Но он старался.

Чёрт побери, он очень сильно старался.

— Что ты здесь делаешь, Кловер? На самом деле?

Правда, которую я должна была ему рассказать, заставила моё сердце сжаться в комок.

— Адам сделал мне сюрприз. До сегодняшнего вечера он, эм, не… ээээ… понятия не имел, что я играла в группе. И я не вполне уверена, что он повёл бы меня слушать его любимую группу, если бы знал, чем закончится этот вечер.

Кай подозрительно сощурил глаза.

— И ты считаешь, что я должен в это поверить?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы не виделись пять лет. И ты считаешь, что я должен поверить, что всё это случайность? Что тебя притащили на какое-то шоу в качестве сюрприза, и так совпало, что я был на нём хедлайнером? Я хочу сказать, какого чёрта, Кловер?

Мои глаза обожгло не пролитыми слезами. Я попыталась проморгаться в попытке сдержать их, но одинокая непокорная слезинка вырвалась из уголка моего глаза и покатилась по щеке.

— Я не стала бы так подставлять тебя, — проговорила я срывающимся шёпотом. — Что бы мы с тобой не пережили, у меня к тебе гораздо больше уважения, чем ты думаешь.

Он потрепал свою бороду, его плечи расслабились, и я решила, что он мне поверил.

— Прошло столько времени, женщина. Ты даже не могла позвонить мне и сказать, что с тобой всё в порядке? Или написать сообщение? Хотя бы долбаное письмо?

— Ты вообще помнишь ту ночь, когда я ушла?

Он отвернулся, не в силах смотреть мне в глаза.

— Я думала, что хотя бы Кэйд будет держать тебя в курсе. Ты знал, что я жива. Что мои родители не убили меня за то, что я упустила самую большую возможность в своей жизни. Что я, как бы это сказать, в порядке.

Его глаза, которые сверкали точно солнечные блики на поверхности океана, снова посмотрели на меня.

— Ты в порядке?

Грудная клетка крепко сдавила мне сердце.

— А ты?

От моего вопроса игривая улыбка появилась на его чувственных губах, а его белые зубы сверкнули. Последние несколько лет он явно занимался собой. Его зубы стали белее. Ровнее. И больше походили на… зубы Бреннана. По какой-то глупой причине я расстроилась из-за его зубов. Раскинув руки в стороны, он засмеялся и сказал:

— Никогда не чувствовал себя лучше. Я на пике своей физической формы. Я полностью поменял свой рацион. Я теперь… не пью.

Я сделала всё возможное, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться. «Не пью». «Не пью». «Не пью». Я не думала, что когда-нибудь услышу от него эти слова. Я никогда не думала, что они когда-нибудь будут правдой.

О Боже, я была так за него счастлива. Эта эмоция была такой сильной, что я была готова взорваться. Моё сердце впервые забилось с надеждой на будущее для этого мужчины, который год за годом боролся с зависимостью.

Она была паразитом, который присосался к жизненно важным органам, и питался человеком снова и снова и снова, пока тот не распадался на части. Годами я наблюдала за тем, как Кай нёс этого мерзкого, жирного паразита, прикрепившегося к нему. Я слишком часто находила его в самый последний момент, чтобы спасти его от самого себя. Я делала всё, что могла, чтобы помочь ему. Но этого всегда было недостаточно.

Меня было недостаточно.

И когда я, наконец, осознала, что я несу на себе своего собственного паразита, свою зависимость от Кая, я поняла, что уже слишком поздно спасать его из глубин его болезни.

— П-поздравляю, — сказала я ему, осознав, что я смотрела на него дольше, чем было принято в нормальном обществе. — Это чудесно, Кай. Я так тобой горжусь.

Он скривился от моих слов, и я его не винила. Они прозвучали по-отечески… неподходяще.

— Я, эм, давно уже хотел позвонить тебе. И рассказать, — он опустил взгляд на свои руки, которые лежали переплетённые на его коленях. — И извиниться.

Он нервничал, и это поразило меня.

Постаравшись выровнять дыхание, я сделала ещё один шаг к нему навстречу. Мне надо было сказать что-нибудь лучше, чем просто "Я горжусь тобой". Он заслуживал большего. Мы заслуживали большего.

Слёзы потекли по моим щекам раньше, чем я успела что-либо сказать, и я не стала их сдерживать.

— Малачи… я даже не знаю, что сказать, если честно. Боже, я так долго тебе этого желала. Умоляла Бога помочь тебе. Я знаю, что тебе пришлось нелегко, поэтому, когда я говорю, что горжусь тобой, я хочу сказать, что я, чёрт возьми, едва могу в это поверить. Ты совершил что-то удивительное. Что-то, что доступно только сверхлюдям. И я… уважаю тебя за всё это.

Он поёрзал на усилителе, еще больше закрывшись от меня.

— Я хотел сказать тебе, что это, эм, только часть реабилитации и всё это… и поэтому я так давно уже хотел позвонить тебе… Просто… чёрт.

Он потёр руками своё лицо и выглядел сейчас абсолютно опустошённым. Но не успела я отметить, каким раздавленным он сейчас казался, он вскочил на ноги, засунул руки в карманы и, собравшись новыми силами, заговорил:

— Я хочу извиниться, Кло. Я хочу сказать тебе, что мне жаль, что я сломал твою жизнь. Я… без тебя я бы точно не выжил. Видит Бог, я давно уже лежал бы мёртвым в какой-нибудь канаве. Ты была со мной тогда, когда многие бы уже сбежали. Ты заботилась обо мне, когда я не мог сделать этого сам. И ты заставляла меня становиться лучше каждый божий день. Без тебя я бы не оказался здесь. Я просто хочу поблагодарить тебя, — он шагнул вперёд. — И прости меня. Прости за то, что из-за меня тебе пришлось пройти через этот ад.

Меня тут же накрыло чередой воспоминаний. Кай засыпает в ванной, он настолько пьян, что чуть не тонет. Кай на крыше Театра Парамаунт в Бойсе идёт по краю, спотыкается и почти падает, а затем смеётся, когда я оттаскиваю его от края. Моё сердце бьётся настолько быстро, что меня тошнит, а он в бессознательном состоянии падает к моим ногам. Кай настолько пьян каждый раз, когда мы играем в Сент-Луисе, что его приходится везти в больницу. Каждый, мать его, раз.

Но были и хорошие моменты. Наше первое выступление. И каждое последующее. Я бегу в его объятия после каждого вызова на бис. Он ловит меня, прижимает к себе, ласкает. Его сердцебиение в районе моей щеки. Его губы на моих губах. Я люблю тебя, Кловер. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Я быстро замотала головой, не соглашаясь с его последними словами.

— Это не было адом, — он недоверчиво посмотрел на меня, и я быстро добавила: — Хорошо, не всё было адом. Были и хорошие времена, которые чередовались со сложными временами. В те дни нам было очень весело.

— Ага, — грустно признал он. — И всё же плохие моменты перевешивают хорошие. Как бы там ни было, я бы хотел вернуться в прошлое. Я бы спас тебя от всего этого. Спас тебя от себя. Я бы позволил тебе уйти давным-давно.

— Я бы не ушла, — пообещала я ему.

Мне нужно было, чтобы он знал, что я была зависима от этого не меньше. Он был всем моим миром. Поэтому я и сбежала.

Не потому что я не любила его или перестала любить. А потому что любовь к нему убивала меня.

Он улыбнулся, но его улыбка была грустной.

— Ты бы ушла, — уверил он меня. И легонько пожав плечами, добавил: — Ты и так ушла. Сбежала. Думаю, ты бы ушла раньше, если бы знала, что я всё же в состоянии вытащить себя из этой жопы и не умереть.

Он ошибался. Как же он ошибался. Но я не знала, как сказать ему об этом. Я не хотела с ним спорить после всех этих лет. И я знала, что сейчас не время для громких признаний в том, как я его когда-то любила.

Это уже никому бы не помогло.

Предостережение Бреннана эхом раздавалось в моей голове, и я не знала, какой урон я успела уже нанести. Всё происходящее было доказательством того, что мы были токсичны друг для друга. Расставшись, мы смогли стать приличными людьми.

Мог ли этот короткий разговор откатить его назад? А то, что он смог увидеться со мной? Побежит ли он к своему наркоторговцу сразу же после моего ухода? Или в винный магазин?

Боже, мне тут же стало плохо только от того, что это было возможно.

— Как бы то ни было, прости, что ушла, — сказала я прежде, чем разрешила своему голосу произнести это извинение. После того как слова, которые я сдерживала все эти годы, слетели с моих губ, я опустила голову, не в силах посмотреть ему в глаза. — Прости, что не смогла стать тем человеком, который тебя спас.