Я улыбнулась. Моя улыбка была вымученной и слабой, но хотя бы она удержалась на моём лице. Как же он ошибался. Я уже была их большим фанатом. Точнее я была их самым большим фанатом. Я желала им огромного успеха. Желала, чтобы они стали самой крутой группой, которая когда-либо украшала сцену.

И теперь я точно знала. Я любила эту сломанную вещь, потому что хотела починить её. Но вместо этого, она сломала и меня.

— Может быть, — сказала я Адаму, зная, что на самом деле всё будет с точностью до наоборот.

Он ответил мне улыбкой, вернув мне некоторую веру в жизнь. Я была уже не той девушкой, что пять лет назад. Я уже не была частью "Брайт Трэджэди". И я не была влюблена в Малачи Портера.

Но мне очень нравился Адам. И я могла поддержать его сегодня вечером. Я прошмыгну в Театр, побуду хорошей девушкой и проведу с ним вечер на балконе. А затем мы уйдем до окончания концерта, и жизнь продолжится.

Малачи с парнями поедут в следующий город.

А я продолжу проживать свою новую нормальную жизнь.

Проще простого. 

Когда мы вошли в Театр "Аптаун", я увидела помещение, освещённое приглушённым золотым светом. А при виде ярко красной ковровой дорожки, поношенной от того, что по ней долгие годы ходили ногами, по моей спине прокатилась дрожь.

Покинув "Брайт Трэджэди", я покинула всё, что было связано с современной музыкой. Последний концерт, который я с ними отыграла, был последним концертом, на котором я была. Но я позволила себе оставить классическую музыку. Я сохранила для себя Баха, Бетховена и Сибелиуса. Всё остальное было оставлено в прошлом, когда я отправилась в самовольную ссылку.

Было так непривычно находиться в концертном зале после всех этих лет. Это чувство было странным. Вызывающим тошноту. И одновременно захватывающим.

Группа на разогреве уже начала своё выступление. Тяжёлые звуки барабанов и гитар лились из открытых дверей, ведущих в концертный зал. Моё сердце застучало в такт ударам барабана, когда я узнала звучание энергичной талантливой группы, которую уже слышала по радио в "Macy’s" перед своим выступлением.

Молодые. Я сразу же это поняла. По тому, как увлечённо они играли, по тому адреналину, который слышался в голосе солиста. Я почувствовала, каким наивным и чистым был ритм их песни, которая на самом деле была великолепной.

Они вошли в этот мир, к которому они не были готовы. Они были полны надежды и оптимизма. У них были мечты, которым никогда не суждено было воплотиться в реальность. Они добровольно зашли прямо в логово льва.

Но кому как не мне было знать, что этот лев любил что-то горяченькое, новенькое вроде них. Он пережёвывал их, а потом выплевывал и оставлял им то, что осталось от их карьеры, которая оказывалась сломанной и изувеченной.

Адам взял меня за руку, и мы прошли по длинному коридору. Он совсем не замечал той меланхолии, которая неожиданно накатила на меня, точно внезапная морская волна. Я увидела, что в конце коридора был бар. Люди стояли в очереди, сжимая наличные в своих потных ладонях, и ждали момента, когда они смогут заказать свои напитки. Я очень надеялась, что Адам планировал начать наш вечер именно здесь.

Мы повернулись друг к другу одновременно, и уголки его губ приподнялись в улыбке, когда наши взгляды встретились.

— Классно, да?

— Может быть, нам стоит взять себе выпить, прежде чем мы войдём внутрь?

Он не заметил, как я ушла от ответа. Вместо этого он кивнул, не переставая улыбаться, и направился к стойке проверки документов.

Чёрт.

Может быть, было бы лучше провести этот вечер трезвой.

— Документы? — грубовато спросила женщина с седоватыми волосами и короткой стрижкой. Все её руки были покрыты татуировками.

Адам показал документы, а я в это время обшаривала все четыре угла своего клатча, пытаясь найти свои.

— Они где-то здесь, — настаивала я.

Моё настоящее имя было Кловер Кэловей. Но во времена "Брайт Трэджэди" я ездила в туры под другим именем. Так же как и Малачи, который был известен как Кай, я была Кло Брэниф — это была девичья фамилия моей мамы. Мои родители настояли на том, чтобы я взяла сценический псевдоним, чтобы у меня потом могла быть личная жизнь, если я этого когда-то захочу. Я и не подозревала, каким блестящим был их совет, вплоть до того момента, когда это решение просто спасло меня.

Тот же совет они дали и моему брату. Так, Кэйд Кэловей стал Кэйдом Вильямсом — это была одна из версий его второго имени. Но ему пока не надо было беспокоиться о возвращении в нормальную жизнь. Вся его жизнь была посвящена группе. Группа была его жизнью, и так должно было быть всегда.

Его нормальная жизнь заключалась в том, чтобы играть в группе.

Женщина за стойкой нетерпеливо вздохнула. Адам заглянул мне через плечо, словно пытался помочь мне найти мои документы.

— Ага! — воскликнула я, доставая документы, которые затерялись между банковской картой и читательским билетом.

Победоносно подняв их в воздух, я сбросила нервное напряжение, которое прилипло к моей коже с того самого момента, как Адам воодушевлённо объявил мне о наших планах. Я улыбнулась ему и сказала:

— Нашла.

— Чёрт побери, не может быть.

Моё оживление тут же растворилось, превратившись в пар. Я представила, как порыв ледяного ветра у меня в груди развеял это чувство так же быстро, как оно появилось.

— Вот дерьмо, — прошептала я.

Адам нахмурился, когда я сделала шаг назад, приготовившись к бегству.

— Этого не может быть, чёрт побери! — ещё громче воскликнул чей-то голос. — Ты это серьёзно? Что это, чёрт возьми, такое?

Как много чертыханий. И как я должна была теперь их объяснить?

— Кловер, мать твою, Кэловей? Серьезно, что ли?

Без вариантов. Теперь, когда она назвала моё настоящее имя, Адам ни за что не поверит, что кто-то обознался. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Я отвернулась от него, чтобы озадаченность на его лице не просверлила мне дырку в груди.

— Талия…

Я попыталась улыбнуться. Но у меня не получилось.

Она не заметила этого. И прежде чем я успела хорошенько рассмотреть её, она заключила меня в крепкие объятия. Я была ошарашена, потому что Талия Феррин, которую я знала пять лет назад, скорее ударила бы меня, чем обняла.

Я застыла на несколько секунд, но тут же мои руки медленно поднялись и обняли её. Вообще-то мы никогда не были подругами, но поскольку она была менеджером группы, за годы работы мы пережили с ней многое. Я могла доверить ей свою жизнь.

И жизнь Малачи.

Именно благодаря ей, я знала, что смогу уйти. Но теперь, когда я стояла вместе с ней посреди какого-то концертного зала в Канзас-Сити, я поняла, насколько несправедлива я к ней была.

Я сбросила все свои проблемы на людей, которые, как я знала, останутся и разгребут их. И я сбежала, не оставив им выбора.

От нашего продолжительного объятия слёзы выступили у меня на глазах. Она была по-настоящему рада меня видеть. Боже, какой же отвратительной ведьмой я была все эти годы.

— Не могу поверить, что ты здесь, — прошептала она мне на ухо. Наверняка, часть моей шевелюры попала ей в рот. — И ты выглядишь так… хорошо, Кло.

— Ты тоже!

Я отстранилась, желая рассмотреть её чёрные волосы с ярко розовыми прядями, ровный тон её оливковой кожи, её потрясающие глаза миндалевидной формы, которые она выделила яркой чёрной подводкой, и её фирменные розовые очки в форме кошачьих глаз, которые ей были очень нужны — без них она была точно Велма из мультика "Скуби Ду".

Она совсем не изменилась. Вплоть до винтажного платья с цветочным принтом, и туфлей-лодочек фирмы "Mary Jane".

— Боже, мы так по тебе скучали, — застонала она. — Бреннан не сказал мне, что ты придёшь. Вот ублюдок. Мы могли бы поужинать после концерта.

Адам откашлялся позади меня, и я вдруг с запозданием вспомнила, почему вообще находилась здесь.