачурится папашка раньше времени и Мамочка единственным законным наследничком останется.

- А баба нас ментам не сдаст?

- После твоего удара мало кто что-то помнит, но ты ей глаза на всякий случай завяжи – держи тряпку. И руки свяжи.

Верёвка больно впилась в Кирины запястья, на глаза плотно легла тёмная дурно пахнущая ткань, но она не пошевелилась.

- Чего-то она долго не чухается… Посмотри, Леха. Как бы она того, не окачурилась.

Кира тихо застонала. Она предпочла «прийти в себя», а не выдерживать мерзкое ощупывание.

- Ну, вот, а ты боялся, я же говорил - слегонца врезал.

- Сворачивай направо, - скомандовал Крыса, и машина резко повернула вправо, - на грунтовку.

Машина послушно съехала с асфальта, некоторое время переваливалась на ухабах и спустя минут пять остановилась.

- Стой, приехали.

Киру грубо вытащили из салона, протащили по песку, подняли под руки и стали опускать в широкий бетонный колодец.

И тут она не выдержала и с отчаянием утопающего вцепилась в руку одного из похитителей. Пальцы скользили, ногти впивались в волосатую кожу, и та, не выдерживая отчаянного напора, трескалась и кровоточила.

Мужчина хрипло зашипел:

- Отцепись, кошка драная! Хуже будет!

Но Кира не послушалась. Она хваталась за спасительную соломинку, не осознавая, что причиняет острую боль держащему её за руки человеку.

- Отцепи её от меня!

- Слышь, ты, - очень ласково произнес другой мужской голос над Кириной головой, - считаю до трёх: не отцепишься – пальцы переломаю.

И похититель, ухватив большой палец Киры, начал его выкручивать.

- Раз, два…

На «три» Кира разжала руки и полетела вниз.

Падала она одно долгое мгновенье и, почувствовав под ногами твёрдую почву, упала на песок.

Хлопнули двери, тихо заработал мотор иномарки, песок зашуршал под колёсами отъезжающей машины, и всё смолкло. Пугающая пустота снова надвинулась, обняла, дохнула холодом неизвестности.

Превозмогая пульсирующую боль в пальцах, Кира осторожно стянула повязку, брезгливо отбросила её в сторону, но глаз не открыла.

«- Ну, ты и вляпалась, подруга! – внутренний голос всегда приходил Кире на помощь, заставляя взглянуть на проблему с другой точки зрения, что нередко помогало Кире найти выход из безвыходных ситуаций. Гном снял шляпу и поскрёб пятернёй макушку. – Что теперь будешь делать, горемычная? Как я понимаю, складного вертолёта ты с собой, конечно же, не захватила?»

24

В детстве, услышав от бабушки сказку о Белоснежке и семи гномах, впечатлительная Кирочка начала поиски маленьких человечков. Она каждый день упорно обыскивала дом, заглядывая под столы и кровати, в шкафы и комоды - в доме гномов не было! Придя к такому неутешительному выводу, Кирочка отправилась искать дремучий лес, выбравшись из детского сада через дырку в заборе. Но до дремучего леса она дойти не успела: бдительная нянечка поймала её на дороге и поставила в угол до прихода бабушки.

- Ну, разве так можно, деточка, - сетовала бабушка, ведя домой за руку насупленную Кирочку. – Тамара Петровна так волновалась!

- Я хотела найти гномов и взять их бедненьких к нам в дом. Ты не думай, бабушка, - в карих глазах худенькой девочки горели золотые искорки жалости и упрямства, - маме с папой не придётся тратить на них деньги. Я буду отдавать им половину своей еды, все свои конфеты и твои воскресные пирожки, а спать они будут у меня в комнате на кукольных кроватках, которые сделал папа.